Игорь Гергенрёдер - Солнце больше солнца

В то время дом Фёдора Севастьяновича Данилова глядел на обширный двор всеми пятью окнами, жестяная крыша была выкрашена зелёной краской. В хлеву мычал бык, из свинарника доносилось хрюканье.

Около полудня Маркел повыгреб из овчарни помёт, пошёл было в дом, как вдруг во двор въехал всадник в городском пальто, в беличьей шапке, за ним ещё несколько: те в шинелях, за спиной – винтовки. Человек в пальто сошёл с лошади на тающий снег, поглядел на амбар, конюшню, овин, на другие добротные хозяйственные строения, после чего окликнул Маркела, который следил за ним с любопытством:

– Парень! Ты кто?

– Работник.

– Тогда дай пожать тебе руку, – сказал незнакомец без улыбки, неспешно стягивая с правой руки перчатку, стоя на месте.

Конники разъезжали по двору, один поторопил парня:

– Позвали – подойди!

Тот с опаской приблизился к человеку в пальто, который взял его чуть приподнятую руку, крепко пожал.

– Как зовут?

Парень назвался.

– Погляди, Маркел, – человек указал взглядом на конников: – Видишь красные повязки у них на рукавах? Уважай и люби этот цвет. Это знак борьбы за права рабочих и всех бедняков.

Из дома вышел Данилов во всегдашней поношенной поддёвке, направился к незнакомцу лёгким скорым, несмотря на годы, шагом.

– Здравствуйте! – он на миг чуть наклонил голову, не протягивая руки. – По какому делу?

– Покамест посторонитесь! – приказал, мотнув головой вправо, человек в пальто, и Данилов уступил ему дорогу.

Он неторопливо пошёл к крыльцу.

Позвав с собой Маркела, он из прихожей зашёл в комнату, чьё окно глядело во двор, и в другую, с окном в огород, затем шагнул в горницу, пройдя которую, побывал в комнатах, расположенных в ряд с ней.

Возвратившись в горницу, пришелец снял беличью шапку, надел на угол спинки стула, пальто бросил на сиденье. Он мог быть лет сорока: среднего роста, гладкие русые волосы скрывают уши и лоб до самых бровей, лицо выбрито. Он стоял в зеленовато-коричневой куртке с большими накладными карманами на груди и на полах: позднее Маркел узнает, что такие куртки зовутся френчами.

– Большое у вас помещение, – ровным голосом сказал пришелец глядевшему на него Данилову. – Я только одну женщину видел. Ваша жена?

Данилов чуть повыше его, тоже бритый, в густых тёмных волосах лишь вблизи разглядишь седые, а ему под шестьдесят.

– Моя жена Софья Ивановна, – сказал он, изучая незнакомца небольшими по-молодому живыми глазами.

– Вдвоём занимаете весь дом, – отметил тот как бы походя, без интереса.

– У нас здесь три дочери выросли – повыходили замуж, – сухо уведомил хозяин.

В комнату входили люди незнакомца с красными повязками на рукавах. Он сказал Данилову:

– Одного работника я знаю, – кивнул на Маркела, – а ещё кто работает на вас?

– Ещё один работник, он сейчас упряжь чинит. И кухарка.

– Пригласите их сюда.

Фёдор Севастьянович вышел, пришелец сел за стол. Его люди поставили винтовки к стене, сняли шинели и тоже уселись. Вместе с командиром за столом сидело шестеро. Вернулся Данилов, за ним вошли Илья Обреев и испуганная девушка: она нанялась недавно, когда старая кухарка умерла от воспаления лёгких.

– Моя фамилия – Москанин, – сообщил Обрееву человек во френче, – для тех, кто со мной служит, я – Лев Павлович. Прошу вас назвать себя.

Илья, весьма заинтересованный тем, что видит, а более – тем, что будет дальше, бодренько назвался во множественном числе:

– Мы – Илья Фомич Обреев!

Москанин перевёл взгляд на кухарку, которая стояла замерев, потупившись.

– Уважаемая, в этот дом пришли ваши друзья. Скажите, как вас зовут?

– Мария… – произнесла девушка дрожащим голосом.

Москанин обратился к хозяину:

– Поставьте Марии стул к столу, она будет с нами. – Затем он благосклонно пригласил Маркела и Илью: – Садитесь за стол.

Данилов, уже снявший поддёвку, был в холщовой рубахе, перехваченной синим пояском. Стул для Марии, взяв его за спинку, он поставил к столу непринуждённо, а она, прежде чем сесть, взглянула на хозяина расширенными от несусветной растерянности глазами.

Пришелец объявил Данилову:

– Желательно пообедать! – добавил: – Позовите вашу жену. Она будет обслуживать.

Пятеро красногвардейцев смотрели на хозяина с ехидством и угрожающим ожиданием. Он помолчал, вышел в соседнюю комнату:

– Соня… – с минуту что-то говорил жене, понизив голос.

Он и она прошли через горницу в кухню, он на пороге обернулся:

– Я буду ей помогать.

– Ваше дело, – сказал Москанин.

Через минуту Данилов заглянул в комнату:

– Щей не хватит на всех.

Пришелец с видом терпения произнёс, будто растолковывая непонятливому:

– А вы налейте помаленьку в каждую тарелку. В каждую, – повторив, продолжил невозмутимо: – Хлеба-то, думаю, хватит. Сало, конечно, есть, домашняя колбаса. Несите.

Маркел и Илья, переглянувшись, следили за движениями хозяина, который превратился в слугу. Он был худ и, когда поворачивался сутуловатой спиной, под рубахой выделялись выступающие лопатки. Выглядел он равнодушным, а у Софьи Ивановны, смиренно склонявшей голову в платке, дрожали руки.

Когда стол был накрыт на девятерых, хозяева хотели уйти, но Москанин произнёс всё тем же бесстрастно-ровным голосом:

– Постойте тут – что-то может понадобиться.

Он и его люди начали есть. Маркел покосился на стоявших у двери в прихожую хозяев, тоже взял ложку, хлеб. Илья приступил к еде с нарочито уверенным видом. Девушка-кухарка сидела на стуле недвижно, опустив руки. Москанин сказал ей:

– Мария, ешьте!

Она, не двинув головой, подняла правую руку, поднесла ломоть хлеба ко рту, откусила. Человек во френче, обводя обедающих взглядом, остановил его на сидящих рядом друг с другом двух работниках и кухарке:

– Мы, коммунисты, сделаем так, чтобы ни один человек не унижал другого человека работой на себя, – проговорил с выражением сурового спокойствия. – Мы заставим каждого, кто пользовался чужой жизнью, обслуживать вчерашнюю жертву. Но это только начало, это слишком мелко, чтобы быть главной задачей. Она – в науке, которая сделает невообразимое. Мы заставим природу, саму материю обслуживать человека. Мы создадим силы господства над всей планетой.

Он ложкой черпнул со дна тарелки щи и, перед тем как отправить ложку в рот, положил в него кружок колбасы. Один из красногвардейцев повернул голову к Данилову:

– К салу чесноку не дали! Есть у вас чеснок?

Фёдор Севастьянович отправился за чесноком. Обед заканчивался, когда в сенях стукнула дверь, зачастили шаги в прихожей, в горницу шагнул красногвардеец:

– Лев Павлович, вас ждут!

Москанин неторопливо надел пальто, шапку. Выходя, сказал Данилову: