Рина Аньярская - Весна в душе

– Насколько я успела заметить, ты тоже дорога им. Особенно некоторым. Робину, Джерому, Рональду… – хитро прищурилась Эвелина.

– Они простили мой обман, – не заметив намёка сестры, проговорила Ирена, глубоко вздохнув. – А сердце Красного Джона… Оно слишком чистое и благородное, чтобы принять мою ложь. Иногда мне кажется, что он не приемлет лжи в любом виде, даже во спасение. За полгода ребята свыклись с мыслью, что я не могла им признаться во всём сразу – это не моя вина, а стечение обстоятельств. Хотя и сейчас у них проскакивают странные нотки и взгляды. Но это случается уже реже, чем осенью. А Джон… Он не простил меня. Я это чувствую, Эви. И это горько.

Наследница вздохнула и опустила голову, похлопав Бурана по бокам. Кони девушек вновь пошли шагом.

– Настоящий аристократ… – произнесла Эвелина, задумавшись.

– Что? – словно проснувшись, отозвалась Дочь Англии.

– Аристократическая кровь в Красном Джоне играет сильнее, чем он сам того желает. И это заметно не только внешне. Таких настоящих благородных рыцарей мало осталось.

– Согласна с тобой… И я, кажется, придумала, как их вознаградить…

Принцессы въехали в Верхний парк Виндзора и направили лошадей к конюшням.

В то время как кузины спешились на заднем дворе замка, прекрасная Анжелина во весь опор скакала от Лондона по дороге, ведущей к Кембриджу. Когда впереди показался особняк с красной крышей, она остановилась, немного поколебавшись. Прекрасно отдавая себе отчёт в том, что снова наступает на «любимые грабли», первая леди всё-таки ввела коня во двор коттеджа.

Громила плотнее прижал дверь и подал голос:

– Капитан, это не моё дело, конечно, но я хочу задать тебе вопрос.

– Почему блондины не могут стать частью нашей команды? – буднично произнёс Джим, опередив телохранителя.

– Да.

– Потому что они никогда не будут такими, как мы, и при первой же возможности предадут.

Громила сдвинул брови, силясь понять логику.

– И как это связано с цветом волос? Ровно так же, как рыжину связывают с колдовством? Разве ты суеверен?

– Нет, – обернулся Джим. – Это моё наблюдение из личного опыта. Белое и чёрное – это контраст, и между нами не может быть ничего общего. Кое-где, конечно, не обращают внимания на цвет гривы, – усмехнулся Токкинс, вспомнив отряд Красного Джона, – но я знаю, чем заканчиваются все эти истории… Поверь мне, дружище, это действительно важно.

Мужчина подался вперёд, желая поведать приятелю историю из прошлого, но очередной стук в дверь прервал его.

– Да кто там ещё? – недовольно буркнул атаман.

– Открыто! – гаркнул Громила.

– Капитан, к Вам женщина… – доложили с порога.

– Какая женщина? – лёгкая тень пробежала по лицу Джима, сердце на миг остановилось, а потом застучало сильнее прежнего.

– Желает видеть Вас. Назвала Ваше имя как пароль.

– Как она представилась?

– Маркиза.

– Маркиза? Так что же ты мне сразу не сказал?! Проси немедленно!

Разбойник стрелой помчался вниз. Громила не сдвинулся с места. Капитан подошёл к своему креслу, взял в руки полумаску и задумался на миг, после чего развернулся в сторону дверей и швырнул её под шкаф, стоящий рядом с входом.

Буквально через пару секунд на пороге появилась величественная фигура Анжелины. Она внимательно оглядела комнату, остановив взгляд на новом лидере разбойников, не без интереса рассмотрела его изящные черты и, приняв надменное выражение лица, прошла в комнату.

– Ну, здравствуй, капитан Токкинс, кажется, так тебя величают в народе.

– К услугам Вашей Светлости, – поклонился Джим, с трудом сдерживая ритм сердца, взорвавшегося при виде предмета своего обожания, и жестом пригласил Анжелину присесть.

– У меня очень важное дело, – опускаясь в большое кресло, надменно проговорила красавица, из-под ресниц взглянув на Громилу.

– Слушаю Вас, миледи.

– Мы не одни.

– Я доверяю этому человеку, как самому себе.

– Хорошо, как знаешь. Работа всё та же, что и ранее. Только Кеннеди, твой бывший атаман, содрал с меня непомерно высокую цену за довольно простенькое дело: выкрасть девчонку из-под носа родителей. А в итоге испугался и ничего не сделал.

– Я помню это дело. Оно всем казалось простым, пока не выяснилось, что жертва – наследница английского престола, – с поклоном ответил Джим настолько учтиво, что маркизе не пришло в голову взбеситься.

Она лишь сложила губы трубочкой, искоса глянув на атамана, и опустила в раздумьях веки. Чтобы не затягивать паузу, первая леди изрекла прохладным тоном:

– Ты – испанец, тебе не всё ли равно, кого красть?

– Верно, мне всё равно, – кивнул Джим.

– Я хорошо заплачу, но только по факту похищения. Я хочу, чтобы её увезли из страны. Далеко.

– Например?

– В Египет вполне подойдёт, – смахнув светлое пёрышко, приставшее к тёмному трико, ответила Анжелина и качнула локонами.

Токкинс проследил взглядом за полётом пера и обратил взор на девушку.

– И там продать в рабство, – усмехнулся себе под нос Джим.

– Мне всё равно, что будет дальше. Но самое главное, что вы должны сделать… – немного наклонившись вперёд, проговорила Анжелина и замолкла, сверля глазами нового атамана, словно проверяя, способен ли он на то, о чём она его просит.

Испанец заполнил паузу сам:

– Отнять жемчужную заколку в форме бабочки и передать её Вашей Светлости.

– А Вы догадливы, сударь, – снова откинувшись на спинку кресла, проговорила красавица и положила руки на подлокотники.

Переход на «Вы» подсказал мужчине, что он вызвал в даме расположение. Токкинс вместо ответа отвесил поклон и украдкой подал Громиле знак. Понимая атамана, тот поспешно вышел, бесшумно заперев за собой дверь.

– Мы остались одни, и теперь я могу позволить себе отбросить все ненужные церемонии, чтобы сказать Вам самое главное, – подходя к маркизе с левой стороны, полушёпотом произнёс Джим.

Если бы Анжелина в этот миг взглянула на его лицо, то не смогла бы не заметить, какой лихорадочный огонь загорелся в тёмных глазах мужчины. Испанец, удивлённый визитом, быстро согласился на её предложение, хватаясь за единственную соломинку видеть Звезду своих грёз чаще – соломинку, которая могла стоить ему жизни. Но леди Линкольн была занята исключительно собственными мыслями и в сторону поклонника даже не смотрела.

– Это значит, что мы будем говорить о цене? – повернув в сторону Токкинса голову, но не удостаивая мужчину взглядом, предположила леди Линкольн. – И конкретно – о Вашем вознаграждении?

– Нет, отнюдь, миледи.

Красавица удивлённо вскинула ресницы:

– Как «нет»? Ушам своим не верю, – после этих слов маркиза снова направила взгляд прямо перед собой, в окошко. – Кеннеди, смею напомнить, обобрал меня до нитки.