Александр Мецгер - Казачьи байки

В одной казачьей станице, не буду называть какой, чтобы не привлекать внимание любителей сокровищ, жил казак Яшка Трутень. Он случайно среди старых открыток и писем нашёл необычную граматёшку. В ней говорилось о том, что на хуторе Дальнем запрятана одна из подвод Кубанской Рады с сокровищами. И прямо указывается место: подворье богатого казака Губы. И тому, кто предоставит эту граматёшку потомкам этого казака и изречёт в виде пароля слова из библии, они должны указать, где захоронены сокровища. Внизу бумаги были написаны те самые слова, которые надо было произнести. Видно, кто-то из предков Яшки Трутня так и не дошёл с этим посланием до клада.

Яшка, воодушевлённый находкой, решил начать раскопки. Издавна по станице летала легенда о сокровищах бабки Марфы Губа, спрятанных на хуторе. Теперь казак не сомневался в правдивости этой легенды.

Яшка Трутень жил в старой хате на краю станицы. Не богато жил, но и не голодал. Его жена работала на ферме, росли два сына, и всё бы ничего, если бы не тёща. Не давала она жизни Яшке, пилила с утра до ночи. Теперь же у него появилась возможность построить или купить собственный дом и навсегда отделаться от «мамы».

Вечером казак, взяв письмо и лопату, собрался на своём «Запорожце» за кладом, а жене заявил, что едет на рыбалку.

– Ты бы ещё сказал, что на охоту едешь с лопатой, – тут же появилась тёща. – Не видишь, что ли, что он врёт?

Пришлось казаку грузить в багажник и рыболовные снасти.

От хутора Дальний остались одни воспоминания и Яшка, теряя с каждой минутой надежду, бродил с лопатой среди бурьяна и зарослей акаций. Когда взошла луна, казак достал послание и стал читать отрывок из библии. Трижды прочитав его, он присел на поваленный ствол дерева и стал ждать.

В ночной тишине, как гром среди ясного неба, прозвучал голос, хоть и грубый, но явно женский:

– За сокровищами пришёл?

От неожиданности Яшка подскочил и на его голове зашевелились волосы.

– Давай меняться, – предложил голос, – я тебе сокровища, а ты мне невинную душу.

– Ты кто? – выдохнул казак.

– Я душа Марфы, дочери казака Губы. Охраняю сокровища Кубанской Рады. Отдашь мне невинную душу, я тебе укажу, где спрятан клад, – повторил своё предложение голос.

– Чью душу? – пугливо поинтересовался Яшка.

– Родственную, конечно, – уточнила Марфа.

Тут у казака мелькнула мысль, и он чётко проговорил:

– Забирай душу тёщи.

Марфа задумалась… Наконец отозвалась:

– Ну, ладно, только смотри, потом не жалей.

– А где же клад? – заволновался Яшка.

– Где увидишь свет, исходящий из земли, там и копай, – донёсся удаляющийся голос. Больше казак никогда не слышал его.

Понемногу освоившись, Яшка начал озираться по сторонам и вдруг увидел, как из земли забил яркий свет. Схватив лопату, он бросился к заветной мечте. Свет исчез так же внезапно, как и появился, но Яшка уже копал. Через некоторое время он наткнулся на кирпичную кладку. Без сомнения, это был колодец диаметром метра полтора. К утру Яшка дорылся до досок, видно, прикрывающих сокровища. И, действительно, под досками оказалась бочка, запечатанная смолой, а также какие-то торбы и ящики.

– Буду потихоньку перевозить домой, – решил счастливый кладоискатель. – А что, если тёща пронюхает? – с ужасом представил он, что при этом произойдёт, – и посадить может, корова, – наконец, подвёл он черту под своими размышлениями и решил съездить домой на разведку.

Дома его встретила заплаканная жена. Оказывается, ночью у тёщи начался сердечный приступ, и перед смертью она звала Яшку, обзывала его всякими словами, упоминая какую-то Марфу. Ещё она сказала, что даром это Яшке не пройдёт, и что она и после своей смерти зятю жизни не даст. Казаку, конечно, угрозы тёщи были понятны, но он сделал глупое лицо, пожал плечами и не принял во внимание её запугивания. А зря. Сразу после похорон тёщи начался дождь, который с переменным успехом продолжался ровно сорок дней. В эти дни не только на хутор, со двора выехать было не возможно, так размыло дороги. Каждую ночь Яшке снилось, как он пытается достать клад, а тёща ему не даёт. Мало того, ещё грозит и обзывает. Дошло до того, что казак во сне материться начал, да так громко, что жена и дети просыпаются. По утрам он встаёт усталый, будто всю ночь яму копал, так ноют спина и руки.

Лишь закончился дождь, и подсохли дороги, Яшка понёсся на своём горбатом «Запорожце» за сокровищами.

– Что, миллионер хренов, за кладом приехал? – услышал Яшка знакомый дребезжащий голос. Ошибиться было невозможно: голос принадлежал покойной тёще.

У казака подогнулись ноги, и он рухнул на землю.

– Теперь я хранительница сокровищ, так что тебе здесь ничего не светит.

Яшка заглянул в колодец. Дожди размыли края ямы, и земля обрушилась вниз. Глубина колодца была более двух метров.

– Сам не выберусь, – мелькнула мысль, – да и ящики с бочонком не вытяну. Нужны лестница и верёвка.

– Правильно, – подтвердил голос тёщи, – сам не достанешь.

– Вот поеду домой и привезу лестницу и верёвку.

Как ты мне помешаешь? – выкрикнул Яшка.

– И гробик не забудь прихватить, – ласково предложил ему голос тёщи.

– Я ж не для себя, для твоей дочери и твоих внуков стараюсь, – завопил казак.

– Все вы так, кобели, говорите, а как деньги появятся, тут же на сторону смотрите, – подвела итог хранительница клада.

Яшка знал, что переубеждать тёщу бесполезно.

– И что ты предлагаешь? – спросил он.

– Повесься, – вздохнув, предложила тёща, – и будешь всё время рядом с сокровищами. Вместе станем клад охранять, а то мне скучно одной.

– Ну, уж нет, – перекрестился казак, – ещё и после смерти терпеть тебя. И схватив лопату, Яшка стал закапывать колодец.

– Эй, постой! Что ты делаешь? – заскрипел тёщин голос, – Если ты что-нибудь не возьмёшь из клада, я не смогу наложить на тебя проклятие.

– Вот и прекрасно, – пробурчал Яшка, – не нужно мне твоё богатство. Засунь его, знаешь куда?

– Не влезет, – после некоторого раздумья возразил голос тёщи.

Говорят, что клад так и лежит в колодце, вот только место Яшка никому не показывает. Мало ли что, вдруг опять тёща ночами являться станет.

Много лет прошло, но и сейчас я часто вспоминаю невероятные истории, рассказанные бабушкой Катей. Жила она в старенькой хате, покрытой камышом. Было ей уже тогда лет под девяносто, а может и больше, в точности никто не знал, да и сама она не помнила. Зато истории, которые мы слушали с открытыми ртами, были насыщены мельчайшими подробностями. Сама она была дочерью сельского священника. Жили они зажиточно, даже богато. Водилось и золотишко.