Сергей Суханов - За рекой Гозан

Ябгу сидел на скамье, накинув на плечи одеяло. Его знобило, ввалившиеся глаза, окруженные темными кругами, лихорадочно блестели. Перед ним стоял Тахмурес, старший сын, со свисающим на лоб чубом – таким же рыжим, как у отца. Поцеловав руку Герая, Куджула встал рядом с братом.

Царь внимательно посмотрел на каждого из них, затем продолжил прерванный разговор:

– Вы оба должны запомнить: нам нужен мир с Гондофаром.

Он жестом остановил Тахмуреса, который сделал шаг вперед, намереваясь что-то сказать.

– Слушайте меня внимательно. Сейчас мы слабы, потому что в нашем народе вспыхнула вражда. Тохары ведут себя нагло: захватывают пастбища и угоняют чужой скот. Уже есть убитые. Племенной совет пока еще поддерживает асиев, поэтому серьезного кровопролития удается избежать. Старики помнят, как ваш дед Агесил, разбив войска сака Мауэса, расширил земли кушан на востоке и стал ябгу. Но они не вечны, как и я…

Герай зашелся в кашле, прижимая ко рту платок. Вытерев губы, торопливо сложил его, чтобы скрыть кровяную мокроту. Потом продолжил, медленно и негромко, глядя на старшего сына:

– Я не хочу тебя отпускать. Тем более сейчас, когда я болен. Но положение серьезное. С запада нам угрожает Парфия: новому царю Артабану не дает покоя слава Митридата Эпифана. На другом берегу Мургаба была замечена конница противника. С востока, из-за Памира, в любой момент могут выползти бесчисленные полчища ханьцев. На согдийцев полагаться нельзя, мы всегда были врагами. А со стороны Синдха [23] Синдх(у) – одно из древних названий реки Инд (его нижнего течения). , словно бешеный пес, рвется и кусается Раджувула, сатрап Матхуры. Слава богам! – Гондофар затаился после зимней драки, окопался за Амударьей. Поэтому очень важно договориться с Римом о военном союзе против парфян. Пусть даже ценой серьезных уступок. После катастрофы в Германии Октавиану Августу нужны новые легионы, чтобы защитить Галлию, а для их снаряжения потребуется много денег. Я готов предложить римлянам беспошлинный провоз шелка через Кушаншахр, если они наладят торговый путь по Южному морю до Барбарикона [24] Барбарикон – древний торговый город в дельте Инда (Синдха) недалеко от современного пакистанского города Карачи. и договорятся с Гондофаром о проходе по его землям. Пусть только не отводят войска от границы на Евфрате, это свяжет Артабану руки. Мы не можем вести оборону сразу со всех сторон.

Герай замолчал, собираясь с мыслями. Было заметно, что он устал. Наконец ябгу снова заговорил, обращаясь к Тахмуресу:

– Я не знаю, успеешь ли ты вернуться… до того, как я уйду… Но у нас нет другого выхода, император будет говорить только с наследником престола… Я надеюсь на Племенной совет… Что бы ни случилось, – тут он перевел взгляд на Куджулу, – асии должны сохранить престол за собой, а Кадфисы – первые среди равных. Мы завоевали это право кровью!

Старик зашелся в кашле. Сыновья хотели помочь ему лечь, но он отстранил их рукой.

Он снова обращался к Куджуле.

– Я договорился с Гондофаром о том, что ты будешь заложником до тех пор, пока я не умру. В его дворце тебе нечего опасаться, он всегда держит слово. Я тоже – я обещал ему, что не нападу на Паропамис без объявления войны. Стерегись друзей – тохаров!

Жестом подозвал сыновей поближе, чтобы взять за руки.

– И помните: вы – братья, право на престол по закону у старшего, но обстоятельства могут измениться. Судьба народа важнее судьбы каждого из вас. Поклянитесь, что не прольете братскую кровь.

Братья переглянулись. «Клянусь» прозвучало одновременно. Герай удовлетворенно кивнул, но тотчас нахмурился. В голосе ябгу послышались железные нотки:

– Проклят будет тот, кто нарушит клятву!

Он закрыл глаза и тяжело вздохнул. С трудом поднявшись, обнял каждого из сыновей, а затем махнул рукой, отпуская их. Выходя из покоев отца, те снова услышали за спиной надсадный хриплый кашель.

Братья задержались на ступенях айвана, осматривая двор. Коренастый рыжий Тахмурес был на полголовы ниже Куджулы, шире в плечах, массивнее, а ходил, словно медведь, – вразвалку, но мягко и пружинисто. Он дальше всех метал боевой топор и мог легко выдержать схватку с двумя бойцами.

Куджула отличался от брата во всем, потому что был сыном Герая от второй жены – бактрийки Санаб, тонкой и грациозной, словно молодая серна. Первая, кушанка, умерла при родах, подарив жизнь Тахмуресу.

Он унаследовал от матери стройную фигуру, легкую походку и высокий лоб. А еще – карие глаза. От отца – мощную шею и широкие скулы. В отличие от брата, он предпочитал брить лицо, но делал это редко, ленился, отчего щеки и подбородок заросли щетиной. Слегка оттопыренные маленькие уши придавали его внешности наивность, которая была обманчивой: с детства он умел постоять за себя и никогда не избегал драки, хоть и был царевичем. Ябгу не делал различий между своими детьми и детьми соплеменников, пусть дерутся, иначе не вырастут воинами.

Но Куджула был мягче Тахмуреса и тянулся к книжным знаниям больше, чем к воинскому искусству. Вечера он просиживал в комнате Ипполита, пленного грека, которого отец купил, чтобы тот учил младшего своему языку и занимал рассказами о древних богах и героях родины Искандера Румийского [25] Искандер Румийский – Александр Македонский, которого бактрийцы называли также «Искандар-Подшо», т. е. падишах, или «Зу-л Карнайн» – Двурогий (хотя некоторые ученые считают, что это прозвище было дано персидскому царю Киру Второму Великому). – отважного воина, покорившего полмира, хоть и не кушана.

– Отец совсем плох, – сказал Куджула.

– На все воля Фарро, – глухо ответил Тахмурес, поправил перевязь с мечом и легко сбежал по лестнице.

Братья попрощались с Санаб, которая одинаково нежно обняла обоих, но младшего еще и погладила по щеке. Браслеты на ее запястье печально зазвенели, а глаза наполнились слезами, ей почудилось, что она видит сына в последний раз.

Две наложницы Герая, совсем еще девочки, жались к челяди. Они мечтали о том, чтобы Куджула не вернулся никогда – пусть всемилостивая Ардохш дарует Гераю вечную жизнь, ведь если он умрет, они по древнему обычаю сати должны последовать за ним.

Вскоре отряд отправился в путь.

Ипполит стоял у дворцовой пристройки вместе с другими рабами. Поймав взгляд воспитанника, он резко вскинул руку в прощальном приветствии. Куджула лишь сдержанно кивнул – не пристало при воинах показывать привязанность к рабу.

По колесной дороге ехали рядом. Подъездки – запасные кони – послушно шли сзади, привязанные за повод к хвосту передней лошади. Переметные сумы были надежно закреплены в тороках.

– До новолуния осталось двенадцать дней. Успеем к началу игр? – озабоченно спросил Куджула.