Вениамин Апраксин - Легенды и предания о разбойниках, кладах и кладоискателях При- и Захоперского края

Такой порядок охраны хуторов и станиц велся примерно до 1876–1877 гг., т. е. до русско-турецкой войны. Потом этого не стало.

Еще прабабушка рассказывала, что раньше казаки селились по лесам, в ярах и неприметных местах. Например, таковыми являются х. Кривский, Остроухов, Сарычи, Шакин, Рябов и др. Помню, после войны ехали мы с прабабушкой на быках откуда-то в х. Сарычи. Подъезжаем уже к хутору, а домов почти не видать. «Вот видишь, внучек, – говорит она, – как раньше селились казаки, хоронились от разбойников». Я пригляделся, и правда: вроде небольшие складки местности, а под садами, каким леском – все скрывалось, и с бугра никаких признаков строений не было видать».

Слова Е. И. Макарова (точнее, его прабабушки) касательно других поселений подтверждают многие старожилы. По их словам, все нижнеприхоперские станицы не всегда были на теперешнем месте. Так, Усть-Бузулукская ст-ца первоначально была в устье р. Бузулука, в местечке, которое и доныне зовется Старый городок. Ст-ца Аржановская (или Зотовская) – в урочище Затон, где находится так называемая Зуевская крепость. Ст-ца Федосеевская – в 7 км на юго-запад, в низовьях Едовли. Ст-ца Слащевская – на другом (левом) берегу Хопра, напротив устья Едовли, в лесу, где расположен так называемый Арсяпин, или Асяпин бугор. Ст-ца Кумылженская – в урочище Лука. Ст-ца Букановская – ее первоначальное местопоселение, находящееся в нынешнем лесхозе, так и называется – урочище Городки. То же самое можно сказать и про некоторые хутора. Так, в Алексеевском р-не на р. Бузулук есть х. Яминский, в 2-х км от него есть местечко под названием Старый городок. В Кумылженском р-не в окрестностях х. Глухов первоначальное поселение называлось Городище.

Характерно, что парные хутора в пределах своих станичных юртов (земельных наделов) в целях безопасности тоже строились в глубоких, сильно заросших лесом балках, например, х. Глухов, бывший х. Шелкашевский, х. Два Дерева, х. Рябов и др.

Степь всегда была неспокойной. И кто знает, не со времен ли возникновения станиц, а может быть, первых хуторов, когда поселения приходилось не только защищать, но и охранять, появились и благодаря памяти старожилов дожили до нашего времени ничего не значащие ныне для нас названия рода бугров на Едовле. Так, одна из местных правобережных лесистых балок Первого (Филинского) Лога, выходящая на Кирюшкин бугор (что выше Белой горки), почему-то называется Маячель. Один из левобережных бугров Третьего (Ольховского) Лога имеет название Маяк. Такое же название носит бугор в устье Глуховской балки, что находится в х. Попов, выше государственной электроподстанции. И наконец, самый большой левобережный едовленский бугор в х. Рябов местные жители до сих пор зовут Маяцкая гора.

Теперь достоверно известно, все старожилы говорили истинную правду. Специально селиться в укрытиях, в укромных, не бросающихся в глаза постороннему взгляду местах, нести охрану поселений была не какая-то прихоть наших предков-казаков, этому заставляла (даже более того – вынуждала) сама жизнь. Водные, речные пути и сеть дорог-шляхов, наверное, способствовали тому, что в крае издавна обретались разбойники.

Дошедшие до нас легенды о курганах, разбойничьих нападениях на казачьи поселения подтверждает и ряд печатных изданий. Так, известный советский историк В. Каргалов в своей книге «На степной границе» (М.: Наука, 1974) пишет: «Курганы занимали господствующее положение на местности и имели световую (визуальную, с помощью костров) связь с соседними курганами, т. е. средством оповещения являлись дымные костры».

Другой автор, известный михайловский (на Хопре) краевед Б. С. Лащилин в своей книге «Хороша река Хопер» (Волгоград: Ниж. – Волж. кн. изд-во, 1962. С. 8) пишет: «Путешествия из Астрахани в Москву вплоть до 18-го столетия были затруднительны и опасны. На всем протяжении этой пустынной дороги путешественники не могли найти ни продовольствия, ни укрытия от дождя и зноя. Причем на каждом шагу их подстерегала опасность. Разбойничали шайки грабителей и орды кочевников. Поэтому в дальнюю дорогу по Ногайскому шляху путники отправлялись большими караванами, в сопровождении хорошо вооруженной охраны. На ночь разбивали лагерь, огораживая его со всех сторон повозками и выставляя часовых. В различных актах 18-го столетия, которые направлялись царицынскими воеводами, очень часто давались советы и указания, чтобы путники в дороге держали «великое бережение», высылая вперед себя разъезды, а ночью на станах оставляли бы зоркие и чуткие караулы…»

Небезынтересен и рассказ преподавателя истории одного из ленинградских вузов, нашего земляка, Николая Васильевича Мыльцева. В архивах он отыскал материалы об истории ст-цы Кумылженской. Выдержку этой статьи «Как возник Кумылженский городок» («Победа». 1977. 6 окт.) я привожу далее: «Кумылженский городок впервые поселился в дремучем лесу, в урочище Лука, на правом берегу Хопра, против устья небольшой речки Кумылги…

Первое местопоселение Кумылженского городка было очень удобным во многих житейских делах: дремучий лес укрывал их от разбойничьих шаек татар, калмыков и другой вольницы, наличие рыбных запасов в речках и озерах, множество дичи и пушного зверя в лесах, население городка постепенно росло.

В 1682 г. в городке было уже 70 дворов, что вызвало уже некоторые затруднения в размещении вновь прибывавших жителей. Самостоятельно и по общему согласию городок переселился на другое место. Он спустился ниже по течению Хопра и выбрал более высокое место, чтобы избежать затопления во время весеннего разлива рек. С переселением городка жители его избавились от весеннего затопления, но зато сильно возросла угроза нападения разбойничьих шаек. Новое место городка находилось недалеко от Астраханского шляха, хоперских дорог и песчаных бурунов, которые были убежищем разбойников, особенно в ночное время. В целях защиты от набегов жители городка вырыли около деревянной церкви ров и насыпали большой вал, построив тем самым убежище, которое они называли «крепостью», находящийся неподалеку от этой «крепости» курган был приспособлен для совместного ночлега во время полевых работ. На этом кургане был установлен высокий маяк, с которого круглосуточно велось наблюдение за приближением врага.

С этого маяка в случае опасности передавались сигналы – ночью зажигали пук соломы, днем посылали конно-нарочного или вывешивали определенный сигнал. Получив сигнал с маяка, старики и дети спешили укрыться в «крепости», а мужчины выходили на их защиту…»

Следы разбойничьих притонов известны и в захоперских краях. Так, в книге В. Н. Королева «Донские казачьи городки» (Новочеркасск: Дянчак, 2007. С. 9) читаем: «А. П. Крылов сообщал в 1884 г., что по преданию в Артеновском городке укрывались «летом и зимою от татар и разбойников». В 8 верстах к западу от последнего местоположения Артеновской станицы был заметен продолговатый курган Два Дерева, имевший в окружности 200 саженей, в высоту 2 сажени и впадину наверху. «Говорят, – отмечал А. П. Крылов, – что когда-то росли на кургане два огромных дуба, и будто бы здесь собирались разбойники. Курган был сторожевым местом, так как с него во все стороны видно на расстоянии 50 верст. С него видны курганы станиц Слащевской, Алексеевской и даже гора в ст-це Усть-Медведицкой».