Марина Алексеева - Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19)

''Что это с ним? Опять начинается?'' Гримо махнул рукой вправо.

''А справа у нас запад. И солнце заходит с западной стороны. Но наши каюты на восточной. Это слева. Я НИКАК НЕ МОГ ВИДЕТЬ ЛУЧ СОЛНЦА НА АНГЕЛЕ И СИНЕЙ БАНДАНЕ. Заходящее солнце осветило бы каюты правой стороны. А наши каюты слева. И это восток. / Гримо махнул рукой влево. Он хорошо помнил начало этого дня! И солнце не могло сойти с орбиты. / Боже милосердный, неужели я начинаю впадать в маразм?! Неужто детки оказались правы, и я превращаюсь в слабоумного старика?''

Анри смотрел на Гримо широко раскрытыми глазами. Жесты ''военного советника'' он не понимал! А по расстроенному лицу старика Анри догадался, что с Гримо творится что-то неладное. ''Боже, Боже, не лишай меня разума, – думал бедняга Гримо, – Если я сойду с ума, кому я такой нужен? Я не "военным советником", буду, не ''уважаемым бесподобным… каким-то там ветераном,… а растением! И я-то хотел помочь! А куда же я гожусь, если у меня галлюцинации начинаются! Уж лучше утопиться, чем быть обузой''.

Гримо припомнил сцену из популярной испанской комедии ''Благочестивая Марта'', которая когда-то очень смешила его молодого господина.

''-Каков недуг ваш?

– Паралич''.

Гримо задергал рукой, как мнимый паралитик дон Фелипе.

– Что с вами, господин Гримо, – спросил Анри де Вандом с ужасом, – Может, врача позвать?

Гримо провел рукой по лбу.

– Голова болит? – спросил Анри с жалостью.

Гримо кивнул.

– Вам просто нужно выспаться. Отдохнете, и все пройдет. У меня тоже болела голова. Я заснул,… а разбудил меня солнечный луч.

– Вас разбудил солнечный луч, Анри? – ошалело спросил Гримо.

– Да, – сказал Анри.

Гримо только развел руками. И вздохнул. На этот раз с облегчением.

– Добрый вечер! – сказал Бофор с любезнейшей улыбкой.

– Добрый, – отозвался Гримо, довольный, что герцог подоспел вовремя, и, хотя миссия миротворца им не выполнена, он избавится от необходимости утешать адмиральскую дочку. Анри вздохнул и отвернулся. Тут и герцог вздохнул. Славно было сидеть в обнимку со своими друзьями, распевать песни, а когда Пираты и моряки пели песни, особо любимые этим милым обществом, они клали руки на плечи друг другу, и раскачивались, чему немало способствовала качка и выпитое вино. Хорошо посидели, пообщались, немало морских историй поведали моряки своим новым друзьям, да и сухопутные господа умели вовремя ввернуть ту или иную забавную историю. Но все ж таки все хорошее когда-то кончается. Пришел конец и вечеринке, посвященной победе над стихией.

Гримо взглянул на герцога виновато.

''Я сделал все, что мог, но…'' – говорила его выразительная физиономия. Герцог решил бить на жалость. Стыдно, конечно, отважному вояке прибегать к таким недостойным методам, но что прикажете делать с этой упрямицей?

– Гримо, дружище, погляди-ка, что у меня там? Какая-то хреновина упала прямо на башку.

Гримо исследовал голову герцога. На высокородной голове доблестного рыцаря была небольшая шишка. Гримо понял, что травма несерьезна, но сочувственно зачмокал губами и затряс седой головой, мол, травма, вот беда-то!

– Господин Гримо, вы полагаете, монсеньор получил травму в самом начале шторма? – спросил Анри.

Гримо кивнул. Взял салфетку. Намочил водой. Приложил к высокородной макушке. В таких делах славный Гримо собаку съел. Герцог застонал. Реснички Вандома чуть задрожали.

– Ясно, – сказал Анри, – Контуженный. С контуженного какой спрос? Видно, после падения хреновины, в мозгах господина адмирала что-то сдвинулось, иначе не объяснить столь ужасные слова…

Тут у Анри задрожали губки. Бофор опять застонал. Анри был не таким и простачком. Он догадался, что Бофор и Гримо просто-напросто дурачат его.

– Учили ли это существо христианскому милосердию? – простонал

"страждущий" Бофор, намекая на монахинь, которые занимались воспитанием его дочери,- Учили ли тебя вытирать слезы страдальцев, исцелять раны… и вообще – чему тебя учили?

Передразнивая милосердных сестер из своей обители, Анри сказал:

– Курс "Введение в милосердие" мне читали благочестивые наставники еще в далекие годы моего отрочества, но сейчас, милейший Гримо, мне представляется более занимательным другой спецкурс – "Основы пиратства''. Лекция, прочитанная вашим господином, врезалась в мою память. Правда, пока только лекция, но недалек тот день, когда мы приступим к практическим занятиям. А там и мастер-класс – полагаю, можно не комментировать? И вот что я скажу – есть один пунктик, за который нашего адмирала, угрожающего нок-реем дуэлянтам, самого следует повесить. К счастью, мы только играем в пиратов.

Анри обращался к Гримо, не желая разговаривать с герцогом. Гримо ничего не понял в этой скороговорке.

– Основы пиратства, – проворчал Бофор, – Мастер-класс… Какой же я пират, а, Гримо?

– Человек, издающий пиратские приказы и развязывающий пиратскую войну, может называть себя Великим Адмиралом и перечислять все свои важные титулы, но сути дела это не меняет. Этот человек – морской разбойник, и война из-за сокровищ – грязная война, правда же, достойнейший Гримо?

– Нечто подобное заявил твой господин нашему капитану, – заметил Бофор.

– Я же сказал – родственные души, – улыбнулся Гримо.

Он сказал бы: ''Да вы, ребятки, созданы друг для друга''. Но это он только подумал. На этот раз Анри не зашипел, а грустно вымолвил:

– У дураков мысли сходятся. Мы дураки и идеалисты, если ломаем головы над тем, как помочь нашим людям, которые ждут освобождения, изнывая в рабстве у проклятых язычников.

– И капитан дурак, по-твоему? И король Франции? – спросил герцог.

– Капитан очень умный человек,- ответил паж, незаметно втягиваясь в беседу с герцогом, – А король – не очень. Будь Его Величество Людовик поумнее, он не занимался бы разными глупостями в Фонтенбло, а подготовил бы шпионов, ловких людей, которые выучили бы арабский язык в совершенстве, научились бы говорить без акцента,.. не так, как бедняга Гугенот, который и писать-то не умеет, хорошо, если выучит арабский алфавит к концу путешествия. О! Будь я на месте Людовика, мои шпионы писали бы по-арабски каллиграфически! Шпарили бы наизусть суры из Корана! Достопочтенный Персерен пошил бы настоящие восточные костюмы нашим шпионам. Оружейник Гуго сковал бы настоящие сабли – как у янычаров, и, когда план Джиджелли, добытый нашими отважными шпионами, поднесли вам на блюдечке с золотой каемочкой, вроде тех, что продавали на тулонской ярмарке – вот тогда и надо было бы браться за оружие!

– Устами младенцев… – вздохнул Бофор.

Гримо поднялся.

– Иди, иди, старина,- сказал герцог, отпуская старика.