Рина Оре - Три цветка и две ели. Третий том

Король Э́ккварт I , новый властитель Лодэ́нии, появился на свет при растущей луне, оттого его Пороками стали Тщеславие и Гордыня, Добродетелями – Воздержание и Кротость. Его флегматичный гумор – холодный и влажный, как слизь. В металл ему досталась сера, отец всех металлов, его счастливые цвета – все коричные оттенки. Рождение во втором лунном месяце Юноны обещает, что Э́ккварт Ра́ннор будет добрым семьянином, верным мужем, заботливым, будто мать, отцом – любящим отцом для всех своих детей-лодэтчан. Из-за заметного волнения при коронации и из-за последствия сей тревоги – белой бескровности на лике короля Э́ккварта I, простой люд незамедлительно дал ему прозвание "Бледный"».

Вот так Эккё стал королем Экквартом I Бледным. Прозвище было не самым худшим, но и не почетным. Правителю предстояло благими деяниями поменять его, если он хотел войти в Историю под другим народным именем. А он хотел, очень хотел: Эккварт сам себе поклялся стать лучшим из лодэтских королей, столь же почитаемым всеми воинами, как его отец, Ортвин Раннор, и столь же обожаемым бедняками, как его двэн Рагнер Раннор.

Гизеля Кальсингога даже не судили – новый король его помиловал за заслуги – за верное служение короне в течение долгих, непростых для Лодэнии лет, но приговорил его к изгнанию в имение за косвенное участие в подлом убиение безвинного Угультриса Годилиира. (Лонкон Кавуг, кстати, умер своей смертью, так и не оправившись после мощного кулака графини Годилиир). Вечером тридцатого дня Любви бывшего канцлера выпустили из Вёофрца, дав ему пару часов на то, чтобы покинуть Брослос. В тот же вечер канцлер принес Рагнеру Раннору новую шкатулку и ключ от нее – Рагнер, конечно, сжег и этот пергамент, теперь с клятвой родного брата, – конечный конец очередной страшной, позорной тайны рода Раннор.

Но немного до того, уходя, Гизель Кальсингог сказал Рагнеру:

– Я искренне вас благодарю, Ваша Светлость, – за то, что на этот раз послушали глас рассудка. И у меня есть ценный для вас дар. Я умолчал о неких словах Гонтера Раннора, сказанных Зимронду Раннору, ибо не желал вас обозлить. И сейчас не хочу… Если вы не причините мне вреда, я их вам поведаю.

Когда Рагнер дал слово, «лысый свиристель» ему насвистел:

– Ваш старший брат, называя точное время своей смерти, сказал, что точно такая же участь ждет и вас, что вы оба прокляты, что вы оба умрете в тридцать три года. Я дарю вам ценное знание: время до начала лета этого года – две восьмиды с небольшим – это всё время, что у вас осталось.

Лаверна

Меридианская вера гласила, что некогда среди людей жили боги, и было их великое множество. Они научили людей земледелию, наукам, искусствам и ремеслам, воинскому мастерству и укрощению зверей, а также любви, плотской и небесной… Много благого дали боги людям, сами же начали развращаться: несправедливо карать, бессмысленно бесчинствовать, похищать дочерей у отцов, жен у мужей, сынов у матерей да мужей у жен. Люди, наблюдая за ними, стали подражать божествам: почитать Пороки, пренебрегать Добродетелями. Даже когда все боги разом исчезли, люди до конца не перестали восхищаться удалью и лихостью, силой и мраком. Древние люди ставили идолов далеко не добрым богам. К примеру, бог Меркурий первоначально был безобидным богом земледелия, богом-кормильцем, – и превратился в покровителя хитроумия да обмана. В древнем мире ему поклонялись разбойники, торговцы и плуты. Меридианцы назвали его именем самую быструю планету, что была дальше Солнца, Луны и Марса, но умудрялась быстрее их облетать Гео. Меркуриалий, празднество в честь этой планеты, посвятили искусствам (ведь бог Меркурий изобрел лиру), а еще ловкости тела. Но по-прежнему, искупая грех наживы, зрелища и угощения оплачивали для горожан торговцы.

