Сергей Руденко - Конунг 3: Я принес вам огонь!

…Здесь в Эверберге, в обычное время коридоры вокруг тронного зала всегда пустовали. Естественно их и не освещали толком. Один два факела на каждые 30-40 метров, поэтому потолки, почти на всем протяжении, скрывались где-то высоко в темноте, а каменные стены с какой-то особой готовностью подхватывали звук твоих шагов и уносили куда-то в глубину огромной цитадели.

Но сегодня его использовали для пиршества, поэтому все было с точностью до наоборот.

В крепости собрались главы всех окрестных, хоть сколько-нибудь значимых, семей с женами и наследниками, поэтому учитывая продолжительность пира, в какой-то момент молодежь устала высиживать за столами и слушать скучные «взрослые» разговоры. Почти вся она, может быть за малым исключением, просочилась в боковые галереи и те самые коридоры, чтобы обсудить куда более увлекательные вещи, чем виды на урожай, цены на пшеницу и ячмень, или даже такой интересный вопрос – кто же именно из многочисленного правящего клана, станет женой ярла треверов.

Так что шансы не заметить странно поникшую Отту среди нынешнего многолюдства (если не сказать – столпотворения), конечно же, были. Но видно не судьба…

– Ливэ Отта, приветствую! – Игорь раскланялся несколько небезупречно, но по здешним временам вполне куртуазно. – Отчего бы тебе ходить с таким выражением на лице? Посмотри вокруг: неужто же любимой внучке ярла нерасторопные слуги единственной забыли выдать другое?! Праздничное! – размашисто взмахнув вдоль собственного профиля, он подчеркнул мысль самой широкой улыбкой из доступных. – Этих лентяев предлагаю «вздуть» позже. Завтра! А пока если хочешь – возьми моё! Или… давай схожу за своим кубком! В том золотом бочонке, что мне по ошибке выдали для питья, еще осталось почти на десяток счастливых лиц…

Толпящейся вокруг молодежи хватало и собственных тем для общения, но они просто не могли не заинтересоваться, о чем же шутит бывший загадочный чужак, а теперь ярл и, вроде бы, даже будущий родственник их собственного господина.

– Отчего это мне нужно веселиться, ливэ Ингвар? – как-то неожиданно холодно отозвалась Одиллия.

Игорю бы среагировать на странную «сдержанность» девушки. Тем более настолько неожиданную. В прошлом, она вроде бы дружила с Катей, поэтому не должна была иметь какого-то предубеждения к гостям своего деда. Да и при нечастых встречах, была вполне доброжелательно настроена.

Но вернувшись в свой первый здешний «почти дом», бывший журналист как-то расслабился. Вино и хмельной мед легли на подходящее настроение, и его было не остановить…

– Еще у себя дома, я подозревал, что когда вокруг много счастливых людей, – снова взмахнул рукавом гость, – у всех остальных на душе становится светлее. Даже когда есть настоящие причины для грусти… Открыв в себе талант «жреца», теперь это могу утверждать куда увереннее. Но если у тебя не так, то порадуйся за кого-нибудь из родственниц! Я слышал, что в этом деле и благородные, и не очень девицы равны. Радуются, когда кого-нибудь замуж отдают…

– Так это если брак ожидается счастливый, с достойным мужем. А можно ли уверенно утверждать такое сейчас? – уже откровенно недобро отрезала Отта, – впрочем, не трогаясь с места, – явно настроенная продолжать скандал.

Ни чем иным такой афронт быть не мог, и удивленные зрители замерли в полном недоумении.

Боясь при этом пропустить хоть слово, хоть жест или даже интонацию, поскольку ни кто из них не сомневался: именно эту непонятную историю будут обсуждать у всех здешних очагов. Хорошо если в ближайшие полгода. Но это если из размолвки не вырастит настоящая вражда. Иногда кровь проливалась и за меньшее.

– У меня на Родине говорят, что «женщина жалуется на судьбу только в двух случаях: когда у нее нет мужчины, и когда мужчина у неё есть!» – попытался все свести к шутке Игорь, но под конец не удержался от небольшой шпильки. – Поэтому повод для радости все же вижу: теперь еще у одной из женщин появится законный повод поныть!

– Глупые простушки пусть делают что пожелают, но отчего радоваться мне? Это у тебя, ливэ Ингвар, теперь наконец-то появились причины веселиться. Кем ты был еще недавно – безродным чужаком, а теперь – породнишься с древним и уважаемым родом. Станут с тобой считаться, и перестанут брезговать другие великие дома…

Это было уже совершенно недвусмысленное оскорбление, и треверский ярл на мгновение замер, словно громом пораженный. Но на умение разговаривать это не повлияло.

– Не стану хулить род своего друга, человека сделавшего для меня столь многое… Кровь в жилах Эрвина Сильного и впрямь дает немало поводов гордиться. Но только у него-то и у самого их хватает. Ярл Эрвин по праву высоко несет не только родовое, но и собственное имя. А скажи мне: вот какая радость у достойного мужа взять в жены… ну вот тебя, например? Ты сама-то – чем таким известна?

– Что-о-о?!

– Не «штокай» тут на меня! Стою сейчас, и думаю в ужасе: а вот если даже в такой достойной семье, как твоя, вместо нормальной девки, достанется мне в итоге что-то столь же несуразное и крикливое …вот как ты?! Думаю об этом, и места себе не нахожу. От девиц из богатых домов, конечно же, не ждут особых прибытков, кроме тех, что можно в серебро обратить… да в связи полезные. Но вот – могла быть и покрасивее!

– Да меня тебе никто и не предлагает! Меня нужно быть достойным… – оскорбленно взвизгнула Одиллия, на миг, онемев от возмущения, и тут же перескочив на другую, совершенно противоположную мысль. – Да и что это тебя еще могло бы не устроить?!

Не дав ей возможности разразиться чем-то уж совсем недобрым, Игорь мгновенно парировал выпад.

– С одной стороны ты и верно, ничего… Наверное, можно сказать и красивая, – провел тот подчеркнуто «сальным» взглядом по небольшой, но вполне заметной да и чего греха таить – «приятной» выпуклости ниже талии, и тут же добавил совсем другим – пренебрежительным тоном. – Но с другой…

– …но с другой? – запальчиво выкрикнула без пяти минут невеста.

– Но «с другой» стороны – у тебя только лицо, – отрезал он, под почти откровенные смешки многочисленных зрителей.

Покрытая густыми красными пятнами возмущения и стыда, просто разрываемая изнутри от негодования, девушка не сумела ничего выговорить. Не выдержав всеобщего веселья, в жгучих и злых слезах она рванула куда-то вглубь цитадели, сопровождаемая ближайшими подругами.

– Вот видишь, – громко, но меланхолично прокомментировал гость вслед, явно, впрочем, ни к кому не обращаясь, – женщины всегда делают нас счастливыми. Сначала тем, что приходят в нашу жизнь, а потом – если наконец-то оставляют в покое!

Последняя реплика вызвала уже ни чем не сдерживаемый хохот и для Отты стала вовсе невыносимой – над ней смеялись «свои». Вдвойне обидные раскаты хохота, до самых покоев преследовали убегающую девушку. Жалили ее в самое сердце.