Рина Аньярская - В поисках утраченного

Холодный стальной взгляд снова направился в лицо маркизы Линкольн. Анжелина почувствовала, как внутри всё похолодело, но согласно кивнула. Внутренний протест нарастал – она осознавала, что одним лишь «утешением» принца её миссия, в понимании советника, не закончится. Роквелл встал посреди комнаты, как вкопанный.

– Я сделаю так, что Вы познакомитесь с Августом в самых подходящих условиях. В храме. Ваша задача – очаровать его и вернуть к жизни. Мы не должны допустить обращения наследника Пруссии и Бранденбурга к католичеству. Это сегодня королевство его отца держит нейтральную позицию, но всем яснее ясного, что, едва поменяется религиозное учение в королевском доме, изменится и ход Священной войны. От вероисповедания короля Пруссии и Бранденбурга будет зависеть слишком многое.

– Конечно, крёстный, Габсбурги и Польша спят и видят, чтобы перекрестить наследника Гогенцоллернов, – прошептала Анжелина.

– А Вы этому помешаете, – отозвался герцог, шагнув к креслу маркизы и, уперев руки в левый подлокотник, наклонился над девушкой. – Ведь помешаете же?

– Но каким образом? – попыталась изобразить недоумение красавица, в то время как сердце залихорадило от осознания, что крёстный отец всё ещё пытается играть её судьбой по своему усмотрению.

– Что может заставить принца вернуться к нормальной жизни и перестать поглядывать в сторону Папы? – прищурился советник. – Только желание вступить в брак с протестанткой!

Анжелина вжалась в кресло. Пальцы её непроизвольно обратились в кулаки, заострённые ногти больно вонзились в белые ладони, но она промолчала.

– Вы станете королевой Пруссии и Бранденбурга! – словно приговор прочёл, произнёс советник, выпрямился и отошёл в сторону.

Маркизе стало легче дышать. Роквелл налил белого вина в бокалы, один поднёс собеседнице, второй взял сам. Девушка приняла напиток машинально.

– Вы станете ею, я уверен.

– Но кто Вам сказал, что потерявший невесту принц обратит на меня свой взор? – попыталась воззвать к разуму крёстного первая леди Англии.

– Я не вижу причин, которые бы помешали ему сделать это, – пригубив вино, ответил советник. – Вы юны и прекрасны, он ещё молод и полон сил. Вас обоих объединяет траур. Почему бы принцу не увлечься Вами? Вы нравитесь всем без исключения, моя дорогая.

– Не всем, – покачала головой маркиза и отставила нетронутое вино на туалетный столик у зеркала. – Вспомните хотя бы Красного Джона! Герцогу я была безразлична даже в тот миг, когда он имел на меня полное право!

– Так это же Райт, он каменный, Вы сами изволили так говорить, – напомнил Роквелл, отхлебнув вина. – Таких людей немного, на наше с Вами счастье. И если прусский принц уже был влюблён, то значит, на нашего строптивого Имбирного герцога [7] «Имбирным» Роквелл назвал Джинджеффера за сходство титула со словом «ginger» – имбирь. он не похож, – рассматривая, как переливается янтарная жидкость в хрустальном бокале, произнёс мужчина. – И я рад, что Вы ему не достались. Принц из дома Гогенцоллернов, как зять, меня устраивает больше.

Внутренний протест разгорался всё больше и больше, диким огнём охватывая душу маркизы Линкольн. Но девушка не позволяла эмоциям вырваться наружу. Лишь плотно сжатые губы и сильно впившиеся в ладони ногти могли бы выдать её нервное напряжение герцогу. Только Роквелл не обращал взора на свою воспитанницу…

– Предположим, что он потеряет голову, – как можно более ровным голосом произнесла первая леди. – Но брак должен благословить его отец и наш король. Об этом Вы не подумали?

– Карла я беру на себя, – обратив взор на крестницу, сухо произнёс советник. – Курфюрстину, что могла бы ставить палки в колёса, – тоже. А уж с Тюдором придётся общаться Вам. Он в Вас души не чает и отдаст за любого, если Вы того пожелаете. Брак с Гогенцоллернами Англии в будущем ещё может пригодиться, хотя сейчас любое подобное решение вызовет массу кривотолков в парламенте, конечно же.

– Конечно… Священная война в разгаре, – прошипела Анжелина. – Надо полагать, за душу принца Августа сейчас ведётся настоящая борьба между католиками и протестантами?

– О да, и эту войну должны выиграть мы, – прищурился герцог, приподняв бокал с сияющей жидкостью.

Анжелина отвернулась, не присоединившись к тосту. Конечно, она ещё не видела предполагаемого жениха и не имела о нём ни малейшего представления, кроме тех характеристик, что поведал ей крёстный. Но внутренний голос почему-то твердил, что затея Роквелла нехороша и ничего доброго из неё не получится… В памяти всплыло сообщение о сговоре с Говардом, когда ей было 15. Но сегодня она умнее и уже не будет убегать в никуда, к тому же они находятся в Кёнигсберге, и не подчиниться сейчас воле герцога маркиза не могла. Достигнувшая совершеннолетия, но находящаяся в пределах чужого государства, она – девица на выданье, леди королевской крови – была всё ещё ограничена в своих возможностях.

– Я хочу прогуляться, – монотонно произнесла первая леди и поднялась. – Мне душно здесь.

Через секунду Анжелины уже не было в комнате.

Приём у баронессы Райц затянулся, и Фридрих, воспользовавшись первой возможностью, выскользнул в парк. Все эти светские речи утомляли, нужно было помнить, кому и что можно сказать, а на кого не стоит и смотреть. Положение принца обязывало ко многому, а молодой человек совершенно не мог смириться с новой для себя ролью. Ведь отца короновали всего год назад, после чего жизнь семьи круто изменилась.

Карл I Прусско-Бранденбургский объединил курфюршество Бранденбург с герцогством Пруссия [8] Точно так же правил его реальный исторический предшественник, Георг Вильгельм, но назывался отдельно курфюрстом Бранденбургским и герцогом Прусским. и стал величаться королём.

Пока правили Иоганн III Сигизмунд и его сын Георг Вильгельм [9] Реальные правители Бранденбурга и Пруссии. , Фридрих и в ус не дул, прекрасно понимая, что в сторону трона ему смотреть незачем. Чаще и с большей охотой он посматривал на хорошеньких девиц, чьей благосклонностью беспечно пользовался. Но после коронации отца и юный Фридрих, и его старший брат – вечно угрюмый и набожный Август – должны были смириться с новыми для себя ролями.

Август стал наследником прусско-бранденбургского престола. Отдавать корону малолетним детям погибшего племянника, Георга Вильгельма, их отец не собирался. Удачная политика, которую он вёл, умело лавируя между Габсбургами и Нассау, привела в итоге к тому, что Пруссия и Бранденбург были признаны единым королевством: независимым, а значит, никому ничем не обязанным. Впрочем, вдовствующая курфюрстина Бранденбурга, в девичестве Елизавета Шарлотта Пфальцская [10] Сестра Зимнего короля, Фридриха V Пфальцского, чья политика послужила началом Тридцатилетней войны. В альтернативной версии её муж не просто сломал голень, а умер от воспаления. , оставалась в своих владениях за наместницу и имела кое-какую власть.