Геннадий Андреев - Белый Бурхан

Много всяких лам повидал Пунцаг в дацане!

Вначале ему здесь понравилось: тишина, размеренная и спокойная жизнь, всеобщая почтительность, запрет на ругань и драки. Но скоро он убедился, что все это — показное, и жизнь в ламаистском монастыре мало чем отличается от жизни в любом другом месте. А порой и опаснее. Особенно для новичков и для тех, кто не имеет никаких прав и не пользуется покровительством могущественных лам. Их могут легко запутать, втянув в водоворот неожиданных и таинственных событий, подставить под удар вместо других и даже уничтожить без всякой вины и повода.

Сперва его отослали к печатникам, растирать и накатывать краску на большие деревянные доски с вырезанными на них текстами молитв. На эти доски потом накладывали листы бумаги и шелка и делали оттиски, которые подправлялись тушью и киноварью. Это входило в обязанности тал бичег писарей-печатников. Со стороны их работа казалась веселой и даже не работой, а развлечением, игрой. Потому-то однажды Пунцаг и вызвался им помочь. Но, не зная грамоты, что-то испортил на куске голубого шелка. И хотя виноват был Пунцаг и сам признался в этом, под палки поволокли Даши, который больше не вернулся в печатню. Выгнали и Пунцага, заставив его мести двор дацана и чистить лошадей богатого монаха-ламы Баянбэлэга. И хотя тот был баньди и носил коричневые одежды, но к нему с почтением относились даже гэлуны. Жил Баянбэлэг в отдельном доме, уставленном дорогой мебелью, золотыми и серебряными бурханами, сундуками с тканями и шкафами с книгами. Про него говорили в дацане, что он дал очень большие деньги на покупку «Ганджура», [16] Ганджур (тибетск. перевод предписаний, откровений) — тибетский буддийский канон; составлен в первой трети XIV в. Создание текстов традиция приписывает Шакьямуни (Будде). Состоит из 7 разделов, 108 томов. Г. выступает в двух качествах: как предмет культа и как источник догматики. отпечатанного в Тибете за год до прихода в дацан Пунцага.

Да и кроме Баянбэлэга хватало в дацане богачей, которые имели не только дома и лошадей, но и ховраков-слуг, китайцев-поваров и даже девок для увеселений — певуний и танцовщиц… Богатые монахи-ламы часто покидали дацан, ездили по своим делам с караванами, сами проводили эти караваны в Тибет и Китай, а потом подкупали шайки голаков и тангутов, хозяев степи, которые грабили другие караваны, идущие в Лхасу. Не гнушались они и разбоем среди паломников-накорп, идущих в святые места ламаистского мира…

Дацан — хорошее укрытие для любых людей. И если уж тут спрячут кого, то надежнее его уже никто не спрячет! Так случилось и с Баянбэлэгом, попавшемся на каком-то неблаговидном деле. Он хотел укрыться в дацане от солдат-цириков, но ширетуй Жамц нашел для него другое место. И Баянбэлэг исчез для всех: его имя навсегда было вычеркнуто из святого списка Агинского дацана, его имущество перешло в собственность лам, а Пунцага и остальных ховраков, прислуживавших ему, отослали на другие работы.

Потом больше тридцати лун Пунцаг прислуживал гэцулу [17] Гэцул — вторая степень монашеского посвящения в ламаизме. Принимается баньди по рекомендации своих учителей-наставников (в возрасте от 15 до 25 лет). Г. знают порядок проведения ритуалов, язык обрядовых текстов, участвуют в храмовых богослужениях. Сандану, зурхачину-распорядителю разных праздников — от цаган-сар-хурала [18] Цаган сар хурал (цагалган); букв. «белый месяц» — праздник начала нового года по старинному монгольскому (лунному) календарю. В течение 16 дней этого праздника в дацанах проводилась серия обрядов, посвященных Будде. В основе Цаган сар хурала — древнейший праздник, плодородия. Цаган сар хурал также связан с именем Шакьямуни, совершившим якобы в этот день различные чудеса в доказательство истинности проповедуемой им веры. до обоной тахилги. [19] Обойная тахилга (букв. «чествование обо») — общественное моление, связанное с архаическими представлениями о духах-хозяевах местности, о необходимости задабривать последних, принося жертву у обо. К началу XX в. этот обряд подвергся сильному влиянию ламаизма. Для алтайцев нехарактерен. Во время церемонии круговращения Майдари [20] Круговращение Майтрейи — самый пышный праздник ламаистского мира. Суть его состоит в стремлении «ускорить» приход грядущего Будды — Майтрейи — на землю и «установление» счастливой жизни. Процессия, в центре которой несут позолоченное изображение, обходит вокруг дацана, вдоль его наружной стены. Праздник привлекал множество мирян. лама-наставник оступился и попал под колесницу, везущую тяжелую статую, и колеса переехали его. Пунцаг долго был неутешен: Сандан стал для него не только наставником, но и сумел заменить мальчишке если не отца, то старшего брата. У него он многому научился, с его помощью во многом разобрался в дацане.

После этого он угодил к худшему из лам, который не любил и боялся Сандана, как и вообще всех толковых лам, и появление Пунцага стало для него праздником, который он отметил тем, что избил ховрака, придравшись к пустяку, убежденный, что тот не посмеет дать сдачи и уж тем более не побежит жаловаться ширетую на несправедливость — любой лама свят, и все дела его угодны самому небу!

Когда Пунцага позвал Жамц, он подумал, что тот пошлет его в мастерскую, где лепили, отливали, штамповали, паяли и вырезали бурханов, бодисатв, будд и богинь. Это ремесло в дацане было почетным, его знали немногие, и учил лам секретам ковки и штамповки сам ширетуй, постигший священное таинство в Тибете. И, действительно, Жамц мастерски лепил из каолина богиню Дара-Эхэ, [21] Дара-Эхе (тиб. Долма, Тара) — почитаемая богиня ламаистского пантеона. «Перерожденцем» Дара-Эхе считался «Белый царь», т. е. русский император. Легенда связана с именем Екатерины II, первой провозглашенной воплощением Дара-Эхе; все последующие императоры также объявлялись «перерожденцами». сравнивая ее лик с портретом русской царицы, напечатанном на белой сотенной ассигнации.

Но ширетуй нашел Пунцагу другое дело: уже утром его ховраки сообщили с ухмылкой, что такому постельному мальчику самое место быть вечным и неизменным банщиком-прачкой у гэлуна. И расхохотались, перемигиваясь…

Пунцаг прислонился спиной к шершавой стене, взглянул на застланное серыми тучами низкое небо, медленно двинулся к потемневшему от непогоды гигантскому барабану хурдэ. Остановился, положил ладонь на рукоять и тут же отдернул ее — он не послал еще своего пожелания небу, и нужная ему молитва не ляжет поверх других. И получится не моленье небу, а баловство с машиной.

— Эй, ховрак!

Пунцаг отскочил от хурдэ и обернулся на голос — его звал сам Тундуп, лениво размахивая неизменной палкой.