Дмитрий Самков - Дорога до Солнца

Перед глазами застыла картинка: огромный букет камелий, который пожилая Нана протягивала ослепительно улыбаясь, а в голове звучало

…ведь ты не злая…ты вынуждаешь расплачиваться за это моего ребенка…

Ничего страшного, не умрет…

Поскорее бы оказаться в своей «крепости», в которую не проходят все эти человеческие пороки. Она как бы под стеклянным куполом, о который они все разбиваются. Хочется обо всем забыть и никогда не выходить за порог.

С обрыва в бескрайнее море,

Ну а что же здесь в этом такого?

Познать все секреты простого,

Объять все земные просторы.

Услышав крик и почувствовав острую боль, Тэкеши резко открыл глаза и оторвался от кровати. Дыхание было таким тяжелым и сбивчивым, что легкие могли бы разорваться, сердце билось, угрожая выломать ребра. Всего лишь дурной сон. Это не реальность. Воин осмотрелся и понял, что сидит на кровати, в просторной светлой комнате. Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы взглянуть на город поверх гор, целуя приветливо своими лучами Тэкеши в лицо. Крупные капли пота стекали с лица по шее на быстро вздымающуюся голую грудь. Нужно немного подождать и все нормализуется, кошмары всем снятся время от времени. Спустив ноги на пол, поставив босые ступни на прохладное шершавое дерево, он уставился на них, разум еще не до конца проснулся.

Комната была чистой. Поверхности столов и комодов сбросили свои пыльные шкуры, подобно тому, как змеи избавляются от своей кожи. Показалось крепкое, потемневшее от времени, но все еще сохраняющее свой благородный оттенок и запах дерево. Окна стали пропускать больше света, от чего дом кажется просторнее. Он проснулся после длительное спячки, именно проснулся, не ожил. Он всегда был жив. Комната за закрытой дверью, где на столе лежали рукописи, не давала ему умереть, а просто позволяла ему задремать. Тэкеши убрался, вычистил все до блеска и теперь не без удовольствия смотрел на засиявший дом, который, казалось, сейчас стоял с гордостью и благодарностью.

Самурай уже пятый день в Кайо. Не считая своего первого похода, на рынок сходил всего один раз, чтобы купить продуктов на несколько дней вперед. В принципе, это был ничем не приметный день, если не вспоминать взгляды, с которыми на него все смотрели, будто мужчина забыл накинуть кимоно 12 12 . Кимоно – традиционный японский элемент гардероба, представляющий из себя ши- рокий халат с объемными рукавами. Носили кимоно как мужчины, так и женщины. , но к такому он уже привык, это его не отвлекало. После этого можно не возвращаться туда, хотя бы несколько дней, но и это радует. Жители не понравились самураю, поэтому он решил сократить их присутствие в своем мире настолько, насколько это возможно.

Жизнь проходила тихо и спокойно. Дни начинались со светлого потолка, на котором отчетливо виднелся деревянный рельеф, напоминая нам о происхождении крова. Тэкеши шел на озеро, где в чистой прозрачной воде, избавивший от всего, что было создано рукою человека, становясь первозданно прекрасным, он мог долго лежать, поддаваясь могучей силе водоема. Затем, лежа на траве, устремив глаза в голубое бескрайнее небо, наслаждался теплом, которое ему приносили лучи солнца, подобные миниатюрным девичьим рукам, сейчас нежно его обнимающих. Раны все еще давали о себе знать, но воин старался не беспокоить свое тело, поэтому они начали затягиваться. Вода, словно божественное прикосновение, заставляла их успокаиваться и позволяла Тэкеши не думать о них. Он не мог зайти в воду с повязками, это было бы предательством по отношению к озеру, которое позволяет ему пользоваться своей силой. Несмотря на гармонию и непередаваемо прекрасную атмосферу вокруг, в душе у Тэкеши зверствовала буря. Казалось, что в этом мире просто невозможно думать о чем-то плохом, невозможно грустить или придавать значение чему-то, что не было бы связано с природой, с этим местом. И все же, посторонние мысли терзали воина. Он не знал, что ему делать дальше. Он находится даже не на распутье. Он находится в пространстве, где нет ни верха, ни низа, ни права, ни лева. Перед ним нет вариантов, лишь одиночество и неведение. Он не будет возвращаться домой, его там ничего не держит, у него ничего не осталось, но и тут он не чувствует абсолютного счастья. Тут есть ложь, недоверие и лицемерие. Он понимает, что никогда не станет таким, как эти горожане, он не хочет. Он будет отшельником, но где? Кроме этого дома, приютившего самурая, как большая мудрая птица, которая поманила его крылом и укрыла за перьями от жестокого и опасного мира, тут у него ничего нет. Спросить у сердца? Он давно начал замечать, что оно становится тише и все реже с ним общается, а последнюю неделю оно и вовсе молчит. Придется разбираться самому. Пожалуй, в этом месте нет ничего плохого, и жизнь на самой окраине, вдали от глаз и пересудов, ему придется по душе. Он устал от постоянных поисков, он устал вечно гнаться за чем-то, потому что сам не знает, чего именно хочет. Или боится себе признаться в том, что знает, и знает, что это невозможно. Тэкеши – тень без прошлого, у него затуманенное будущее, нет цели, а потому ему неважно, где встречать рассветы и провожать закаты, так почему бы не остаться в месте, где хотя бы есть крыша над головой.

Когда солнце, облачившись в алое, став огромным диском цвета раскаленного металла, катится за горы, уничтожая нежно-голубую полоску неба, которая растянулось у него на пути, оставляя за собой кровавый след, наступает время идти домой. Тэкеши одевается, накладывая на кожу ткань, некогда вышедшую из-под человеческих рук. Связь с природой убита: тело сковано и тесно соприкасается с материей, первозданный вид обезображен. Он вернется сюда завтра и вновь соединится с прекрасным миром, а сейчас воин направляется домой, как монах, который добровольно отказывается от всех благ человечества, чтобы познать ценность бытия и снова радоваться каждому новому дню.

Но на следующий день Тэкеши был вынужден отправиться в город, так как продукты закончились. Это снова поход в обитель лгунов и лицемеров.

Самурай шел по уже знакомой дороге. Его одежда была заметно дороже, чем та, что у проходящих мимо горожан. Из-под кимоно спускались штаны, в то время как у подавляющего большинства халаты открывали голые ноги, порой даже не обутые. Там, где у Тэкеши виднелась нижняя рубаха с белым воротничком, у всех было лишь голое тело. Неудивительно, что он ловит столько взглядов на себе; воин только сейчас осознал, как сильно выделяется из толпы.

Вот он проходит дом Наны: аккуратный, зажатый между двумя другими, побольше и потемнее, он уставился своими глазницами- окнами прямо на Тэкеши. Признаться, от этого становится немного не по себе, особенно, представляя, как из глубины на тебя смотрит сама хозяйка – женщина, которая может казаться очень милой, дарить цветы и ярко улыбаться днем, а ночью она снимает все свои маски и злорадствует, глядя бедной девушке в глаза. Ей все равно на маленького ребенка, на слезы. Ее волнует ее собственный достаток. А вот и хозяйка. Тэкеши увидел пожилую фигуру, разговаривающую с каким-то мужчиной недалеко от своего крыльца. Она бросила на него короткий взгляд и отвернулась, но потом вновь пронзила глазами и осмотрела с ног до головы. На несколько мгновений он уставился на нее, словно завороженный.