Джон Мастерс - Ночные гоцы

Он немного кривил душой. В его бунгало в одном из ящиков бюро лежал клочок бумаги. Неделю назад какой-то человек, одетый, как земледелец, сунул его ему, когда Родни проезжал по Малому базару и прежде, чем тот поднял глаза от записки, растворился в толпе. Она была написана по-английски, размашистыми черными буквами: «Место все еще свободно. Умоляю, приезжай немедленно. Ш.» «Умоляю» подчеркнуто трижды. Ей достало наглости сделать вид, что Холи не было. Он не собирался отвечать.

Что-то в этом мире разладилось. К востоку от Бховани, в Берампуре, Девятнадцатый полк Бенгальской туземной пехоты отказался пользоваться новыми патронами и, как следствие, был расформирован. Сипаи мирно разошлись по домам, выкрикивая приветствия старому генералу Херси. Генерал — бывалый солдат, но какой ужасный конец отличного полка! Невозможно было убедить сипаев, что с пулями из Дум-дума все в порядке. Черт побери, кому-то следовало бы получше разбираться в том, что происходит в чужих головах, какими бы бестолковыми они не были. Слава Богу, у них-то стрельбы прошли гладко: одно слово Серебряного гуру, и все успокоилось. Господи Боже, да кто командует полком — Андерсон или Гуру? Во всяком случае, не Кавершем.

Родни раздраженно помотал головой. В левый глаз попала струйка пота. Внезапно жужжание мух вывело его из себя и он рявкнул:

— Панка валла! Проснись и займись, наконец, делом, черт бы тебя побрал!

Послышался шорох — мальчик проснулся. Над головой заскрипела ветхая рама и заколебалось полотно. Посыпалась пыль и слабо зашевелился раскаленный воздух.

Его разбудил мужской смех. Родни медленно открыл глаза. Эйбел Гейган смеялся, прислонившись к стойке бара, а рядом с ним стоял, ухмыляясь, Алан Торранз. Оба были разодеты по последней моде и имели самый щегольской вид. На Торранзе были брюки и однобортный сюртук цвета бронзы, переливчатый зеленый жилет и огромный черный шейный платок в зеленый горошек. Гейган облачился в двубортный серый сюртук, черные с белым пестрые брюки, и повязал узкий желтый галстук. Но если молодому и вызывающе, в байроническом стиле красивому Торранзу костюм был необыкновенно к лицу, то Гейган смотрелся как преуспевающий скаковой жучок. Его пропитой голос только усиливал это впечатление.

— Глянь-ка, Торранз, паренек! Перед тобой дежурный по гарнизону при исполнении служебных обязанностей. Вот так и делается карьера в Бенгальской армии. Спорим, что во рту у него сейчас — как у буфетчицы подмышками!

Родни сел.

— Тише, ты, балаболка ирландская! Вы чертовски рано, а?

— Уже почти полпятого, знаете ли, — ответил Торранз. — Дамы могут появиться в любую минуту. Миссис Кавершем попросила нас присмотреть за качелями.

— Вольно вам было соглашаться. Ладно, давайте выпьем. Кой хай!

Мир потянулся и начал оживать. Поскрипывали стены, шелестела листва на деревьях, где-то вдалеке шлепали босые ноги. Под влиянием внезапного прилива энергии Родни рванулся было прихлопнуть муху.

Гейган покачал головой.

— Что толку, дорогой мой? Но продержаться надо всего-то пятьдесят лет, и это в худшем случае. Ага! На будущий год я еду в отпуск. Вообразите — дышу не надышусь вонью Лиффи [89] Река, на которой стоит Дублин. и — эх! — пиво от мистера Гиннеса!

Он сморщил нос.

— Может, я и не вернусь. Ни пыли, ни де Форреста… уставится на тебя, как змея с геморроем, стоит только заикнуться, что лошадь придется расковать…

— Спорим, что вернешься, — сказал Родни.

— Ясное дело, придется. Сам понимаешь — разве что моя обожаемая старушка-тетушка отдаст Богу душу. Дома я не могу себе позволить жить так, как я привык: ни лошадей, ни девочек по моему вкусу, так-то, мальчик мой!

