Мариша Кель - Восточный плен. Княгиня

В один из вечеров, когда Ариф-паша вновь призвал Мари к себе в покои, он рассказал ей странную историю.

– Слышала ли ты, Мерьем, французскую народную сказку, легенду о коварном муже, жены которого отправлялись на тот свет при странных обстоятельствах и по неизвестным причинам? – начал он, как всегда, в своей загадочной манере.

– Нет, – покачала головой Мари, – не слышала. Вы расскажете?

– Нет. Я расскажу тебе правдивую историю, Мерьем.

Взгляд Мари тут же переменился с сосредоточенно-внимательного на холодно-колкий.

Ариф на это благосклонно улыбнулся и продолжил:

– Тебе не нравится это имя?

– Нет. Мне нравится моё имя. Мари.

– Мари… Мария… Ма-ашэнка, – мягко, с тёплым восточным акцентом произнёс он. – Правильно?

Она кивнула.

– Мерьем – очень схоже по звучанию, ты не находишь?

– Не нахожу. Вы начали рассказывать о мужчине, чьи жёны беспричинно погибали, – попытавшись сменить тему, вежливо напомнила ему Мари.

– Да-да… Я помню, – улыбнулся Ариф и продолжил: – Во время Восточной кампании Османская империя сделала большой заём у Англии, и нашего правителя Абдул-Меджида занимали уже не столько внутренние преобразования, сколько проблемы внешнего долга. Чтобы заплатить за стоимость Крымской войны, султан был вынужден также занять значительные суммы у своих французских и британских союзников.

Ариф сделал паузу, но Мари многозначительно ему кивнула, тем самым давая понять, что внимательно его слушает и понимает суть их разговора.

Кивнув Мари в ответ, паша продолжил:

– Вернуть эти деньги имперская казна была не в состоянии. Неудачи сломили султана. Он утратил интерес к государственным делам и уединился в своём великолепном дворце, спрятавшись от всего мира. Уставший от проделанных преобразований, он не чувствовал ни благодарности, ни любви от озлобленного, вечно требующего народа. В какой-то момент правитель стал проявлять апатию к государственным делам. Он ушёл с головой в личную жизнь и стал тратить огромные суммы на свой гарем и облагораживание дворца Долмабахче.

Ариф задержал проницательный взгляд на задумчивом лице собеседницы, пытаясь понять ход её мыслей, затем продолжил.

– Но и тут нашего султана постигла злая судьба, – обречённо прибавил он.

– Первой в гареме султана умерла Зейнимелек ханым-эфенди – вторая икбал падишаха. Следующей стала Хюснидженан – третья гёзде. Третья жена султана Дюздидиль скончалась спустя два года. Через какое-то время гарем снова похоронил фаворитку – четвертую икбал Нергиз-ханым. Хошьяр умерла при родах, и напасти не оставили моего султана – в тот же год скончался и маленький наследник Мехмед-Фуад.

Главную икбал Нюкхетсезу падишах потерял через год. Она успела стать матерью троих детей. Айше-султан и шехзаде Ахмед не выжили.

Через два года умерла легендарная Гюльджемаль – мать Мехмеда, и две его девочки скончались маленькими. Далее повелитель попрощался навечно сразу с двумя любимицами. Тиримюжган – красавица черкешенка. Кадын родила султану двух дочерей и сына. Наиме и Мехмед-Абид не выжили. И уже через неделю скончалась икбал Несрин. Четверо малышей Несрин ушли ещё раньше один за другим, порадовав родителей всего несколько лет, осталась только султанша Бехидже. Навекмисаль умерла вскоре после свадьбы с султаном. В течение последующего года гарем потерял ещё одну икбал Джейланкяр. Фаворитка ушла через три года после смерти своего малыша Мехмед-Рюшди. И месяц назад ушла из жизни гёзде Шаян. Её смерть стала последним ударом для султана…

Ариф умолк, и в тишине Мари лишь слышала его разгорячённое, глубокое дыхание.

Если бы она не знала этого человека, то могла бы поклясться, что у всегда спокойного и в высшей степени владеющего своими эмоциями османского паши Арифа-эфенди дрожали губы.

– Причина столь частых смертей? – без капли жалости в голосе произнесла она.

– Неизвестно, – покачал головой Ариф. – Были версии насчёт болезней лёгких…

– Чахотка?

Голос Мари предательски дрогнул.

Паша кивнул, продолжая сурово глядеть на Мари.

– Ты должна вдохнуть в султана новую радость жизни… Если наш повелитель погибнет, ему на смену придёт его младший брат…

Ариф резко поднялся со своего места, что-то гневно прошептав по-турецки.

Мари знала уже достаточно слов, чтобы понимать турецкую речь, но таких выражений она прежде не слышала, хотя и смогла по тону угадать их смысл.

– Абдул-Меджид лучший правитель для нынешнего времени и племени, если же к власти придёт его брат Абдул-Азис, то империя рухнет, и в Константинополе поселится хаос. Брат султана – энергичный и амбициозный человек, но он всегда волею судеб оказывался в тени своего блистательного брата, и если ему выпадет шанс, как он считает, восстановить справедливость, он его, видит Аллах, не упустит.

Ариф, приблизившись к Мари, встал перед ней на одно колено.

– Ты поможешь мне спасти нашего султана и не допустить падения империи. Ты обладаешь редкими качествами, ты можешь возвышать человека, находящегося рядом с тобой, ты способна сострадать и любить, ты величественно и сдержанно проста, как сама природа. Он будет в восторге и восхищении от тебя, в коих чувствах пребываю и я, находясь рядом с тобой. Если ты подаришь султану свою преданность, если ты исцелишь повелителя своей красивой любовью… Перед тобой откроются возможности, которых ты не смела и вообразить.

Мари глядела на него, затаив дыхание.

– А смогу я оживить мужа?– сквозь сжатые до боли зубы словно процедила она.

Арифу этот вопрос не понравился. Он резко поднялся, приблизился и стал напоминать грозовую тучу, в один миг нависшую над ней.

– Ты не хочешь по-хорошему, – со злой, но деланной лаской в голосе подытожил он.

Мари это ничуть не испугало, и она продолжила в том же духе, как начала:

– Вы обещали рассказать мне о муже… Вы не держите своих обещаний, как же я могу вам доверять в столь грандиозных планах в отношении султана и спасении вашей империи?

Его очень позабавила её блистательная оборона. Ариф тут же смягчился и, вновь заняв своё место напротив Мари, спросил:

– Что ты хочешь знать?

Переведя дыхание, она быстро произнесла давно заготовленные слова, ни на секунду не задумываясь об их подборе, слова, которые были готовы сорваться с её губ уже давно, она их вынашивала, они жгли её своей безответностью.

– Как он умер?

– Точно не знаю, – тут же ответил Ариф. – Я знаком с той влиятельной особой, что выкупила его на невольничьем рынке.

Мари в приступе отчаяния прикрыла глаза, но продолжила свои расспросы:

– Кто она?

– Не могу сказать, но она как-то обмолвилась мне при встрече о том, что русский князь не выдержал церемонии, то есть процесса посвящения в евнухи, если вы понимаете, о чём я. Он не смог пережить…