Рина Оре - Три цветка и две ели. Третий том

– А ну тихо! – громче всех крикнул Рагнер. – Беати, Синоли, выйдите – вы мешаете!

Беати сразу замолчала, схватила мужа за плечо и вытащила его, оцепеневшего, в обеденную. Дверь она теперь плотно закрывала.

– Акантха Митеро? Выпустить шип… – медленно проговорил Рагнер. – Значит, это ты главная, а не мужи, – и он наступил весом своего тела на шею Сангуинема – хрустнуло – и тот погиб, даже не дернувшись.

– Да, – жестко ответила Акантха. Если бы Маргарита сейчас видела ее сокольи глаза, то удивилась бы перемене – в них не осталось и капли доброты. Молодая женщина настороженно следила за действиями Рагнера, безмолвно говоря ему, что без промедления воткнет шпильку-шило его жене в горло, проколов артерию. Маргарита же, едва подумала, что могла бы выплеснуть вино из кувшина в лицо Акантхи и освободиться, как Рагнер ей сказал:

– Стой смирно, Грити. Она тебя скоро отпустит.

Акантха хохотнула.

– Отпустит, – продолжил Рагнер, – потому что хочет жить. Я сохраню тебе жизнь, Акантха Митеро, и трем прочим, если ответишь на все мои вопросы. Слово Рагнера Раннора. Послушай… Ты молодая, красивая… Зачем тебе умирать? Моя жена тоже молода и красива… Не лучше ли вам обеим жить? Может, мне удастся ее освободить, может… нет. Но ты-то точно умрешь, если ее не отпустишь. Тех, якобы ваших слуг, уже скрутили мои люди… Грубо работаете! Кто вас только учит? Хоть бы имена другие выдумали.

– А по-моему, недурно всё получалось, – нервно возразила Акантха. – Что еще за вопросы?

– О том, кто тебя послал сюда и зачем. И не лги мне – убью.

– Чего? Какая мне тогда разница? Зачем ее отпускать?

– Я убью тебя быстро – вот в чем разница. Но, если ты будешь честна, то я, как и поклялся, всем вам четверым позволю уйти. Я уже о многом догадался – не зря же здесь. Отпусти теперь мою супругу. Немедля!

Несколько мгновений Акантха раздумывала, но затем нежно поцеловала Маргариту в щеку и отпустила ее. Маргарита с кувшином в одной руке и бокалом в другой сначала несмело, а затем быстрее подошла к мужу. Позабыв про занятые руки, она, дрожа, прижалась к нему. Рагнер приобнял ее, поцеловал в макушку и взял бокал у нее из рук.

– Спасибо, любимая, – сделал он глоток. – Неполная, правда, чаша…

Опомнившись, Маргарита выхватила у него бокал и сама выпила его до дна. Рагнер усмехнулся, снова поцеловал жену в макушку, укрытую головным платком, и отобрал у нее кувшин.

– Присядь, – кивнул он Маргарите на скамью. – Послушаем вместе, что она скажет… Как тебя звать-то по-настоящему? – повернул он лицо к молодой женщине у буфета.

– Лаверна.

– Куда лучше. Кажется, что-то зеленое?

– Не Леверна, а Лаверна! – закатила глаза «Акантха». – Так звали богиню древних, богиню тьмы и темных дел. Ей приносили жертвы левой рукой. Я левша. Оттого и получила это имя.

Рагнер подставил табурет для Лаверны, достал из глаза «лекаря» свой Анарим и сел на скамью, рядом с Маргаритой. Она же изумленно таращила глазищи, не понимая до конца, что происходит.

– Дашь мне чашу? – спросил ее Рагнер – она тупо посмотрела на свою левую руку, сжимающую пустой бокал.

– Держи, – несчастным голосом проговорила Маргарита.

– Садись и ты, Лаверна, выпьем… – налил он себе вина. – Я, в самом деле, крайне спешил и чертовски устал.

– Есть что покрепче?

