Леонид Дроздов - Квантун

– Господин Горский, заклинаю вас: смените вашего товарища! Этак я с ним по миру пойду! – театрально и несколько фривольно заныл Калинин. Стало быть, вошел с Унгебауэром в хорошие сношения, раз позволяет себе такие колкости.

– Не сочиняйте, дорогой друг – эту игру мы проиграли из-за вас! – в той же манере ответил Демьян Константинович.

– Это почему же? – выпучил на него глаза «Плешь».

– А потому! Имея на пару почти все пики, вы, тем не менее, отдали им игру!

– Помилуйте! С моими-то фосками возвышать до пяти?

– А!.. Черт с вами, Калинин. Соберитесь!

– Господин Горский! Ваш попутчик настоящий изверг! – скривился плешивый, пристально глядя на Антона Федоровича.

«Минуточку! Откуда он знает, что Унгебауэр мой попутчик? Знакомый – еще не означает попутчик. Рассказать мог только Игнатий Ферапонтович. Стало быть, связи у них тесные. Причем эти связи распространяются далеко за пределы ломберного стола и этого салона».

– Он не изверг, – защитил товарища Горский. – Просто лейтенант Унгебауэр весьма азартная персона.

Следующая партия сложилась для Демьяна Константиновича еще печальнее. Заявленные три бубны им собрать не удалось, зато противники разжились аж шестью взятками, что̀ предопределило роббер.

Унгебауэр с Калининым падали в пропасть. Чем дальше шел винт, тем рискованнее они производили заказы, желая, разумеется, поскорее отыграться. И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не одно обстоятельство, помогшее Антону Федоровичу уличить шулерство.

– Который час, господа? – поинтересовался Демьян Константинович, точно пребывавший в прострации.

– Половина девятого доходит, – уверенно ответил Ильин, лишь мельком взглянув чуть выше Иваницкого. Горский запомнил это направление, провел умозрительную проекцию и обнаружил совсем уж небольшие настенные часы, круглый циферблат которых находился не менее как в трех саженях от того места, где сидел блондин! Коллежский секретарь тотчас отдал должное остроте зрения Игнатия Ферапонтовича.

Присмотревшись к Ильину, Антон Федорович несколько раз заметил, как золотодобытчик молниеносно и коротко стрелял глазами в Демьяна Константиновича. Вскоре открылось, что поглядывал Ильин не на лейтенанта, а куда-то в сторону. Горский и здесь прочертил траекторию и… не поверил собственным глазам. На стене аккурат за спиной Унгебауэра висело зеркало!

«Вот так номер! Неужели Демьян Константинович не видел? – под впечатлением размышлял коллежский секретарь. – С эдакой орлиною зоркостью Игнатию Ферапонтовичу не составляло труда рекогносцировать карточную руку морского офицера».

Намечалась очень важная партия. Хмурый лейтенант хотел досрочно капитулировать, однако, почувствовав уверенную руку Горского у себя на плече, взбодрился, с азартом принялся сдавать карты.

– Я верю в вас, мой друг! – произнес Антон Федорович, стоя позади Унгебауэра и заслоняя тем самым его королей и тузов от зорких глаз Ильина. Важно было закрыть собою лейтенанта до поднятия карт.

Игнатий Ферапонтович напрягся. За коллегу вступился Иваницкий:

– Этак вы ему только мешать будете.

– Право слово, господин Горский, присядьте! – выдал себя Калинин.

«Все, все, черти, в сговоре! А ну-ка, сыграйте по правилам, мерзавцы!»

Говорят, дуракам и пьяницам везет. Не хотелось бы списывать удачнейший расклад Унгебауэра из длинной бубновой коронки исключительно на его чрезмерное пристрастие к спиртному. Думается нам, что сие явилось Божьим Провидением.

Назначив сперва «пять бубен», он вскоре взвинтил игру до малого шлема, чем ввел Иваницкого с Ильиным в замешательство. Посмирневший Калинин также занервничал, хотя уж он-то нервничать как раз не должен был. Вместо того, чтобы помочь при торге, плешивый напарник Унгебауэра всем своим видом давал понять, что в собственных картах не уверен. Играть малый шлем на червах противники не решились, не говоря уже о шлеме большом.

Взять шесть леве Унгебауэру и Калинину латентно мешал сам Калинин, который, избавившись в начале игры от крупной бланки, поставил под угрозу провала не только самый малый шлем, но и свою репутацию честного человека. Роббер завершился едва начавшись. Опьяневший от выигрыша, Демьян Константинович вскочил из-за стола с воплем:

– Так-то, господа! Уф, отыгрался! С меня довольно! – одернув тужурку, он потащил за собою Антона Федоровича. – А с вами, Калинин, только в дурака играть, ей-Богу! – бросил на прощание лейтенант.

– Всего наилучшего, господа, – поклонился Горский и вышел вслед за товарищем.

Уже в купе своего вагона Унгебауэр искренно благодарил Антона Федоровича за поддержку. Лейтенант сделал из коллежского секретаря золотого тельца, приносящего материальный успех.

– Это правда лишь отчасти, – скромно согласился чиновник Министерства юстиции. – Своим выигрышем, а вернее отыгрышем, ты обязан моей спине.

– Твоей спине?.. – нахмурился офицер.

– Именно.

– Но каким образом?

– Моя не слишком широкая спина, тем не менее, сумела закрыть твое отражение в зеркале.

– В зеркале?..

– Поражаюсь, как ты не заметил зеркало, что висело аккурат за тобой!

– Я действительно его не заметил… Но оно, вероятно, находилось весьма далеко от меня… Как же они могли видеть мои карты? Полагаю, это невозможно!

– У Ильина превосходное зрение. Возможно, даже дальнозоркость.

– Стало быть, эти подлецы каждую партию знали мои карты!

– Именно поэтому ты и проигрывал.

– Но ведь я запросто мог оказаться не на том месте, спиною к зеркалу, а, положим, у окна, как то было в первый раз. Или сбоку, как намедни. В винте расположение соперников и команды напарников определяются исключительно жребием. Поэтому что-то в твоих доводах не сходится…

– Все сходится! – парировал Горский. В мозгу его выстроилась стройная цепочка фактов. – Первую свою игру с этими господами ты проиграл, так?

– Ну, я…

– Так или не так?

– Так, так.

– Ты сидел у окна? На том месте, которое сегодня занимал Калинин?

– Верно.

– Стало быть, твои карты просматривались в отражении окна.

– Гм…

– А когда ты сидел сбоку, ты выиграл. Так?

– Так…

– Они просто дали тебе отыграться, чтобы в следующий раз вытащить на большую ставку. Недаром ты сегодня оказался напротив зеркала!

– Может быть… Но жребий!..

– Как он проводится?

– На стол кладется колода, и каждый тянет по карте. У кого самая младшая – тот выбирает место и становится сдатчиком. Двое, вытащивших младшие карты, играют в паре.

– То есть перед тем, как колода кладется на стол, ее кто-то тасует?

– Верно.

– Ты хотя бы раз это делал?

– Нет… Но ведь колода всегда на виду!

– Практически каждый шулер владеет техникой вольта.