Джеймс Клавелл - Тай-Пэн

– Меня тоже, – сказал Струан.

– Отец Себастьян – чудодейственный целитель. Но он постоянно дает мне понять, что если сеньорита не получит духовной помощи, она может лишить себя жизни.

– Только не Мэри! Она очень сильная девушка. Она не станет этого делать.

Фалариан Гинеппа свел свои тонкие пальцы в пирамиду. Косой луч солнца упал на огромный рубин его перстня, и камень словно расплавился в ослепительном сиянии.

– Если бы ее можно было полностью поручить заботам отца Себастьяна – и святой Христовой Церкви, – мы смогли бы обратить ее проклятие в благословение. В ее положении это явилось бы наилучшим выходом. Я всем сердцем верю, что это единственное подлинное решение. Но если это невозможно, то, прежде чем она выйдет от нас, я должен передать ответственность за нее кому-то, кто эту ответственность примет.

– Я приму ее.

– Очень хорошо, хотя я не думаю, что вы поступаете разумно, сеньор. Однако, как бы там ни было, ваша жизнь и душа – как и ее – также пребывают в руках Господа. Я молюсь, чтобы вам и ей было даровано понимание и прозрение. Очень хорошо. Пока она находится здесь, я приложу все усилия, чтобы постараться спасти ее душу но как только она достаточно окрепнет телом, чтобы уйти, я тотчас же дам вам знать.

Часы собора пробили пять часов.

– Как рана великого князя Сергеева?

Струан нахмурил брови:

– Это вторая вещь, которая не может ждать?

– Для вас, британцев, вполне возможно.

Фалариан Гинеппа открыл ящик и извлек из него кожаный портфель с тяжелыми сургучными печатями.

– Меня просили конфиденциально передать вам вот это. Похоже, что определенные дипломатические круги крайне встревожены присутствием великого князя в Азии.

– Церковные круги?

– Нет, сеньор. Мне предложено сказать вам, что вы, по своему желанию, можете передать эти документы дальше. Как я понимаю, некоторые печати, которые вы найдете внутри, послужат доказательством их подлинности. – По его лицу скользнула легкая улыбка: – Портфель тоже запечатан.

Струан узнал печать, которой пользовались чиновники, состоявшие при генерал-губернаторе.

– С какой стати меня вдруг посвящают в дипломатические тайны? Существуют специальные дипломатические каналы. Мистер Монсей живет всего в полумиле отсюда, а его превосходительство находится на Гонконге. И тот и другой прекрасно знакомы с протоколом.

– Я ни во что вас не посвящаю. Я лишь выполняю просьбу, с которой ко мне обратились. Не забывайте, сеньор, сколько бы я лично ни презирал все то, за что вы выступаете, вы пользуетесь влиянием при Сент-Джеймском дворе, а ваши торговые связи охватывают весь мир. Мы живем в изменчивые времена, а Португалия и Британия являются старыми союзниками. Британия всегда была для Португалии добрым другом, а разум подсказывает, что друзья должны помогать друг другу, нет? Может быть, именно этим все и сказано.

Струан взял протянутый портфель.

– Я извещу вас сразу же, как только наш курьер вернется из Ло Тиня, – сказал Фалариан Гинеппа. – В какое бы время дня или ночи это ни произошло. Вы желаете, чтобы отец Себастьян осмотрел вашу даму?

– Не знаю. – ответил Струан, поднимаясь. – Возможно. Я бы хотел подумать над этим, ваша светлость.

– К вашим услугам, сеньор. – Епископ заколебался на мгновение: – Ступайте с Богом.

– Бог да пребудет с вами, ваша светлость, – сказал Струан.

– Хэллоу, Тай-Пэн, – с трудом выговорил Кулум. В голове у него словно стучал молот, а язык был как высохшая коровья лепешка.

– Привет, парень.

Струан положил на стол еще не распечатанный портфель, который жег ему руки всю дорогу до дома. Он подошел к буфету и плеснул в бокал глоток бренди.

