Юрий Шестёра - Мангазея

Его сразу же поразила большая люстра, свисавшая с потолка, со многими восковыми свечами. «Небедно, однако, живет барин», – усмехнулся он и, отстегнув саблю, передал ее подошедшему слуге. Когда же обратил внимание на заинтересованные взгляды дворовых девок, устремленные на него из глубины соседней комнаты через открытую настежь дверь, то грустно вздохнул: «Жаль, конечно, но не по Сеньке шапка»…

Дворецкий неожиданно быстро вернулся:

– Барин ждет вас. Прошу следовать за мной.

«Интересно, как бы он вел себя со мной, если бы я, к примеру, был бы боярином? И потребовал бы тогда отдать саблю?» – рассуждал Афанасий, следуя за дворецким по ковровым дорожкам, приглушающим шаги. Затем поднялись на второй этаж. Тот же, подойдя к высокой резной двери, указал на нее плавным жестом руки и так же бесшумно удалился.

Афанасий, сдерживая волнение, постучал в дверь и, услышав разрешающее: «Входи!», открыл ее и вошел в светлую, как показалось ему после полумрака коридоров, освещенных лишь немногими свечами, комнату. В окне была видна широкая река, за которой простиралась бескрайняя тундра, поблескивая озерцами.

За столом в кресле с такой же высокой спинкой, как и у тобольского воеводы, сидел мужчина в полукафтане, поверх которого тоже была надета ферязь с короткими рукавами. «У воевод что, такая форма одежды, что ли?» – подумал он.

– Десятник Афанасий Ляпунов! – представился он. – Велено передать вам грамоту от тобольского воеводы князя Троекурова.

– Раз велено, так и передавай! – неожиданно коротко улыбнулся тот и повелительно указал на стул, стоящий напротив него.

Афанасий через стол протянул воеводе свиток и сел на стул, наблюдая за тем, как тот, сломав сургучную печать, с напряженным лицом нетерпеливо развернул его. «Видать, очень ждал эту грамоту», – решил он. По мере чтения грамоты лицо воеводы прояснялось. Наконец он облегченно откинулся на спинку кресла.

– Стало быть, Роман Федорович все-таки разрешил поход на Турухан, – удовлетворенно сказал воевода, как бы рассуждая сам с собой. – Да к тому же еще прислал и команду казаков. – Размышляя таким образом, он постукивал пальцами по столу. А затем, как бы очнувшись, строго посмотрел на посетителя:

– И сколько же, мо́лодец, казаков в твоей команде?

– Десять, не считая меня.

– Изрядно, конечно, но для похода, сдается мне, будет, пожалуй, маловато. Так же, между прочим, считает и Роман Федорович, – кивнул он на грамоту, лежавшую на столе перед ним. – Но этот вопрос решаемый, – заключил воевода и, как бы подводя предварительный итог, хлопнул ладонью по столу. – Ну что же, будем готовить поход на Турухан.

«Решительный человек, – отметил Афанасий, – и к тому же деятельный. Ведь, как оказалось, мысль об организации этого похода принадлежит именно ему».

– Итак, начнем с определения численности отряда. Тебя, десятник, как следует из грамоты, зовут Афанасием? – И неожиданно рассмеялся: – Так ты же ведь и сам представился! Как же велико, однако, почтение к своему начальнику! – усмехнулся воевода, глянув на грамоту. – Ну да ладно. А вот как будет тебя по батюшке?

Тот смущенно улыбнулся:

– Савельевичем. Однако по моему чину это не имеет значения. Поэтому обращайтесь ко мне просто по имени.

Воевода, с видимым интересом глянув на десятника, согласно кивнул головой.

– А к вам разрешите обращаться по имени и отчеству.

– А вот как ты, Афанасий, обращался к тобольскому воеводе? – хитровато прищурившись, спросил тот.

– По имени и отчеству.

– Вот видишь, и это к князю. А ко мне, дворянину, уж и тем более, – и, решив, что взаимоотношения между ними выяснены, продолжил: – Роман Федорович наказал возглавить поход тебе. Так?

– Так, Давыд Васильевич.

Воевода вздохнул:

– Честно говоря, я бы и сам с удовольствием возглавил его, да вот незадача – не по чину. – Он красноречиво развел руками. – И сколько же, по твоему разумению, должно быть служилых людей в твоем отряде?

– Вопрос далеко не простой, Давыд Васильевич.

Тот согласно кивнул головой.

– Прежде всего надо определиться с наличием средств передвижения по воде.

Воевода непонимающе посмотрел на него.

– Дело в том, что, как мне представляется, поход должен проходить только летом.

– Это само собой, ибо зимой у нас будет полярная ночь, да и снегу, почитай, по пояс, – согласился тот.

– Но из реки Таз в реку Турухан можно пройти, как мне представляется, только через волок. А какова его длина и каков на нем уклон? Никто ведь толком-то и не знает.

– Не совсем так, Афанасий. В начале этого лета с Турухана-реки вернулись некие промышленные людишки. Потому-то у меня и возникла мысль организовать туда поход для подчинения племен лесных ненцев, живущих по Турухану, и обложения их ясаком, о чем я и отписал Роману Федоровичу в Тобольск. Так вот с одним из них я тебя и сведу. Будет тебе, думаю, о чем поговорить с ним, – улыбнулся воевода, радуясь тому, что смог преподнести десятнику дорогой, как он был уверен, для него подарок. – Да он, пожалуй, вполне может быть и проводником твоего отряда.

– Так ведь это же совсем другое дело, Давыд Васильевич! – обрадовался тот. – И тем не менее коч, даже малый, для похода на Турухан не годится – уж слишком тяжел. А потому, разумею, нужны дощаники. А сколько их можно набрать в Мангазее?

– Два есть точно. Да ты их, кстати, должен был видеть у пристани. – Тот согласно кивнул головой. – Да еще один, по весне, до того как вскроется река, смогут построить на плотбище мастеровые в течение месяца. Но не больше, ибо там всего один уставщик [29] Уставщик – корабельный мастер. , да и корабельных мастеровых как кот наплакал, – вздохнул воевода. – Итого получается три дощаника.

Афанасий прикинул:

– Ежели на каждый дощаник посадить по десять человек, ибо более на них, наверное, не поместится, – и вопросительно глянул на воеводу, а тот утвердительно кивнул головой, – то получается отряд из тридцати человек. Думаю, что этого будет вполне достаточно. Ведь, чай, не такое же у лесных ненцев большое племя? – он снова вопросительно посмотрел на воеводу.

– Людишки, что побывали на Турухане, не говорили об их великом множестве. Однако, как ни крути, отряд менее тридцати человек никак не получается, – вздохнул тот. – Да еще ведь надо присовокупить проводника и толмача [30] Толмач – переводчик. из местных ненцев.

– Это так, – подтвердил Афанасий. – Однако надобно было бы прихватить с собой еще и товаров на обмен с инородцами на мягкую рухлядь хотя бы на первое время, да пропитания для отряда почитай что на год. Так что непременно нужен будет еще, хотя бы один, и четвертый дощаник. И не менее того.

Воевода чуть ли не с тоской посмотрел на него: