Рина Аньярская - Весна в душе

– Ерунда какая, – повела плечиком шотландка.

– Кроме того, я думаю, что Кеннеди уже всё очень хорошо обдумал за те полгода, что провёл в тюрьме. И осознал свои ошибки.

– Ошибки? – изумилась Маленькая леди. – Ирена, что ты такое говоришь? Ты слишком благосклонна к нему!

– Я просто не считаю, что вина разбойника Кеннеди настолько ужасна, чтобы лишать его жизни и воли, – настойчиво произнесла девушка. – Он не бродяга, а потомок благородной дворянской семьи.

– Странная ты какая-то сегодня, – прикоснувшись ко лбу сестры, произнесла Эвелина. – Давай больше не будем говорить о нём.

– Хорошо, не будем. Давай вспомним что-нибудь более приятное к ночи.

– Давай. Лучше поговорим о стражах! Ты знаешь, я заметила кое-что интересное. Я ведь тоже наблюдательная, не меньше, чем твои ребята. И с соображаловкой у меня всё в порядке, как сказал тот парнишка тёмненький… Имя забыла!

– Рой, – подсказала Ирена.

– Да, Рой, – кивнула Эвелина и прищурилась. – Очень хорошенький.

– Да, – коротко ответила наследница.

– Такой шустрый: молчит да делает. Я заметила, что он возле тебя всё время вертелся.

– «Вертелся», по-моему, слишком громко сказано, – заметила девушка. – Вертелись, скорее, Робин и Джером. А Рой Фокс на их фоне больше похож на статую.

– Ой, неееет, – засмеялась Эвелина. – Если среди стражей кто и статуя, так это Рей Шервуд!

– Есть такое, – кивнула Ирена.

– А самый молчаливый из всей компании испанец, конечно. Он и довольно взрослый уже.

– Да, загадку Джека я ещё не разгадала…

– Скажи мне, сестрёнка, – хитро склонив голову набок, почти шёпотом проговорила шотландская принцесса. – Полгода назад ты встретила стражей, полгода назад рассказала им обо мне. Полгода назад они узнали твою тайну, полгода Джон Кеннеди сидит в Тауэре, потому что он лорд и ждёт суда лордов [13] Судить лорда по праву мог только Суд лордов. , и, наконец, именно полгода назад ты влюбилась. Так?

– Так. И что?

– Слишком часто повторяется это волшебное «полгода»… – сузила глазки Эвелина, внимательно всматриваясь в черты сестры.

– Если быть точной, полгода назад Кеннеди унаследовал титул отца, и семь с половиной месяцев прошло с вечера моего знакомства со стражами и Кеннеди. Те дни стали для меня самым счастливым временем в жизни.

Принцесса ответила так, словно давно заучила эту фразу: бесстрастно и отрешённо.

– Счастливее, чем когда ты гостила у нас? – уточнила шотландка. – Играя с моими братьями в Лучников и Драконов, а, Королева?

Эвелина шутливо толкнула кузину локтём, напомнив ей детское прозвище: в играх с рыжими принцами 11-летняя английская принцесса была лучшей среди лучников и звалась их Королевой. А старшие принцы по очереди были Королями Драконов: сначала Чарльз [14] Чарльз Стюарт – исторически будущий король Англии и Шотландии, второй сын, второй наследник шотландского короля Якова VI. Носил титул герцога Ротсея. , потом Роберт [15] Исторически третий сын короля Якова VI, Роберт, герцог Кинтайр, умер во младенчестве. Альтернативная версия. .

– Нет, что ты, – улыбнулась Ирена, – мои рыжие братья вне конкуренции, конечно. Детство было прекрасным. Только оно закончилось, увы. И самыми яркими кусочками взрослой жизни стали встречи со стражами. Когда я в простом платье уезжала в Лондон, и без них была счастлива. А когда познакомилась с ребятами и поняла, что такое истинная дружба – без заискиваний, этикета и поклонов, – то стала невероятно счастлива! Счастлива вдвойне!

– Ты уходишь от моего вопроса.

– От какого вопроса? – искренне удивилась наследница, взмахнув ресницами. – Ты ничего не спрашивала, кроме подтверждения срока моей дружбы со стражами.

– Я о любви говорю… Полгода твоей любви не к свободе же и полям!

Наследная принцесса только головой покачала и произнесла, глядя в сторону:

Эвелина скривила личико.

Пауза затянулась. Чтобы исправить ситуацию, шотландская принцесса протянула руку и коснулась пальчиков сестры:

– Прости меня… Я больше не буду тебя тревожить…

– Ты говорила мне это вчера. Негоже принцессе не выполнять своих обещаний, – строго напомнила Ирена.

– Всё, хорошо – я молчу… Молчу, договорились.

Развернув кузину к себе, Эвелина показала жестом, словно зашила себе рот. Наследница чуть заметно улыбнулась, прошептала: «Я люблю тебя!» – и крепко обняла сестру.

Буквально через мгновение после горячих объятий в дверях гостиной появился канцлер, герцог Роквелл, не замедливший обратиться к наследнице, назвав её полным именем:

– Ваше Высочество, Ирена Луиза Шарлотта София Английская, принцесса Уэльская, герцогиня Корнуоллская и Йоркская, – вдоволь насладившись нахмурившимся и вмиг изменившимся личиком блондинки, на котором нарисовалось напряжённое ожидание, старый политик продолжил: – Миледи, Вам пришло письмо.

– Письмо? – удивилась Ирена. – С каких это пор, сударь, Вы лично носите мне почту? Разве в королевской канцелярии не хватает людей?

– Полагаю, что это письмо очень важно, Ваше Высочество, если меня попросили передать его Вам лично в руки. Его содержание мне, смею заметить, неизвестно.

– Вероятно, это кто-то из обитателей Виндзора постарался, – усмехнулась наследница, прекрасно понимая, что так играть могла только Анжелина.

– Полагаю, ответ Вы найдёте в конверте, – склонив голову, произнёс канцлер и протянул девушке бумагу.

Едва Роквелл скрылся за дверями, Ирена не смогла удержаться от реплики:

– Противнейший человек.

– Препротивнейший, – подтвердила Эвелина, во время пребывания герцога в гостиной буквально прижавшаяся к спинке дивана.

– Он прекрасно знает, что я терпеть не могу своё полное имя и ещё обращение с титулом. И каждый раз меня как иголкой колет…

– Да ну его! – всплеснула руками Эвелина. – Много чести!

– Да ну его, – согласилась Ирена и стала распечатывать конверт. – Конечно, это Анжелина – кто бы сомневался. Послушай, что она пишет: «Кузина, я не знаю, что меня заставило написать, но я уже взяла перо и бумагу. Зачем? Я хочу помочь тебе. Я сделаю всё, чтобы твой кошмар закончился, и Кеннеди перестал тебе сниться. Но для этого от тебя понадобится одна жертва. Ты знаешь, какая. Если ты оставишь её под кашпо пальмы в голубой гостиной, то я сделаю всё, чтобы заседание суда не принесло тебе страданий и позора, а огласка не распространилась далее Виндзорского парка. Если же ты не станешь играть по моим правилам, то в дальнейшем сможешь обвинять во всех бедах только себя одну». Подписи нет, конечно же.