– Кушать, масса Кулум? – радостно спросил Ло Чум. – Полосенка? Калтофель? Соуса? Хейа?

Кулум слабо покачал головой, и Струан отпустил Ло Чума.

– Вот, выпей, – сказал он, протягивая бокал сыну.

– У меня не получится. – Кулум отвернулся, борясь с тошнотой.

– Пей.

Юноша проглотил коньяк. Он поперхнулся и быстро запил его чаем, стоявшим у кровати. Потом откинулся на подушку, стараясь унять пульсирующую боль в висках.

– Хочешь поговорить? Рассказать мне, что случилось?

Лицо Кулума было серым, белки глаз – грязно-розовыми.

– Я ничего не могу вспомнить. Господи, я чувствую себя ужасно.

– Начни с начала.

– Я играл в вист с Гортом и несколькими нашими друзьями, – с трудом ворочая языком, заговорил Кулум. – Помню, я выиграл что-то около ста гиней. Мы довольно много пили. Но я помню, как убрал выигранные деньги в карман. Потом... нет, дальше – провал.

– Ты помнишь, куда ты поехал?

– Нет. Точно не помню. – Он сделал еще несколько жадных глотков из чашки с чаем и провел руками по лицу, пытаясь прогнать мучительную головную боль. – О Боже, мне так плохо!

– Ты помнишь, в какой публичный дом ты отправился?

Кулум покачал головой.

– У тебя есть какой-то, куда ты ходишь постоянно?

– Боже милостивый, нет!

– Не нужно так картинно возмущаться, дружок. Ты был в борделе – это ясно. Тебя обобрали – это ясно. В бокал тебе подсыпали снотворного – это тоже ясно.

– Меня опоили?

– Это самый старый трюк на свете. Поэтому я и советовал тебе посещать только те публичные дома, которые были рекомендованы тебе человеком, заслуживающим твоего доверия. Это был первый раз, когда ты посетил бордель в Макао?

– Да, да. Господи милостивый, меня опоили?

– Ну же, парень, шевели мозгами. Думай! Ты помнишь, что это был за дом?

– Нет... ничего. Полная темнота.

– Кто выбрал его для тебя, а? Кулум сел на кровати.

– Мы пили и играли. Я был, ну-у, изрядно пьян. Потом... потом все вдруг заговорили о... о девушках. И об этих домах. Ну, и... – он посмотрел на Струана, на его лице ясно читались стыд и боль, – ...я был просто... видишь ли, все это вино, и... я почувствовал, ну, потребность в девушке. Это жгло, как огонь. И тогда я решил, что я должен... должен пойти в бордель.

– В этом нет беды, парень. Кто дал тебе адрес?

– Кажется... Нет, не знаю. Но, по-моему, они все давали мне какие-то адреса. Писали мне адреса... или говорили адреса, я не помню. Я помню, как вышел из Клуба. Там стоял портшез, и я забрался в него. Подожди минутку... вспомнил! Я сказал им доставить меня в «У и Ф»!

– Там тебя никогда бы не обокрали, дружок. И не стали бы подсыпать всякой гадости в вино. Или доставлять тебя домой таким образом. Это было бы немного чересчур – они дорожат своей репутацией.

– Нет. Я уверен. Именно это я и сказал носильщику. Да, я абсолютно уверен!

– Куда тебя отнесли? В китайский квартал?

– Не знаю. Помню, кажется... нет, не знаю.

– Ты сказал, это жгло тебя, как огонь. Что за огонь? Опиши подробнее, что ты чувствовал.

– Ну, это было так... помню, я был очень разгорячен и, ну... смерть господня, я все время безумно хочу Тесс, а после стольких бокалов и всего остального... я не знал покоя, поэтому... поэтому я пошел в этот дом... – Кулум умолк. – О Господи, у меня раскалывается голова. Пожалуйста, оставь меня одного.