Родни подумал: «Бьюсь об заклад, тебя потянет назад, как только ты окажешься в Дублине». Но к чему портить игру? В Индии вся штука состоит в том, чтобы из года в год жить в некоем упоительном будущем, и так десятилетиями А когда упоительное будущее наступает и оказывается скучным настоящим, все начинают сначала. Никто из них не жил правильно, в настоящем, кроме Кэролайн Лэнгфорд, но она-то была приезжая. И уж наверняка Родни не жил так сам.

Торранз, словно подслушав его мысли, сказал:

— А мне ждать еще десять лет, десять бесконечных лет.

— Ну, у тебя еще молоко на губах не обсохло, паренек, тебе-то чего переживать?

— Дрожь пробирает, как подумаю, что через десять лет — в шестьдесят седьмом — я все также буду пить в майский день бренди здесь, или в другом клубе, похожем на этот как две капли воды. Господи, мне будет…

— Столько же, сколько мне сейчас, — сказал Родни с хмурой улыбкой. — Ты еще не будешь полной развалиной, можешь мне поверить. Когда тебе двадцать один, десять лет кажутся вечностью, а когда тебе тридцать один, оказывается, что они прошли совсем незаметно.

Гейган пригладил редкие рыжеватые волосы и придал выражение преувеличенной серьезности подвижному ирландскому лицу.

— Его Преосвященство Кардинал изрек свое слово.

Он весело ухмыльнулся, показав неровные, в табачных пятнах зубы.

— Послушайте-ка лучше меня. Знаете, что стряслось? В этом году в Бховани во время сухого сезона наверняка состоится битва.

Он обвел их глазами и с жаром и воодушевлением прирожденного рассказчика приступил:

— Слыхали, месяца три-четыре назад у матушки Майерз приключились колики? Слыхали, конечно! А вот слыхали ли вы, что она позаимствовала судно из госпитальной утвари помощника хирурга, нашего малютки Джона Маккардля? Тайком от всех, разумеется. Ведь позору не оберешься, стоит только такой крупной, толстой даме вообразить, как все вокруг воображают, как она скорчилась на судне и пыхтит, как дельфин. Так?

— Мне бы и в голову не пришло подумать подобное, — сказал, краснея, Торранз.

— Не пришло бы, говоришь? Ну, а многим бы пришло, это уж точно. Значит, избавилась она от колик и думать забыла об этом стыдном предмете. И кто же месяц спустя подхватывает легкую дизентерию? Сама миссис Фу-ты-ну-ты Камминг! А она такая задавака, что не перенесет, если об этом узнает даже малютка Маккардль. Так что она отправляет своего носильщика принести судно от миссис Майерз, что тот и делает. А так как матушки Майерз не случилось дома, носильщик просто забрал судно, и никто ей так и не сказал, куда оно девалось. Она услыхала об этом только потом. Ну, ребята, сами видите, как все чудесно устроилось! Теперь нашим дамам хватит развлечений на весь сухой сезон, да и на сезон дождей останется!

— Будь я проклят, если понимаю!

Родни смотрел на ящерку на стене. Та подскочила на шесть дюймов и слизнула языком муху.

— Ну, наш малютка Маккардль человек оч-чень серьезный, оч-чень основательный, как шотландцу и полагается. Он прошлой неделе он производил учет инвентаря и ему понадобилось судно. Матушка Майерз заявляет ему, что у нее его нет, но она слыхала , будто его украла миссис Фу-ты-ну-ты Камминг. Крошка Маккардль ей не верит и осведомляется, официальней некуда, по какому праву она распоряжается его судном. Все это доходит до миссис Камминг. Та ни с того, ни с сего впадает в дикую панику, начинает отрицать, что когда-либо видела эту постыдную вещь, и велит носильщику зарыть судно под покровом ночи в самом дальнем конце сада. А чтобы остальные слуги ее не выдали, раздает им деньги и заставляет давать леденящие кровь клятвы.