Уилбур Смит - Чародей

Таита не замедлил шаг. Он поднял амулет на его цепочке и пошел прямо на истекающее слюной животное. Вместо того чтобы усилиться, рев притих, голова зверя стала прозрачной, и Таита увидел сквозь нее каменные стены оврага. Затем, как речной туман, лев поблек и исчез.

Таита прошел по тому месту, где он стоял, и свернул за выступ. Впереди овраг стал еще уже, его края были еще круче. Он заканчивался каменной стеной.

Иштар стоял спиной к скале, глядя на Таиту безумными глазами. Белки его глаз пожелтели и налились кровью, зрачки были черные и расширенные. Запах его страха был отвратительнее, чем зловоние призрачного льва. Он поднял правую руку и наставил длинный костлявый палец на Таиту.

– Назад, Чародей! – закричал он. – Предупреждаю!

Таита шел, и Мидиец закричал снова, на этот раз на гортанном языке, и сделал такой жест, будто бросил в голову Таиты невидимый предмет. Таита быстро поднял амулет Лостры перед глазами и почувствовал, как возле его головы что-то просвистело, точно стрела.

Иштар повернулся и юркнул в узкое отверстие в каменной стене позади него, которое закрывал от Таиты своим телом. Таита остановился перед входом и постучал по каменным краям посохом. Камень отзывался правильно, и он услышал долетающее из темного входа эхо неуверенных шагов Иштара. Таита был почти уверен, что это не иллюзия, а подлинный вход в пещеру в известняковом утесе.

Таита шагнул в проем и обнаружил, что находится в низком каменном проходе, слабо освещенном солнечным светом, падавшем через вход у него за спиной. Пол пещеры впереди медленно поднимался, и Таита продолжил путь, ступая более осторожно. Теперь он был уверен, что проход настоящий, а не что-то, созданное колдовством Мидийца, чтобы отвлечь его и увести в сторону.

В туннеле впереди он слышал эхо шагов Иштара, искаженное и усиленное. Таита считал шаги с тех самых пор, как шагнул в темноту. Через сто двадцать шагов свет вновь стал разгораться, исходя из какого-то яркого источника в глубине склона.

Внезапно туннель резко повернул, и, шагнув за поворот, Таита оказался в большой пещере с высоким сводом. В центре свода было отверстие, выходившее во внешний мир, на открытый воздух, и из него на пол пещеры падал луч яркого солнечного света.

С пола поднимались остроконечные сталагмиты, мерцающие кристаллами, будто клыки акулы-людоеда. С высокого свода свисали парные им сталактиты; некоторые напоминали наконечники копий, другие – сияющие крылья богов.

Иштар стоял, прижавшись к противоположной стене пещеры. Оттуда нельзя было бежать. Увидев Таиту, появившегося во входе в туннель, он пронзительно закричал, рыдая:

– Смилуйся, могущественный Маг! Между нами есть связь. Мы – братья. Пощади меня, и я открою тебе такие тайны, о которых ты и не мечтал. Я предоставлю все мои силы в твое распоряжение. Я буду твоим преданным псом. Я посвящу мою жизнь служению тебе.

Его мольбы и обещания были так жалки, что Таита невольно почувствовал, как его решимость поколебалась. Это было лишь сомнение, мелькнувшее в уме Таиты, но Иштар нашел крошечную щель в его защите и немедленно воспользовался этим. Он выбросил руку вперед, сложив большим и указательным пальцем круг, знак Мардука, и крикнул что-то на том же странном гортанном языке.

Таита ощутил, как невыносимо тяжкое бремя придавило его плечи и будто невидимые щупальца гигантского осьминога опутали его тело, придавили руки к бокам, обернулись вокруг горла удушающим захватом. Он ощутил запах горящей человеческой плоти, ауру Пожирателя, душащего его. Но не мог пошевелиться.

На другой стороне пещеры подпрыгивал и подскакивал Иштар, его татуированное лицо было страшно перекошено, язык, высунутый между синими губами, лакал воздух, как лакают кошки. Он поднял полы своей мантии и выпятил бедра в сторону Таиты. Его член был полностью выпрямлен, крайняя плоть скатилась назад с раздутой фиолетовой головки, как с непристойного плода.

– Твоя хилая богиня не защитит тебя здесь, глубоко в земле, Таита. Тебе больше не пересилить Мардука Пожирателя и его слугу Иштара, – завопил он. – Наше состязание закончено. Я победил тебя и всю твою хитрость, Чародей! Теперь ты умрешь.

Таита поднял глаза к высокому темному своду пещеры и сосредоточил все внимание на длинном поблескивающем сталактите, свисавшего с него будто огромный мерцающий кинжал. Он собрал все силы, поднял правую руку с посохом и указал им вверх. И, выдохнув остатки воздуха, прокричал слово власти:

– Кидаш!

Раздался треск, будто в глубинах ледника лопнул лед, сталактит отломился от свода и обрушился. Увлекаемый собственным огромным весом, он ударил острием в плечо Иштара возле шеи, пронзил его грудь и живот и вышел через задний проход. Длинный каменный шип приколол колдуна к полу пещеры, как выпотрошенную рыбу к сушильной полке.

Когда Иштар задергался, задрожал и стал судорожно сучить ногами в смертельных муках, Таита почувствовал, что тяжесть исчезла с его плеч и давление на его горло прекратилось. Мардук отступил, и Таита смог дышать снова. Запах горелой плоти исчез. Воздух опять был древний и чистый, прохладный и лишь слабо припахивающий грибами.

Маг подобрал посох и пошел назад по туннелю, на открытый воздух и солнечный свет. У входа в известняковый туннель он обернулся и ударил посохом по камню один, второй, третий раз.

В недрах холма раздался грохот падающего камня, и из входа в туннель пахнуло пыльным воздухом: внутри скалы рухнул свод пещеры.

– Из-за каменного шипа, прошедшего сквозь твое сердце, даже твой грязный бог не сможет освободить тебя из твоей могилы. Лежи в ней всю вечность, Иштар Мидиец, – сказал Таита и отвернулся. Постукивая посохом по камням, он направился по дороге к Галлале.

Трое посыльных достигли Вавилона весной, когда снег еще лежал толстым слоем на вершинах дальних гор на севере, откуда текли две великих реки.

Фараон Наг Киафан принял их на самой высокой террасе сада Вавилонского дворца. Царица Гесерет сидела рядом с его троном. На ней были самые великолепные драгоценности из тех, что имелись в казне царя Саргона. Ее высоко уложенные темные волосы покрывала шелковая сетка, на которой искрились драгоценные камни, будто звезды на небесном своде. Ее запястья и предплечья украшали браслеты, пальцы – кольца с изумрудами, рубинами и сапфирами, и груз этот был так тяжел, что она едва могла поднять руки. На ее шее висел камень размером с незрелый инжир, прозрачный как вода в горном источнике, и такой крепкий, что им можно было резать стекло или обсидиан. Этот изумительный драгоценный камень был привезен из земли за рекой Инд, и когда солнце падало на него, отражавшиеся от него лучи слепили глаза.