Аланна Дей - Полярный капитан

Были обозначены все цели и пункт нашего прибытия, обеспечить нормальную работу важнейших арктических портов: Мурманска, Архангельска, Диксона – в западном районе Арктики и Тикси. Проведение – в восточном секторе Арктики. Создать ледокольную проводку судов по трассе Северного морского пути, а также союзных конвоев в зимнее время в Белое море. Ну и, конечно же, усилить оперативное поступление информации о погодных и ледовых условий в арктических морях для военного и транспортного флотов.

Я был готов проплыть миллионы мил, выполняя свою роль на корабле. Команду собрали ловкую, с ними бывали на кромках льда и у лавин Риджеха, многое прошедшие люди вызывают уверенность и страх. Картина была мне понятна, снова в море, в холодное, железное, морозное море. Ночью все обледеневает. Якорный трос хрустит от ломающейся корочки льда. Часто нельзя затопить печь, может возникнуть аварийная ситуация, куда ее раскаленную с углями денешь. Да, чтобы собрать всю систему, еще и по расписанию, нужно время, а, порой, так хочется тепла. Сутки не можешь согреться, обсушиться. Ужинаешь при свете электрического фонаря, а за окном толи ночь, толи день, непонятно и бескрайние равнодушные льды. Все от серых до голубых оттенков.

–Проложенных путей не существует, – говорил мой приемник. Что ж, значит, будем обходить льды, как всегда мы это делаем, открывая нынешнюю позицию карты на море, я обратил внимание на то, что наш путь будет не таким уж и долгим. Нужно дойти до Тромза, доставить пару человек, обезопасить себя и потолковать о военных действиях за пределами моря. «Только бы не передать им себя» – думал я.

Мы отправлялись с Петербурга. На английской набережной, возле дворца все приготовления были закончены. В субботу в полдень на «Бакане» мы отплывали до порта Тромзе, вице-адмирал Тыртов еще вчера подтвердил готовность корабля, меня это радовало. Ведь это означает, что необходимое продовольствие, топливо, хозяйственный инвентарь и строительное оборудование уже имеют место быть. Мы перенеслись командой на «»Ледокол №2. Рядом шел «Бакан» и корабль с углем «Бетти», я был совершенно спокоен.

Мы отошли от медвежьего угла, и были почти на полпути между Европой и Шпицбергеном, но опустился густой туман. – Сбавить ход! – пронеслось эхом на корабле. Я приказал включить сирену, так мы иногда перекликались на всем пути. Когда туман рассеялся, шведов было не видать ни на одной из точек горизонта. Чем ближе наша команда становилась к острову, тем меньше топлива оставалось. Управленцами мы собрались в кают-компании.

–предлагаю, осмотреть горы, – сказал Чернышев.

–Видимо придется остаться на зимовку, – сосредоточенностью ответил я, – там дальше будет залив Горн, можно зайти в него.

–да, – оборвал Шмидт.

Прямо от берега вглубь острова простиралась ровная долина, защищенная с востока и запада высокими горами. Пришвартовавшись к гавани Госс, мы определили команды по 10 человек осмотреть местность по разные стороны. У вершин гор на небольшом плато геодезисты разбили палатки, предполагалось, что временами порывы бури могут снести палатки. Температура снижалась, мощные льды становились все безжалостней. С большими усилиями астрономы тягали оборудование на вершины гор. При сильном шторме и температуре ниже 0°С вместе, мы ставили палатки, и отогревались в оленьих мешках. Обе геодезические партии обитали на параллельных друг другу горах. До конца летних работ построили сигнальные вышки, частично выполнили необходимые астрономические и геодезические наблюдения. Астрономы постоянно что-то выглядывали в небе, и днем и ночью вели вахту и что-то записывали в журнал.

К сожалению, экспедиция оказалась отрезанной от всего мира на целых девять месяцев. Ледокол шведов обогнул остров Западный Шпицберген с севера, корабль прошел через пролив Хинлопен, запасов осталось вдвое меньше, несмотря на это капитанами приняли решение беспрерывно курсировать побережье пролива Стурфиорд и переправляли исследователей из одного пункта в другой.

Больше чем на полгода нас оторвали от цивилизации, я приступил к снятию снимков. Наступала ледяная непроглядная тьма полярной ночи…

Штормы сопровождались разрушениями. Начались северные сияния, которое затем часто повторялись. Я фотографировал все подряд, впервые зафиксировал все фазы этого искрящегося неба.

Мы свернули работу ближе к лету и отправили Ледокол№2 наткнувшийся на льдину в Европу. Сами же на следующий год снова вернулись в Госс ближе к гавани. Зимовать осталось человек 15 во главе с начальником экспедиции и отряд из 12 матросов – добровольцы 18-го флотского экипажа, они были уроженцы северных губерний. В ателье Европы для них было сшито зимнее походное снаряжение. Экспедиция предусмотрительно, с расчетом на непредвиденные обстоятельства, заготовила двухлетний запас провианта. Кроме того, для перевозки по суше и подъема на горы оборудования было закуплено полсотни дрессированных ездовых северных собак – сибирских лаек – с запасом корма для них. Со временем мы построили, жилой дом, рядом с домом была выстроена баня, а по соседству с ней – автономная электростанция, динамо-машина которой снабжала электричеством все поселение. На собрании с командой мы долго не спорили и назвали селение Константиновка, в честь князя. Район стоянки стали чаще посещать белые медведи, иногда подходившие к самому дому. С наступлением светлого времени они все чаще стали появляться на заливе. Медведи причиняли нам немало беспокойств, иногда от них приходилось отстреливаться.

С Чернышевым было обговорено возвращение в Петербург на «бакане». Князь встретил нас лично и долгое время разглядывал отчеты, и сделанные мной фотографии.

Тем временем на Шпицбергене, как я позже узнал из отчетов и писем, экспедиция работала в условиях полярной ночи. С ее наступлением участились жестокие штормы, бушевавшие иногда по два-три дня. После четырехмесячного отсутствия взошло солнце, тепла ждали еще пару месяцев, пока оно не перестало заходить за горизонт. В середине апреля зимовщики предприняли многосуточное путешествие по материковому льду к горным вершинам, чтобы продолжить измерительные работы. Восьмичасовые переходы в сопровождении собачьих упряжек отрабатывались заранее. Караван состоял из двух саней-нартов, ведомых восемью собаками по центру и тремя матросами по бокам. Впереди шел проводник, за которым, не уклоняясь, следовала передовая лайка. На привале собак выпрягали и кормили сушеной треской. Тем временем разбирались возы и ставились палатки, в которые вносили оленьи шкуры и спальные мешки. Снаружи разжигали керосиновые кухни, варили похлебку из консервов, пили крепкий чай с ржаными сухарями. На ночевку с головой заворачивались в спальные мешки. После 10–12-часового сна заправлялись свежесваренной кашей и снова двигались семь-восемь часов пути без остановки. Ориентировались по карте, звездам и другим приметам, а при туманной погоде придерживались маршрута лишь по компасу.