Андрей Небольсин - КАЗАЧЬЯ ДОЛЯ. Первый чеченский след

–Погодь, негоже молодым праздник портить. Пойдешь ко мне работать? – и смотрит так противно в глаза Богдана.

–Нет, не пойду! – резко ответил Кузьмин.

–А что так?

–А не с руки мне, да и в городе у меня работа есть, – не отступался мой друг.

Богдан смотрел ему прямо в глаза, а барин привык, когда перед ним голову преклоняют, и от этого становился ещё злее.

Отец Алены налил стопку водки и сказал, протягивая барину:

–Барин, поздравьте молодых! Радость – то какая у нас.

–Завтра утром придете ко мне, решу, что с вами делать, – не унимался Матвеев.

Сквозь толпу барин шел быстро, его свита расталкивала людей. Надо сказать, что без охраны он не ходил даже в уборную. Видно, боялся гнева людского. В свите у него числилось человек пятнадцать настоящих головорезов, все «не наши», местных он не брал. Люди говорили, что он их от тюрьмы откупал, и они за это были преданы, как собаки хозяину.

Бывало, что кто возразит барину или поругается, пропадал человек и все. Поэтому и боялись его люди, а он за малейшие провинности наказывал, как хотел – публичные избиения были в порядке вещей. Даже кто плохо поклонился ему, сразу наказывали плетьми. Любую девку из деревни брал, приводил к себе в покои и делал, что вздумается. Вот мы и боялись в тот день, что может погубить семью молодую. Да и Богдан не смолчит, если Аленку кто обидит. Я предложил ночью уехать из деревни, но все же решили утром идти к Матвееву. « Будь что будет,– сказал я, – как хотите, но я пойду с вами». На том и порешили.

Брачная ночь молодым была, конечно, испорчена. Я остался около их дома, на лавке. Огляделся кругом: торжественно и царственно стояла ночь; сырую свежесть позднего вечера сменила полуночная сухая теплынь, еще много времени оставалось до первых шорохов и шелестов утра, до первых росинок зари. Луны не было на небе: она в ту пору поздно всходила. Я всё думал о прошедшем дне и не мог уснуть. Петухи пропели рано, но я не спал, все лежал и думал: «Как земля такую мразь носит, и сколько еще таких людей на земле живет. И почему хорошие люди все бедные, почему с богатством становятся злее? Может, злой рок над Россией висит? Почему, кто работает, ничего не имеет? И так было и при моем деде, и до него, наверное, будет и после меня, и над моими детьми будет издеваться этот сынок барский. Нет, лучше я умру сегодня с другом героем, чем пресмыкаться всю жизнь.»

Домой я ночевать не ходил, так у дверей молодых и провел ночь. За этими думами меня и застал Богдан, выйдя из комнаты усталый, но счастливый:

–Ну как, дружа, ночка?– спросил я.

–Да… ничего, – ответил он и стыдливо спрятал глаза. – Ты-то как здесь на лавке спал? Я думал, ты домой пойдешь.

–Да у тебя лавка, как у меня дома печь, вот только кровать у тебя скрипела, спать не давала. Как там Аленка? Живая?

Вдруг дверь открылась и на пороге появилась Алена. По ее виду было понятно, что весь разговор она слышала. Богдан по – детски обнял меня, и мы побежали на речку.

Река Зуша текла за деревней. Мы купались, как в детстве, резвились и брызгались, хотя вода по-весеннему ещё холодна. Вдруг Богдан резко остановился и строго сказал:

–Ты со мной сегодня не пойдешь! Понял?

–Нет.

–Понимаешь, я не смогу смолчать, если они Аленку тронут. А если я их трону – они меня в живых не оставят. Сам знаешь: я не хочу, чтобы с тобой тоже …

Я прервал его на полуслове:

–Подожди, ты хочешь, чтобы я остался жив.

– Ну…

–Даже если с тобой что случится?

–Да!

–Тогда скажи: как мне жить, как людям в глаза смотреть? Понимаешь, в жизни бывают моменты, когда лучше умереть с другом, чем жить одному и подлецом .

Богдан посмотрел на меня и сказал:

–Знаешь, если у меня есть такой друг, как ты, то жизнь я прожил не зря.

– Ну, хватит, а то я смотрю, ты уже помирать собрался. Знай, мы им просто так не дадимся, возьмем с собой прутья, может хоть двух-трех молодцев с собой прихватим.

– Подожди, – сказал Богдан, – надо подумать. Пойдем к ним, когда половина охраны уедет муку в город отвозить. Их останется человек семь – восемь, возьмем прутья побольше.

Так за разговором незаметно подошли к воротам, из них к нам навстречу выбежал перепуганный отец Богдана. Сказал, что барин за ними уже посылал.

– Богданушка, бежать вам надо. Не простит он, что не поклонился ему. Беги, сынок, беги.

–От себя не убежишь.

–Может, сынок, ты и прав, пойди к барину, в ноги упади, прощения попроси. – Хорошо, я так и сделаю, – ответил сын отцу и вошел во двор.

Войдя, мы увидели Алену. Она уже оделась, и была так хороша!. «О, как она красива!– подумал я, – за такую и на смерть можно идти и на каторгу».

В заборе мы выломали два хороших железных прута, за этим занятием нас застала Алена: – Вы что надумали, погубить нас захотели? Попросим у Матвеева прощения, он добрый, он простит. Да и собственно, что мы сделали, может, он нам хочет работу предложить, а вы на него с дубинками.

Ее слова со слезами на глазах как-то убедительно звучали, и мы подумали, может, и правда пронесет, но прутья под рубаху спрятали.

Подходя к дому барина, мы увидели, что две телеги с зерном уже загружены. Специально замедляя шаг, мы ждали, пока телеги отъедут. Они не заставили себя долго ждать. На телегах уехали семь человек. Это хорошо. Значит, осталось пять – шесть.

Дом Дмитрия Матвеева был самый большой в деревне – в два этажа. Первый этаж занимала прислуга, свита, второй этаж он со своим сыном. Жена барина давно на себя руки наложила – довел, гад. Вокруг дома стоял высокий забор, через который перелезть без веревки было невозможно.

Войдя во двор, мы остановились. На большой скамье, как на троне, сидел Матвеев. Рядом – его сын. – Ну? Что, встали? Я за вами уже посылал! Я не люблю ждать.

–Ну, брачная ночь,– краснея, проговорила Алена.

–А ты чего приперся?– барин свирепым взглядом посмотрел на меня.

–Я подумал, вы им работу предложите, может, и мне что найдется.

– Нет. Для вас обоих – нет, а вот для этой красотки найдется работа, на заимки у моего сына. Вы пошли вон отсюда. А она начнет работать прямо сейчас.

– Нет. Работать она здесь не будет!– громко и уверенно произнёс Богдан.

–Гоните их в шею, а ее в мои покои, – Матвеев встал и пошел в дом.

Здоровый мужик хотел взять Алену за руку, но Богдан стоял рядом и нанес ему такой удар, что тот отлетел на несколько метров и упал без чувств. Мы достали прутья, встали спина к спине и приготовились к бою. Я крикнул Алене:

– Беги!

Она убежала, но из-за ворот продолжала смотреть. Барин не ожидал, что так получится, и какое-то время стоял в недоумении, но потом, оценив обстановку, видя, что мы готовы на все, как будто ни в чем не бывало, сказал: – Зачем ты его ударил? Ну не хочет она работать и не надо. Пошли вон!