Александр Мецгер - Казачьи байки

В день рождения бабушки Кати ее отец закопал в огороде двухсотлитровую бочку вина. «Это будет к свадьбе Катерины», – пояснил он. После революции и раскулачивания мало что осталось от богатого подворья, а вот бочка вина и по сей день где-то закопанная хранится. Услышал эту историю от бабушки Кати как-то сосед и предложил: «Давай поищем, больших денег будет стоить». «Ищите, – махнула рукой бабушка Катя, – найдете, забирайте, мне ничего не надо».

Никого у нее не осталось. В Гражданскую и брата, и жениха убили, так и не вышла она замуж. Совсем одинокая, и соседи по доброте своей часто помогали ей, кто чем мог. Решила и она хоть чем-то отблагодарить соседей. «Если найдете, – пообещала она, – всей улице праздник будет».

На следующий день пришел сосед с кумом, взяли лопаты, металлический двухметровый шест и начали вести раскопки. Сунут штырь в землю метра на полтора, как тот упрется во что – сразу начинают копать. Дня три копали. Стал двор похож на катакомбы. На четвертый день плюнули, взяли самогонки и напились. Больше никто не пытался найти бочку с вином, но, по заверению бабушки Кати, где-то она все-таки зарыта.

Но мы немного отвлеклись, я хочу рассказать о всадниках без головы. Эту историю тоже поведала нам бабушка Катя.

Произошло все это еще в Гражданскую, когда дети шли против отцов, а брат против брата. Власть захватывали то белые, то красные. Много тогда пролилось безвинной кровушки. В один летний день, уж и не понять было, какая власть в станице, четыре молодых казака вели коней с водопоя на конюшню. Никто не поинтересовался, кто они, откуда родом.

«Идут и идут себе, Бог с ними. Лучше лишний раз промолчать, живее будешь», – решили станичники и лишь из-за заборов и плетней, да полуоткрытых ставен молча наблюдали за ними.

Неожиданно неизвестно откуда налетел отряд конников. Завязалась схватка, прижали казаков к конюшне, требуют сдаться, а те – ни в какую. Уж в точности никто и не знает, что там произошло, но порубили головы казакам и обезглавленных бросили. На другой день сельчане собрали тела и закопали в общую могилку на кладбище. Вот только головы как ни искали, не смогли найти.

Через некоторое время поползли слухи, что по ночам обезглавленные всадники бродят возле конюшни. Кто верил в это, крестясь, рассказывал, а кто и недоверчиво улыбался. Наконец, решился старый казак по прозвищу Кавун за четверть самогонки пойти ночью в дозор и все выяснить. Для храбрости выпив пару стаканов водки, пришел на конюшню и лег под подводу. Когда чего-то ждешь, время бежит медленно, и дед Кавун даже чуть вздремнул. Вдруг он увидел медленно приближающиеся из темноты по направлению к нему четыре силуэта. Луна как раз вышла из облаков и четко осветила четыре обезглавленных тела казаков, похороненных на кладбище.

В последний раз лет, наверное, шестьдесят с лишним назад дед Кавун мочился в штаны. Как ни стыдно было признавать, но это случилось с ним и сейчас. От страха он словно окаменел: лежит, как бревно, ни руки, ни ноги поднять не может. Смог бы, так, наверное, такого дал деру, что никакой мертвец не догнал бы. Лежит, смотрит, и кажется ему, что пришел его последний час, а то и меньше.

А всадники без головы тем временем вышли на середину конюшни и стали кружить один за другим, постепенно передвигаясь в угол конюшни, где была свалена куча навоза. Так и ходили всю ночь около кучи, пока с наступлением рассвета не растаяли, как дым.

За всю ночь дед Кавун не сомкнул глаз. Хмель как ветром сдуло. Всего его трясет, то ли от холода, то ли от страха.

А станичникам интересно узнать, как там дед Кавун, правда ли на конюшне ночевал? Начали подходить, а как увидели его, ахнули от удивления. Вылез из-под телеги дед, седой как лунь, слова сказать не может. Ну, мужики сразу ему – стакан самогона. Через некоторое время успокоился дед и стал рассказывать о ночных ужасах. Стоят казаки, в затылках чешут, больно чудно им, но не верить нельзя, вот он – живой свидетель.

Пошли они куда указал им дед Кавун, где, по его словам, кружили обезглавленные казачата. Стали ворошить навоз и нашли отрубленные головы. Бабы заголосили, мужики креститься начали, а одна бабка и говорит: «Это они, горемычные, бродили, головы свои искали, чтоб похоронили их по-людски». Разрыли могилку, положили туда головы.

«Уж простите, сердешные, не знаем, где чья головушка, лежите себе с Богом и не тревожьте живых», – перед тем, как зарыть могилу, проговорила одна из бабок.

Больше на конюшне никто не видел ничего странного, видно, успокоились их душеньки.

рис. Евгении Евтушевской

Вот такую историю рассказала нам как-то бабушка Катя. Не ручаюсь за достоверность фактов и не могу даже предположить, где все это произошло, но бабушка Катя утверждала, что все истинная правда, и происходило это на Кубани.

В каждой станице, как повелось, всегда находятся люди, берущиеся из разных соображений за лечение. Обычно это безобидные бабули, лечащие травами да молитвами. Все их, конечно, знают и по всякому поводу бегут к ним. В народе их прозвали знахарками, и вот об одной из таких «знахарок» я вам хочу рассказать.

В молодости, говорят, никто за ней вроде бы ничего сверхъестественного и не замечал, а вот к старости как свихнулась баба. Стала ночами бродить по кладбищу, готовить разные снадобья, наговоры всякие изучать, и пошел слух о ней как о целительнице. Бабы к ней толпой потянулись: одна просит, чтоб мужика от водки отвадила, другая – чтоб мужика приворожила, а третья – болячки свои давние полечить решила, а вдруг да поможет. Никому не отказывала знахарка, хотя за глаза называли ее колдовкой. Денег она не брала, говорила, что Богу не угодно, а вот от натуры не отказывалась. С кого поросенка возьмет, с кого мешочек муки или картошки, не брезговала и вещами. В общем, зажила баба, но что-то все стали замечать, что лечить у нее не очень получается, а вот кому жизнь испортить али несчастья на двор навести – так это с ходу.

Прослышал как-то Степан из соседнего хутора про эту колдовку, у него как раз свинья заболела. Резать жалко, вроде и мала еще, а чем лечить – не знает. Поехал к бабке, а та и рада – шутка разве, из другого хутора навестил, вот, значит, о ней какая слава идет. Приехала она к Степану и давай «нечисть» со двора выгонять. «Это тебе пороблено на смерть», – говорит Степану, а сама руками водит, плюется. Полезла на погреб, а там окорок висит, сало да всякие соленья. «Отдай окорок скорей мне, – с ужасом в голосе прокричала знахарка, – в нем нечистая сила сидит». Степан послушно взвалил окорок на спину и понес к бричке. Потом мешок картошки. Из погреба пошла бабка в хату и давай вещи щупать: «Выноси скорей подушку, – кричит, – кофту вон ту!»