Уилбур Смит - Чародей

Он вернулся в палату, когда в нее вошли два раба, с трудом несшие котел горячей воды, в котором плавали лепестки лотоса. Наг поставил винную чашу и пошел искупаться. Один из рабов вытер и заплел его волосы, другой принес ему чистую белую одежду. Наг отпустил их и вернулся к брачному ложу. Затем он лег на него, вытянув длинные, изящные руки и ноги, и положил голову на инкрустированный золотом подголовник из слоновой кости.

В дальнем конце палаты послышался шелест одежды и женский шепот. Он узнал хихиканье Гесерет, и это возбудило его. Приподнявшись на локте, он посмотрел на бамбуковую ширму.

Вырезы в ней были достаточно велики, так что он мог видеть дразнящие проблески бледной гладкой кожи.

Власть и политические устремления были главными причинами этого брака, но не единственными. Хотя Наг по складу характера был воином и авантюристом, он был сладострастен и чувственен по природе. В течение многих лет он тайно наблюдал за Гесерет, и его интерес к ней возрастал с каждым этапом ее движения к женственности; с раннего детства до застенчивого девичества и затем в тот дразнящий период, когда ее маленькие груди увеличились и детский жир стаял, оставив ее тело тонким и изящным. Изменился и ее запах: всякий раз, когда она была близко, он ощущал слабый сладкий мускусный запах женственности, который приводил его в восторг.

Однажды во время охоты с соколом Наг наткнулся на Гесерет и двух ее подруг, собиравших цветы лотоса, чтобы сплести из них гирлянды. Она взглянула на него, когда он стоял над ними на берегу реки; ее влажный набедренник лип к ногам, так что кожа просвечивала сквозь тонкое полотно. Гесерет отвела волосы со щек невинным жестом, который, однако, был чрезвычайно эротичным. Хотя ее лицо оставалась серьезным и целомудренным, потупленные глаза намекали на скрытое в ней сладострастие, которое очаровала его. Это длилось всего мгновение; затем она позвала подруг и с плеском побежала к берегу и дальше через травяной луг к дворцу. Он смотрел на ее мелькающие длинные, мокрые ноги, на круглые ягодицы, подрагивающие и меняющие форму под льняным набедренником, и внезапно его дыхание стало неглубоким и частым.

При этом воспоминании его поясница дернулась. Он страстно желал, чтобы она вышла из-за ширмы, но извращенно хотел задержать этот момент, так, чтобы до конца насладиться ожиданием. Наконец это случилось. Две служанки вывели Гесерет и тихо скрылись, оставив ее одну стоять посередине палаты.

Ее ночное платье ниспадало от горла до лодыжек. Оно было сшита из редкого драгоценного шелка из восточных стран, цвета сливок и такого тонкого, что, казалось, он плыл вокруг девушки подобно речному туману, колышущемуся с каждым ее вдохом. В углу позади Гесерет стояла масляная лампа на треноге, и мягкий желтый свет пронизывал шелк, подчеркивая округлости бедер и плеч невесты, так что они мягко светились, как полированная слоновая кость. Ее голые ступни и кисти рук были окрашены хной, а косметика – начисто смыта с лица, и молодая кровь под безупречной кожей нежно румянила щеки, а губы дрожали, будто Гесерет собиралась заплакать. Она опустила голову в трогательной девичьей манере и взглянула на него из-под опущенных ресниц. У нее были зеленые глаза, и его кровь снова взволновалась, когда он заметил в них тот же озорной блеск, который когда-то так заинтересовал его.

– Повернись, – сказал он тихо, но в горле у него пересохло, будто он поел зеленой хурмы. Она повиновалась, но двигалась медленно, как во сне, покачивая бедрами; ее живот слегка просвечивал сквозь шелк. Ее ягодицы покачивались, круглые и блестящие как яйца страуса, и блестящие локоны колыхались.

– Ты красива. – У него перехватило горло.