Сатурн тоже первоначально был богом земледелия, далее – времени. Этот бог пожирал собственных детей, символом его был серп, как у Жнеца, как у Смерти. За то, что он убил и съел богов, после чего на Гео наступил Золотой век, меридианцы до сих праздновали Сатурналий – дни веселья и равенства в память о золотых временах. Богиня Диана – девственница и охотница, владычица трав и зверей, родовспомогательница и воплощение юной, непорочной, девичьей красы, вдруг однажды стала, в том числе, Тривией – трехголовой богиней перекрестков, ночного ужаса и колдовских чар.

Такая богиня, как Лаверна, «родилась» у древних людей позднее – она выходила из тени, и пряталась в нее же; ее сопровождали волк и волчица, олицетворявшие душегуба и лупу, а иногда с Лаверной ходила стая волков – воров и бандитов. Ей поклонялись все те, кто вел темные дела, кто воровал, кто грабил, кто торговал своим или чужим телом, – те, кому было, что скрывать.

Здесь же стоит пояснить понятие «душегуб» – это такой убийца, какой неподобающе обошелся с телом убиенного, например, спрятал его, лишив ритуала успокоения и превратив душу в призрак. Кроме того, это растлитель и мучитель, губитель всего светлого, чистого, невинного в душах своих жертв. Меридианцы верили, что душегубы творили свои злодеяния, поддавшись нечистой силе – бесам или даже демонам.

________________

Остаток второй триады Веры прошел тихо. Тихо, за исключением ора Ангелики – девчушка росла, крепла, креп и ее голос – если она звала маму, то, пожалуй, ее слышал весь Брослос, да и Лидорос тоже. Маргарита не знала, как бы она справилась без Таситы – охотой до еды природа явно не обделила младшую герцогиню Раннор – та требовала молока и днем, и ночью, и не менее десяти раз за сутки. Зато Рагнер стал таким заботливым, таким внимательным, – позабыв на время про свои дела и делища, он проводил большую часть дня дома, в Рюдгксгафце, – играл с душкой-Айадой, играл с дочуркой Ангеликой, играл и с «любимой Грити» – никаких больше булок и слономедведокоз! Она даже стала подозревать его в измене, за что получила обиду мужа, легкую ссору и жаркое примирение.

А затем, с третьей триады Веры, грянули торжества – да одно за другим! Сперва венчались Енриити и Лорко, и едва все отошли от семидневного застолья – новая свадьба – уже Эорика и Марили. Далее наступило празднество Перерождения Воздуха, а его в Лодэнии почитали как второе после Возрождения празднество – и снова пировали так, что трещал дубовый стол. В довершение всего в Лодольце прошла десятого дня Смирения свадьба Алорзартими Баро и принцессы Алайды, Слава богу, скромная, а то Рагнер уже не мог пить, пировать и играть в свадебного короля (да неужели!).

Вечером одиннадцатого дня Смирения «Хлодия» увезла герцога Раннора, его жену, дочку, кормилицу Таситу и ее дочку Нёяну, а также Енриити, Лорко и два десятка охранителей, из Брослоса в направлении Нолндоса. Путь туда лежал среди россыпи островков, оттого даже быстроходный парусник преодолел его за пять дней. Из-за поздней свадьбы Алорзартими и Алайды начало путешествия сильно задержалось, и Маргарите пришлось выбирать: голубое-голубое озеро Каолаол или «свинячье имение». Она выбрала свиней, Енриити тоже, вернее, она выбрала могилы родителей. Таким образом, они не попали Нолндос, до какого еще нужно было добираться по реке от портового городка Дробетоса, а прибыли в другой портовый городок – Уцомос в графстве Ормдц. От Уцомоса к побережью Банэйского моря шел широкий наезженный тракт, изобилующий постоялыми дворами. Укатали эту торговую дорогу до каменной тверди, лес вдоль нее вырубили, дабы разбойники не смогли нигде прятаться, зато летом на лугах паслись овечки.