Валентин Пронин - Через Западный океан

Испанцы торжествовали. Реконкиста завершилась. Оборванные, перевязанные окровавленными тряпками, изможденные солдаты Их Величеств протягивали руки прохожим и говорили: «Подайте мараведис (мелкая монета) героям Гренады». Народ бедствовал, а какой-то полусумасшедший итальянец обещал через короткое время обогатить королевство золотом, привезенным из-за океана.

«Хунта», учрежденная Фердинандом, категорически требовала отложить «нелепый» морской поход. Король и королева предложили неистовому прожектеру новые, весьма скромные условия.

Мессер Коломбо пришел в негодование и прервал переговоры с Их Величествами. Он не мог согласиться на другие условия. К этому времени его вторая жена-испанка умерла от неизвестной болезни. Вообще если в Германии и Франции тем временем свирепствовала чума, то в Испании возникали случаи заболевания проказой. Говорили, что эту неизлечимую болезнь занесли из Африки воины ислама, спешившие на помощь терпящим поражение маврам.

Итак, в Испании Коломбо больше ничего не держало. Он решил отправиться в Париж и обратиться к королю Франции.

Когда весть о прекращении переговоров между мессером Кристобалем Колоном и испанским правительством распространилась в обществе, высокопоставленные друзья генуэзца приложили все усилия, чтобы убедить Изабеллу не упускать его. Они говорили ей о славе, которая покроет её имя, если она устроит это плавание, о распространении христианства в новооткрытых странах, о неисчислимых выгодах, ожидающих их отечество.

Изабелла прониклась представленными ей доводами и объявила, что снарядит каравеллы для плавания на средства своего Кастильского королевства. За мессером Коломбо был послан офицер, который догнал его уже по дороге во Францию и вернул ко двору.

Решившись взять дело в свои руки, Изабелла оказывала мессеру Кристобалю Колону постоянное покровительство. Фердинанд, напротив, был очень недоволен и относился к генуэзцу крайне холодно. Тем не менее между «королями» и Коломбо была заключена конвенция, предоставляющая главе флотилии все те звания, привилегии и права в Новом Свете, которых он требовал.

И как раз в эти дни к картографу Пьетро Пинетти пришел брат мессера Коломбо Бартоломео с настоятельной просьбой отпустить своих учеников Чекко и Ренцо в Испанию для услужения назначенному адмиралу флотилии мессеру Коломбо.

Синьор Пинетти почесал в затылке, растерянно крякнул и развел руками.

– Разве я могу отказать в чем-либо моему глубокоуважаемому другу? – сказал он Бартоломео Коломбо. – Конечно, парни мне очень помогают в моем ремесле. Они многому научились и поднаторели в картографии. Однако дело мессера Кристофоро – дело святое. Собирайтесь, молодцы, я вам препятствовать не буду.

Чекко и Ренцо чувствовали себя счастливцами. Они с сердечной благодарностью поцеловали синьору Пьетро руку как своему учителю и наставнику в жизни. А через неделю уже подплывали к испанскому порту Палосу, где еще были заметны развалины крепостной стены, преодоленной испанцами при штурме.

Кроме того, бросались в глаза разгромленные мечети, на которых были сбиты верхушки минаретов и установлены католические кресты. В порту, на крыше высокобашенного дома, ветер развевал белый флаг с изображением красного льва в короне, стоявшего на задних лапах, а также крест Кастилии. По улицам ходили испанские солдаты с пиками и рыцари в латах. Многие были ранены. Попадались и смуглые чернокудрявые люди в темных странных одеждах, они со страхом поглядывали на солдат и жались к стенам домов.

Это были оставшиеся в городе мавры и евреи. Все они уже окрестились. Им дали христианские имена, но не доверяли их искренности. Крещеных мавров называли мараны, евреев – мориски. Духовенство относилось к ним с крайней подозрительностью.

Синьор Бартоломео привел Чекко и Ренцо в дом адмирала Кристобаля Колона. Мессер адмирал встретил своих бывших слуг приветливо, почти как родных.

– Вы будете жить у меня в доме, а спать рядом с моим кабинетом. Мне понадобятся ваши услуги не только по хозяйству, но и как знающих дело картографов. – В ответ на глубокие уважительные поклоны юношей адмирал потрепал их по спинам и сказал брату Бартоломео:

– Укажи им, где расположиться.

Пищу готовила кухарка умершей жены мессера Коломбо. Были еще слуги. Но Ренцо и Чекко, как правило, вызывались сопровождать адмирала в его хлопотах по делам флотилии. Они оказались сообразительными, проворными и к тому же вполне сносно говорили по-испански. Мессер Коломбо очень удивился и тем более их хвалил.

Началось снаряжение каравелл для дальнего плавания.

Вооружение кораблей, снабжение их достаточным количеством припасов (овощи, лук, чеснок, сухари, вяленая рыба и солонина в бочках), как и жалованье экипажу, обеспечила королева Изабелла из средств казначейства Кастилии. Пресную воду и вино решено было закупить на Азорских островах, откуда непосредственно и должен был начаться поход.

Сами корабли, по требованию королевы, предписывалось оплатить городу – порту Палосу. Тут возникли новые затруднения. Городское управление жаловалось на истощенность казны. И представители этого управления, не имея смелости отказать королеве, предлагали старые, давно заброшенные суда, совершенно непригодные для дальнего плавания. К тому же палосские моряки отказывались служить на кораблях, отправлявшихся в страшные, никому не известные пространства безбрежного океана.

Изабелла разгневалась, Король Фердинанд хитрил и делал вид, что к этим тратам и хлопотам не имеет ни малейшего отношения. Появились неизвестные люди, распространявшие ужасные слухи о неведомых течениях, ожидающих впереди беззащитные каравеллы. Течения эти якобы несли корабли по своей прихоти и вдруг неожиданно, в каком-то дьяволом приготовленном месте, уходили под воду, в океанские глубины, унося с собой корабли.

Другие слухи предвещали страшные бури с внезапно меняющимися ветрами, не указанными ни на одной карте. Такие свирепые штормы не могла выдержать ни единая, самая устойчивая и маневренная каравелла, хоть и с наилучшим снаряжением, крепчайшим корпусом, великолепными мачтами и превосходными парусами.

Наконец слухи о гигантских чудовищах, выплывающих откуда-то из глубин и могущих наброситься на несчастное судно, чтобы разгрызть его, как скорлупу от ореха, людей же проглотить похлеще самых огромных, виденных некоторыми моряками акул. Еще шептали на ухо о неизлечимых болезнях, превращающих человека в безобразное подобие жабы и несущих страдания и смерть, хуже всякой чумы или проказы. Словом, набрать команду с опытными капитанами и матросами становилось невозможным. Люди отказывались под разными предлогами, часто прикидываясь больными. Другие ссылались на священные обеты, данные в таком-то монастыре перед образом такого-то святого не покидать землю в течение двух, трех, а то и пяти лет.