– Глянь в буфете, – хмыкнул Рагнер. – И не тяни время. Раньше всё расскажешь – раньше уйдешь. У нас обед начинается, давай же! И тебе надо бы, пока не стемнело, убраться подальше. Первый вопрос – зачем ты здесь?

Лаверна нашла в буфете сливовую наливку и с бутылью в руках села на табурет – она сделала глубокий глоток прямо из горла.

– Я здесь, чтобы выкрасть твое дитя, – равнодушно сказала Лаверна.

– Ах ты дрянь! Волчица! – тут же вскочила Маргарита, а Рагнер удержал ее за руку.

– Тише… Хочешь еще раз к ней подойти?

– Неет… Конфеты! Боже… Дядя?! Дядя!

– Дочка?.. – приоткрылась дверь, и Жоль Ботно несмело заглянул в гостиную.

– Ты не кушал конфеты? Беати? Кто-то еще?

– Нет, дочка, я же схуднуть порешал с муху. А Беати серчается на сих…

– Конфеты отравлены? – спросил Лаверну Рагнер.

– Конечно…

– Дядя, сожги конфеты вместе с коробкой! – вскрикнула Маргарита и повернулась к мужу. – Рагнер, она правда просто так уйдет? Почему?

– Потому что я дал слово…

– Я не причинила бы зла малышке, – нежным голосом заговорила Лаверна. – Конечно, если бы герцог Раннор явился за ней… Я думала выкрасть ее ночью. Пятеро других убили бы тех, кто не отравился.

– Меня, значит, вы тоже убить намеревались…

– Да, – кивнула Лаверна и вновь отхлебнула из горла. – Месть за Зимронда Раннора.

– Кто тебя подослал? Не лги.

Прежде чем ответить, Лаверна в третий раз глотнула наливки.

– Мой господин, граф Адельфс Эрсоро. А ему наверняка приказал отец, герцог Бонфат Эрсоро, канцлер сверхдержавы Сандели́и.

– Когда ты получила приказ? И как узнала, что мы здесь, в этой глуши?

– Задание я получила в середине восьмиды Смирения, в Бренноданне, далее мы ждали вас в Элладанне. Когда вы появились там, отправились сюда. Узнать об имении несложно – достаточно прикинуться покупателями земли.

Рагнер задумался, а Лаверна сделала самый долгий глоток из бутыли.

– Всё, у меня более нет вопросов. Пойдете отсюда пешком, без коней и вещей. Вставай – и чеши за ворота. Появитесь вновь в окрестностях – убью.

– Я только одну вещь хочу забрать, – взволновалась Лаверна. – В моих вещах у седла… Это память о сыне, умоляю, – посмотрела она на Маргариту. – Детский башмачок…

– Пусть забирает, – буркнула девушка. – Все свои вещи пусть забирает, а то я их сожгу. Посмотрю, может, что-то осталось в нашей спальне…

– Добрая моя, – вздохнул Рагнер и с укором посмотрел на нее. – И прекрасная! В нашей спальне?.. Проверить теперь надо, не украла ли она чего!

– Я лишь смочила волосы ее ароматной водой, – ответила Лаверна и одарила Маргариту жгучим взглядом. – На память… Очень понравилось, как подушка пахла. Жемчугов мне не нужно.

– Хватит, замолчи, дрянь! – скривившись, ответила Маргарита.

– Раздевайся, Акантха, или как там тебя… – сказал Рагнер.

Усмехнувшись, она начала расстегивать пуговицы на груди. Маргарита встала, обошла Лаверну подальше, за скамьей, и открыла дверь обеденной.

– Беати, – сказала она, вытирая первую слезу. – Прости меня, умоляю… Я и правда дура, а ты – нет. Последи, прошу, за этой волчицей, как она свою шкуру драную снимает, а то я видеть ее более не могу…

________________

Рагнер поднялся наверх через минут двенадцать после того, как Маргарита ушла в спальню. Он нашел ее сидящей на кровати, обнимающей дочку и плачущей. Солнце уже зашло за горы, начались «белые сумерки».