Олег Яковлев - Погоня за ветром

В горнице снова воцарилось тягостное молчание. Вдруг Шварн, стоявший у окна, возгласил:

– Всадники скачут! Альдона, там твой брат, Войшелг! Вон я вижу его чёрную рясу!

Бирич [51] Бирич – глашатай. у крыльца воскликнул:

– Великий князь Литвы Войшелг!

Шварн, словно мальчик, выбежал из горницы. Ничего в этом юнце не было от великого князя, будто какой простодушный отрок спешил навстречу товарищу своих детских игр и беззаботно радовался, вмиг отбросив прочь все свои горести и печали. Красавица Альдона, мгновенно оживившись, пошла за ним следом. На лице Юраты появилось выражение досады.

– Да, непристойно, – сощурившись, с издёвкой качнул головой Лев. – Рази тако великий князь себя держать должон? Ты бы, матушка, поучила его малость розгами.

Юрата недовольно прикусила губу, боярин Лука, не выдержав, фыркнул, Добрава Юрьевна осуждающе сдвинула брови.

Вскоре на пороге палаты появился князь Войшелг, сын Миндовга. Поверх дощатой брони [52] Дощатая бронь – вид защитного вооружения, панцирь из гладких металлических пластин. на нём была чёрная монашеская ряса. Отбросив назад куколь [53] Куколь – монашеский капюшон. , литвин по очереди поздоровался и облобызался с князьями.

Было что-то твёрдое, решительное и в то же время смиренное в чертах этого человека лет тридцати, с густо поросшим светлой бородой сухощавым лицом и свинцово блестящими глазами, такое, что люди, слышавшие о прежних и нынешних его делах, ни на миг бы не усомнились: всё сказанное про него – правда.

Лет десять тому назад князь Миндовг дал в удел сыну захваченную им Чёрную Русь [54] Чёрная Русь – название земель в верхнем течении Немана с городами Гродно, Волковыск, Новогрудок и др. – городки Новогрудок и Слоним. В городках этих Войшелг принялся свирепствовать, как дикий зверь. Самый вид крови веселил его и забавлял, он наслаждался убийствами и муками жертв. Но вдруг нежданно сделался кровавый язычник добрым христианином, покаялся в грехах, постригся в монахи и пришёл во Владимир, к отшельнику Григорию Мудрому. В молитвах и странствиях по святым местам проводил время Войшелг до тех пор, пока год назад не сведал он об убийстве в Литве своего отца Миндовга. Тогда, отринув на время монашескую жизнь, поклялся он отомстить убийцам. С мечом в деснице явился Войшелг на родину, и там, единодушно признанный великим князем, истребил великое множество людей, называя их предателями. Карал и виновных, и невинных, не разбирая, где правда и где ложь. Всегда и везде ходил он в чёрной рясе поверх доспехов или мирской одежды, за что прозвали его «волком в шкуре агнца».

Вот такой человек стоял теперь перед Львом, он говорил, что прослышал о тяжкой болезни своего «второго отца» и приехал свидеться с ним, может статься, в последний раз на этом свете. Лев не верил ни одному слову Войшелга, за внезапным приездом его видел он происки честолюбивой мачехи.

«Хочет подкрепить стол [55] Стол – здесь: княжеский престол. мальчишки сим зверем!» – думал Лев, расточая гостю ничего не значащие хвалебные слова.

И всё-таки была какая-то другая, тёмная, мыслишка, теснилась она где-то глубоко в голове, не хотел покуда Лев делиться ею не только с кем другим, но и с самим собою.

Явился мрачный Василько Романович, по дворцу забегала челядь, послали за епископом Иоанном.

«Кончается отец». – В суматохе Лев выскользнул из горницы и спустился на нижнее жило [56] Жило – этаж, ярус. . Остоялся немного в холодных сенях, успокоился, вздохнул сокрушённо об отце.

Собираясь вернуться обратно, он направил стопы к лестнице и тут едва не столкнулся с двумя людьми в необычных для такого скорбного часа нарядных кафтанах.

– Эй, вы кто таковы?

– Отроки мы. Посылал нас князь Даниил три года тому в Падую, в университет, – ответил высокий темноволосый молодец. – Вижу, не ко времени мы тут.

Он собрался выйти, увлекая за собой товарища.

– Погодите-ка. – Крепкая память сослужила Льву добрую службу. – Узнал я вас. Ты – Варлаам Низинич, а ты, кажись, Тихон. Тако? – Узрев согласные кивки отроков, он заключил: – Вот что. Отец мой при смерти лежит. Мне отныне служить как, согласны ли?

Он подспудно чувствовал, что эти двое в грядущем не раз пригодятся ему в трудных, запутанных делах.

Варлаам уже готов был тотчас согласиться, но Тихон вдруг попросил:

– Дай нам, княже, немного тута освоиться! А то ить [57] Ить ( др. – рус. ) – ведь. яко из огня да в полымя мы, право слово.

– Что ж, разумею, – кивнул Лев. – Токмо вот что. Здесь, в тереме, безлепо [58] Безлепо – нелепо, глупо. не торчите. Ступайте-ка отсель покуда. Возле собора, на Горе, отыщите хоромы боярина Маркольта, немца. Скажете: князь Лев послал. Вот у него и укройтесь до той поры, пока я вас к себе не позову. А сюда очей чтоб не казали! – предупредил он напоследок, погрозив отрокам перстом.

Дождавшись, когда Варлаам и Тихон скроются за дверью, он тихо пробормотал:

– Вот с ентого и начнём.

Хоромы боярина Маркольта располагались на полуденном склоне Горы, над довольно крутым, обрывистым местом, густо поросшим дикой малиной. Осиновый забор, сильно накренившийся под тяжестью деревьев и кустарников, ограждал обширный двор от соседних строений – мазанок боярской челяди и крытых соломой утлых ремесленных избёнок. С другой стороны двор Маркольта примыкал к широкому шляху, за которым виден был собор Святого Иоанна Златоуста, выделявшийся на общем фоне своей праздничной бьющей в глаза красотой.

Боярский дом был сложен из серого камня, что отражало вкусы хозяина-немца. Ступени крыльца окаймляли мощные каменные ограждения, камень был здесь повсюду, и даже сам сад с вишнями, яблонями и толстоствольными дубами казался заключённым в тяжкие серокаменные доспехи.

Боярин Маркольт, низкорослый, вислоусый пожилой немчин с седыми волосами, остриженными в кружок, встретил Варлаама и Тихона посреди огромной каменной залы со сводчатым потолком. Сидя за столом, он медленно, жадными большими глотками поглощал из оловянной кружки светлый пшеничный ол [59] Ол – пиво. .

– Кто фы такоффы? – спросил он, сверля непрошеных гостей колючим неодобрительным взглядом.

– Нас к тебе, боярин, послал князь Лев, – отвечал Варлаам. – Прямо от него и идём.

– О, принц Лео! – Маркольт удивился и насторожился. – Кнас Лео. – Повторил он, побарабанив перстами по столу. – И что он коффорил?

– Сказывал, можно будто у тя укрыться до поры до времени, – сказал Тихон.

Немец подозрительно сощурился, хмыкнул, ещё раз оглядел пристально нарядные кафтаны отроков, протянул:

– Та-ак, сначит. – И тут же спросил обеспокоенно: – Фы феть ненатолко? Ненатолко?