Мариша Кель - Восточный плен. Княгиня

– Нет ничего лучше, чтобы развеять тоску и укрепить измученное сердце. Вы чувствуете этот богатый, сложный аромат, моя дорогая? Этот напиток обладает стойким характером и вселяет уверенность в позволившего себе насладиться им. Почувствуйте его увертюру, а далее насладитесь его симфонией, сделав первый глоток.

Мари приняла чашечку и пригубила обжигающий напиток. Вкус оказался довольно странным, но приятным. Ни с чем не сравнимым.

– Что это? – поинтересовалась Мари.

– Кофе.

– Сложный вкус, – заключила Мари и сделала ещё глоток, и у неё внутри словно прокатилась волна, принося с собой покой и расслабление, чего не происходило с ней долгое время.

– Характер во вкусе может меняться по мере остывания, – продолжал мягким успокаивающим голосом Ариф. – Например, в горячей чашке будет тёмный виноград или какао, а в тёплой – горький шоколад, но с оттенком красного винограда. Но в обоих случаях всегда будет продолжительное, насыщенное восхищение вкусом.

Мари допила до дна чудесный напиток и почувствовала голод. Как ей подсказывали пережитые дни, впереди у неё нелёгкий и сложный путь. Ей действительно следовало подкрепиться. Все предшествующие недели, проведённые на борту судна торгующего рабами, она практически ничего не ела.

Вот и сейчас по её нутру прокатились судорожные волны, вызванные голодом, и оно призывно заурчало, напоминая о неотъемлемых человеческих потребностях. Она была страшно голодна.

Мари окунула пальцы в воду для ополаскивания рук с лепестками жасмина и, не дожидаясь особого приглашения, потянулась к дальнему подносу, на котором, по её мнению, была более-менее подходящая её вкусу еда.

– Ах, моя дорогая, – остановил Мари нарочито неодобрительный голос Арифа.

Она замерла.

– Во время трапезы принято брать только те блюда, что находятся в пределах досягаемости, а не тянуться за любимым блюдом на другой конец стола. И следует пробовать всё понемножку. Можете считать, что это первое моё наставление вам.

Мари выпрямилась и взяла с подноса, что стоял у самых её ног, кусочек какого-то экзотического фрукта. Положив его в рот, Мари ощутила яркий и сочный вкус, схожий с цветом самого фрукта – ярко-жёлтым.

– Это был ананас, – насмешливо произнёс Ариф.

– Вкусно, – прожевав, кивнула ему Мари.

Вся еда оказалась очень вкусной и приправленной экзотическими специями, которыми Мари искренне наслаждалась. Напиток из лайма и мятный шербет позволили утолить жажду сполна. Помимо уже привычного мяса с пряностями, именуемого кебабом, и освежающих сочных фруктов было множество закусок, называемых мезе. Мари очень понравился хавуч эзмеси – крем из сюзме йогурта и мелко натёртой моркови, лимонного сока, соли, перца и оливкового масла. А ещё небольшие запечённые турецкие рогалики с начинкой из сыра, зелени и специй.

Так называемая долма – начинённые рисом и мясным фаршем листья винограда – остро напомнила Мари домашние голубцы, которые особо удавались кухарке Ольденбургского поместья, Нееле Ануфриевне, поэтому именно долма более всего пришлась женщине по вкусу. Она наслаждалась едой и этим мгновением. Никогда прежде Мари не задумывалась над тем, что простые вещи, такие как обычная еда, могут приносить если не радость, то успокоение, как это происходило в её случае.

Восседая на подушках, словно шахиня, окружённая подносами со всевозможной едой восточной кухни, Мари не теряла манер, присущих особе из аристократического общества русского дворянства. При этом, не вспомнив о чаше с жасминовой водой и не отыскав салфетки, она облизала пальцы после пышной трапезы и чуть откинулась на ворох подушек позади неё.

Ариф наблюдал за ней, в очередной раз думая, сколько же в ней противоречий. Он сам не понимал, почему она так его притягивает и почему его выбор пал именно на неё. Ещё тогда, в далёкой России, когда он впервые увидел княгиню, мысль о том, что она могла бы очаровать любого мужчину, зародилась в его голове.

– У вас такие красивые ковры, – непринуждённо и сонно заметила она, отвлекая Арифа от раздумий и планов на её счёт.

– Это моя страсть.

– Вот как, страсть…

Ариф прикусил губу.

– Единственная… – Не получив никакого ответа, он сделал паузу, а затем продолжил:

– Больше всего я люблю зелёный молитвенный коврик, что есть в моей спальне. Один мастер ткал его всю жизнь. Вплёл любовь к жене в свой ковёр, в своё произведение искусства. А пока он работал, жена обманывала его со своим любовником.

– И что же было потом? – послышался тихий голос засыпающей Мари.

– Название «гарем» происходит от слова «харим» – отделённое, запрещённое. В нашей стране муж – это повелитель. За нарушение закона и предательство своего повелителя следует смертная казнь.

Сон Мари тут же улетучился. Она ошеломлённо переспросила:

– Казнят за измену?!

– Что вас удивляет, мой северный цветок?

– В кругах высшего света, где мне приходилось вращаться, в моей стране, мало бы осталось дам. Это негуманно и бесчеловечно! – заключила она.

Ариф на это громко расхохотался.

– Я в вас не ошибся! Рассуждать о гуманности женщине гарема недозволительно, тем более если она совершила подобный грех.

– Женщине придётся самой жить со своим грехом, но лишать жизни? Это по крайней мере несправедливо. Мужчин, как я предполагаю, эта страшная участь не настигает?

– Почему же… Человек, выткавший тот самый ковёр, был знатным вельможей, очень уважаемым человеком… Узнав об измене своей любимой жены, он наказал и её и любовника… – Ариф умолк, ожидая последующих вопросов собеседницы.

Мари продолжала хранить протестующее молчание, выказывая тем самым своё несогласие, тогда он продолжил:

– Её любовником оказался молодой лавочник еврейского происхождения. Красавец. Провинившейся супруге назначили страшную казнь. Замечу, что данная мера наказания использовалась всего лишь однажды за всю историю империи, но потрясла всех. Женщину закопали по пояс в землю, и обычные люди закидали её камнями, доведя тем самым до смерти. Глашатаи разнесли приговор по всему городу. Поэтому казнь бедной женщины состоялась при огромном скоплении народа на площади. В это время её любовник был среди этой толпы, так же как и её обманутый муж… Испуганный юноша принял ислам, но это не спасло его от рук палача. Его четвертовали.

После длительного молчания Мари всё же спросила:

– Для чего вы мне всё это рассказали?

– Это вам мой следующий урок, совет, наказ… Воспринимайте как сочтёте нужным.

Ариф поднялся со своего места и, приложив пальцы к губам, а затем ко лбу в грациозном арабском жесте прощания, покинул покои своей подопечной.

На следующий день Мари проснулась довольно рано, несмотря на то что ещё долго не могла сомкнуть глаз после ухода загадочного и пугающего Арифа. Мари представляла себе ту глубоко несчастную женщину, которая имела несчастье влюбиться… «Или она имела несчастье родиться не в той стране?» – размышляла Мари.