Юрий Шестёра - Мангазея

– Конечно, тобольский, Фома неверующий, – усмехнулся Афанасий непонятной для него пытливости Тимофея. – Ну да ладно. Поболтали, и будет. Давай-ка работать. Итак, восемь верст. И берег все это время был почти прямым. Ведь так?

– Так, – подтвердил тот. – За исключением лишь небольшой заводи перед мыском почти посередине этого пути.

Афанасий согласно кивнул головой и, обмакнув гусиное перо в плошку с чернилами, вывел на чертеже почти прямую линию с небольшим изгибом, продолжив предыдущую. Затем нанес и противоположный берег реки и, отстранившись, посмотрел на чертеж.

– Вроде бы как и ничего…

– Лепота! – уточнил Тимофей. – Головастый ты все-таки мужик, Савельич!

Тот усмехнулся и провел от конца только что проведенной линии еще одну тонкую извилистую, перпендикулярную берегу.

– Никак это та самая речушка, вдоль которой мы с тобой ходили? – догадался Тимофей.

– Она самая… А вот как мы ее назовем? У тебя есть какие-нибудь соображения?

Тот неопределенно пожал плечами и заметил, что мужики, вроде как называли ее «переплюйкой».

– Ясно, – усмехнулся Афанасий. – Верно по сути, но никак не подходит для этого случая, – и призадумался. – В таком случае давай-ка назовем ее Осетровой! Каково?

– Замечательно, Савельич! Лучше и не придумаешь! Ведь именно в ней мы и изловили огромного осетра.

И тот аккуратно надписал над этой тонкой извилистой линией ее название.

Тут к ним подошел стрелецкий десятник.

– Не помешаю, Савельич?

Тот поднял голову:

– Уже нет.

Десятник с видимым интересом покосился на чертеж, однако сказал совсем о другом:

– Я хотел бы обсудить с тобой один вопрос. – Афанасий согласно кивнул головой. – Дело в том, что рыбы, как мы уже убедились, будет довольно много, а солнце-то так и не заходит круглые сутки. Как бы, часом, она не попортилась. А посему думаю из оставшихся сетей сделать что-то вроде заводи и опускать в нее пойманную рыбу. А вода-то в речушке вон какая холоднющая! И даже уснувшая рыба в ней никак не испортится.

– Дельное предложение, Семен! Так, пожалуй, и делай. Только смотри, чтобы пойманная рыба из той заводи ненароком не умыкнула. – Тот снисходительно улыбнулся. – Вот тогда-то, уверяю тебя, будет уже совсем не до смеха.

– Как можно, Савельич! – чуть было не обиделся тот. – Уверяю тебя, что даже самый малый подлещик или какой там окушок не уйдет из этой заводи!

– Не обижайся, Семен! Это я так, к слову. А у меня ведь тоже есть предложение. – Тот вопросительно посмотрел на него. – Как я убедился, среди твоих стрельцов есть умельцы, понимающие толк в рыбе.

– Это само собой! – расплылся в улыбке десятник.

– Тогда разузнай у них, можно ли уже сейчас, на стоянке, начать вялить рыбу? Ведь нам нужно еще добраться с ее немалым запасом до Худосея. А вот уже там мы могли бы и довялить ее за время стоянки на нем.

– Интересная мысль, Савельич! Обязательно все подробно разузнаю и тут же доложу тебе.

Видя, что Афанасий уже не занят чертежом, к ним приблизились казаки, за которыми потянулись и стрельцы. Все с интересом посматривали на чертеж, лежавший на перевернутом ведре, – столь дивную и невиданную для них вещицу.

– А что это там такое написано, дядя Игнат? – тихонько спросил Ивашка, любопытствуя.

– Река Осетровая, – прочел тот.

– Неужто вот эта самая речушка, у берега которой мы сейчас стоим, тут и обозначена? – восхитился казачок, завороженно глядя на чертеж.

– Она самая, Ивашка, – пояснил Афанасий, видя его неподдельный интерес. – А почему это ты догадался, что именно эта речушка означена вот здесь, на чертеже? – хитровато улыбнулся он.

– Так чего же проще, дядя Савельич, – удивился тот, – коли мы именно в ней и споймали этого самого большущего осетра?

Окружавшие их казаки и стрельцы заулыбались смекалке казачка.

– Правильно мыслишь, казак. – Лицо того засветилось радостью. Еще бы было не радоваться! Ведь сам начальник отряда признал в нем казака, да еще и при всем честном народе! – А вот грамоте ты, как вижу, не обучен, – вздохнул Афанасий.

– Да когда же, дядя Савельич, было ей обучаться, ежели я с малолетства гусей пас, а потом, как говорил тятя, быкам хвосты крутил. А как только он сгинул в очередном походе, – тяжко вздохнул казачок, – меня как сироту на кругу [44] Круг – общий войсковой совет казаков, высший орган самоуправления. и определили в казачье войско.

Афанасий ласково погладил его по голове, бывшей еще без чуба, положенного казаку.

– В отряде есть еще не знающие грамоты? – спросил он.

Поднялось несколько рук.

– Тогда сделаем так. Когда обустроим на Турухане зимовье, – окружающие многозначительно переглянулись, – то я буду лично заниматься с вами грамотой. Полярная ночь длинная, а запас свечей у нас, слава Богу, предостаточный. Да и бумага писчая с гусиными перьями сыщется.

– И я, дядя Савельич, смогу тогда читать? – завороженно глядя на него, спросил Ивашка.

– И писать тоже. – Тот преданно прижался к его плечу. – А теперь, – обратился Афанасий к служивым, – ежели есть желание, могу объяснить вам, что это к чему на этом чертеже значится.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Полукафтан – короткая верхняя распашная двубортная одежда; короткий кафтан.

Ферязь – длинный мужской кафтан свободного покроя без воротника.

Приказ Казанского дворца – центральный орган управления Сибирью с 1599 по 1637 год.

Ясак – натуральная подать, которой облагались народности Сибири и Дальнего Востока, уплачиваемая обыкновенно натурой, главным образом пушниной (мягкой рухлядью, как ее называли на Руси).

Лжедмитрий I – самозванец, выдававший себя за русского царевича Дмитрия Ивановича, занимавший трон в 1605–1606. Беглый дьякон Чудова монастыря (в Москве) Григорий Отрепьев. Появился в 1601 в Польше и был поддержан польскими магнатами и католическим духовенством. Осенью 1604 перешел с польско-литовским отрядом русскую границу и был поддержан донскими и запорожскими казаками и крестьянами южных районов. Укрепился на юге страны (в Путивле). После внезапной смерти Бориса Годунова его армия под Кромами перешла на сторону Лжедмитрия I. 1 янв. 1605 в Москве произошло народное восстание, и власть Годуновых была свергнута. 20 июня 1605 Л. I вступил в Москву и занял царский престол. Кризис внутренней и внешней политики, проводимой Л. I, создал условия для организации заговора знати во главе с князем Василием Ивановичем Шуйским. Во время восстания горожан против поляков, прибывших на свадебные торжества Л. I и Марии Мнишек, Самозванец был убит заговорщиками.