Ги Бретон - Любовь по-санкюлотски

GUY BRETON

HISTOIRES D’AMOUR DE L’HISTOIRE DE FRANCE

В оформлении использован фрагмент работы Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах» (1830–1831)

Потрясение, которое смогло за несколько месяцев свергнуть монархию, правившую страной в течение тринадцати веков, и изменить облик Франции, это потрясение имеет в основе своей серию любовных интриг, связанных друг с другом самым удивительным образом.

Госпожа де Монтессон, любовница герцога Орлеанского, подкладывает свою племянницу, госпожу де Жанлис, приятельницу энциклопедистов, в постель к будущему Филиппу Эгалите 1. В перерывах между сеансами любви тот вдруг обнаруживает в себе антимонархические настроения. В это же самое время госпожа де Монтессон добивается передачи ему Пале-Рояля. Этот дворец становится центром средоточия девиц легкого поведения.

Этих девицу подосланных Филиппом, можно было увидеть в Версале в октябрьские дни 1779 года. Затем они появляются в Учредительном собрании под предводительством Теруань де Мерикур. Они же окружают эшафоту громко приветствуя смерть короля.

Наступит день, и они наградят «дурной болезнью» солдат II года и поставят на грань катастрофы Республику у в учреждении которой они приняли столь активное участие.

В те времена судьба избрала своим орудием и других женщин: Симона Эврар побуждает Марата писать кровожадные статьи, которые провоцируют массовые убийства. В сентябре госпожа Ролан организует низложение короля. Для того чтобы спасти Марию Антуанетту, Ферсен будоражит всю Европу, которая берется за оружие. Фаворитка графа Прованского, «королева эмиграции» госпожа де Бальби, добивается помощи России в борьбе против республиканской Франции. Покинутая любовница господина де Шаретта выдает республиканцам время отступления мятежников-шуанов. И наконец, именно для того, чтобы спасти Терезию Кабаррю, Тальен организует контрреволюционный переворот 9 термидора, положивший конец Террору…

Революция закончилась. И несколько дам, имеющих очаровательные мордашки и не страдающих никакими комплексами стыдливости, берутся привести на вершину славы некоего юного офицера-корсиканца. Благодаря их протекции он становится командующим артиллерией, освободителем Тулона, потом генералом…

Он станет монархом, поскольку дамы сумеют правильно использовать свое влияние… Таким образом, мы получаем еще новые доказательства того, что любовь, роль которой в Истории современные ученые упрямо стараются не замечать, была движущей силой и причиной всех человеческих поступков, подобно тому, как в предыдущие века она подвигала всех принцев на их деяния. Можно с уверенностью сказать, что большая часть важнейших политических актов этих ., как принято было почему-то считать, «бессердечных патриотов» была продиктована страстью. Все они любили женщин. И это – совершенно нормальное явление. Но у нас появляется вполне законное удивление, когда мы узнаем о том, что все эти великие низвергатели трона были одержимы одной лишь мыслью: как бы поскорее заняться любовью…

В десять часов утра 2 мая 1766 года к домику привратника Пале-Рояля подошла, покачивая задом, как это было принято делать в свете, молодая танцовщица театра «Гранд-опера» Розали Дютэ. Ей было пятнадцать лет от роду, у нее были лукавые глаза, белокурые волосы, очаровательная улыбка и энергично устремленная в будущее грудь.

– Господин герцог Орлеанский ждет меня, – сказала она.

Ее провели во дворец, и она была немедленно принята герцогом. Усадив посетительницу, он в течение нескольких минут с нескрываемым удовольствием разглядывал ее.

– Так вот, мадемуазель, – промолвил он наконец, – разрешите объяснить вам, почему я взял на себя смелость пригласить вас сюда. Друзья очень расхваливали мне ваши чары и определенные способности, которые, как мне кажется, позволяют вам быть идеальной партнершей в некоторого рода играх.

Розали была явно польщена.

– Монсеньор, я была бы очень счастлива, если бы вы смогли получить какое-нибудь удовольствие от моей ничтожной персоны…

Герцог улыбнулся:

– Речь в данном случае не обо мне, – сказал он, – а о моем сыне, герцоге Шартрском, который сильно меня беспокоит. В свои восемнадцать лет он все еще невинен и, кажется, ничуть от этого не страдает. Он апатичен, ко всему безразличен и так мало интересуется женщинами, что мы все со страхом думаем, уж не получает ли он удовольствия от запрещенных развлечений…

Такая возможность действительно очень беспокоила герцога. Он боялся, что сын его пойдет по той кривой дорожке, по которой в свое время пошел его прапрадед, брат Людовика XIV. Поскольку этот предок до сих пор был позором всего семейства.

Розали Дютэ начала понимать, что от нее требовалось. Она стала слушать более внимательно.

Герцог между тем продолжал:

– Зная о вашем исключительном таланте, я подумал, что вы сможете оказать нам большую услугу и навсегда приобщить моего сына к прелестям вашего пола…

Молодая танцовщица, как, впрочем, и все артистки нашего великого лирического театра, была весьма искушенной по части любовных игр 2. Она согласилась взяться за это дело и пообещала сделать все, что от нее зависит.

– И когда же мне надо будет начать?

– Сейчас же.

И герцог Орлеанский велел позвать сына.

– Я оставлю его с вами наедине. Он ничего не знает о моих намерениях, поэтому его поведение будет вполне естественным. Заставьте же дрожать каждую клеточку его тела, и я докажу вам, что никогда не был неблагодарным человеком.

В тот же момент в комнату вошел герцог Шартрский.

Это был высокий застенчивый молодой человек с очень свежим цветом лица. Он вежливо поприветствовал Розали и сел, стыдливо сжав колени. Отец его не стал понапрасну терять время.

– Мадемуазель Розали Дютэ, одна из самых очаровательных танцовщиц «Гранд-опера», – сказал он. – Она хочет что-то сказать вам с глазу на глаз… Надеюсь, вы сможете поддержать разговор и найти достойные ответы… А пока я вас покидаю…

Он поднялся и вышел, оставив молодых людей наедине.

Розали, у которой до этого уже было несколько подобных учеников, знала, что в преподавании науки любви малейшее стеснение, возникающее в отношениях между преподавателем и учеником, грозит стать помехой и нарушить весь нормальный ход обучения. Поэтому, не говоря ни слова, она подошла к герцогу Шартрскому, уселась к нему на колени и поцеловала в губы, «активно работая при этом опытным языком» для того, чтобы наилучшим и самым доходчивым способом доказать ему, что лучший в мире язык можно найти только в Париже…