Теперь как будто бы улыбка приподняла уголки ее губ, и девушка облизала их кончиком языка, розовым, как у котенка.

– Я рада, что мой господин регент находит меня красивой.

Он поднялся с ложа и подошел к ней. Затем взял ее за руку – та в его руке оказалась теплой и мягкой. Он повел Гесерет к ложу, и она пошла за ним без колебания. Она встала на колени на белой овчине и свесила голову так, что волосы закрыли ей лицо. Наг встал над ней и наклонился вперед, так что его губы коснулись ее волос. Она источала неуловимый аромат здоровой молодой женщины в первом приливе физического возбуждения. Он погладил ее по волосам, и она взглянула на него сквозь темную завесу волос. Затем он развел локоны и одной рукой взял ее за подбородок. Медленно, дразня себя, он поднял ее лицо.

– У вас глаза как у Иконы, – прошептала она. Иконой звали его ручного леопарда: животное всегда пугало и завораживало ее. Сейчас она ощущала то же, поскольку Наг с его желтыми безжалостными глазами был гладким и вальяжным, как большой кот. Чутьем женщины она угадывала в них жестокость и беспощадность, которые вызывали в ней никогда прежде не испытанные чувства. – Вы также красивы, – прошептала она, и это было верно. В этот миг она поняла, что он – самое красивое существо, какое она когда-либо знала.

Он поцеловал Гесерет, и его рот поразил ее. У него был вкус спелого плода, какого она никогда не ела прежде, и весьма естественно она тоже открыла рот, чтобы насладиться этим вкусом. Его язык двигался быстро, как у змеи, но это не остановило ее. Гесерет закрыла глаза и коснулась его своим языком. Затем Наг положил одну руку ей на затылок и крепче прижался ртом к ее рту. Она настолько потерялась в его поцелуе, что, когда рука накрыла ее грудь, оказалась не готова к этому. Ее глаза широко открылись, она глубоко вдохнула и попыталась отстраниться, но он держал ее и теперь ласкал нежными, но умелыми движениями, и это успокоило ее опасения. Он сжимал ее сосок, и вызванное этим чувство потекло по ее телу, струясь по рукам, доходя до кончиков пальцев ног. Она почувствовала острое разочарование, когда Наг убрал руку. Он поднял Гесерет на ноги, и теперь она стояла на овчине выше его, а ее груди были на уровне его лица.

Одним движением он сорвал с нее шелковую рубашку, и та упала на пол. Затем глубоко вобрал ее набухший сосок в рот, и она громко вскрикнула. В то же самое время его рука прошла между ее бедрами и прижалась к покрытому мягкими волосами лону.

Она не имела ни малейшего намерения противиться тому, что он делал с ней. Вместо этого она полностью отдалась ему. Из-за рассказов девушек-рабынь она боялась, что он может причинить ей боль, но его руки, пусть быстрые и сильные, были нежны. Казалось, он знал ее тело лучше, чем она сама, и играл на нем с таким искусством, что девушка все глубже, быстрее погружалась и тонула в этом море новых ощущений.

Она вынырнула только один раз, когда внезапно открыла глаза и обнаружила, что на нем тоже нет одежды и он стоит перед ней голый. Она вспомнила сон, в котором у него была внизу такая же вещь, как у жеребца Звездочета. Она с трепетом посмотрела вниз, но эта вещь была не как во сне: она была гладкой и розовой и, однако, твердой как кость, совершенной и чистой по форме, точно колонна в храме. Ее опасения исчезли, и она снова отдалась его рукам и рту. Был только один острый момент жгучей боли, но это случилось намного позже, и он был мимолетен и почти сразу сменился непривычным, но замечательным чувством наполненности. Затем, еще позже, она услышала, как Наг вскрикнул над ней. Этот звук породил что-то и в ее собственном теле, превращая почти невыносимое удовольствие в особый вид боли; она изо всех сил обхватила его руками и ногами и закричала с ним вместе.