Редьярд Киплинг - Наулака: История о Западе и Востоке

— А теперь осталась только Кейт, — произнёс он.

Дворец на красной скале, казалось, все ещё спал, когда Тарвин лёгким галопом скакал по пустынной равнине. Человек на верблюде выехал из городских ворот и направился ему наперерез. Тарвин не без интереса отметил про себя, как быстро может двигаться это длинноногое животное. И хотя он уже успел привыкнуть к этим странным созданиям с шеей, как у страуса, но, видя их, он каждый раз вспоминал цирк Барнума и своё детство. Человек подъехал ближе и пересёк дорогу прямо под носом у Тарвина. И тут в утренней тишине раздался сухой щелчок, так хорошо знакомый Нику: это был звук взводимого курка магазинной винтовки. Он инстинктивно соскользнул с седла и оказался прикрыт корпусом лошади, когда раздался выстрел и голубой дымок поднялся вверх, неподвижно повиснув над верблюдом.

— Я и не подумал о том, что она сразу примется за дело, — прошептал он, выглядывая из-за холки. — Но я не попаду в пего из револьвера с такого расстояния. Чего же ждёт этот дурак?

И тут он заметил, что из-за свойственной туземцам неловкости у всадника заклинило ружьё и он бешено колотил прикладом по передней части седла. Тарвин быстро вскочил в седло и, держа на мушке нападавшего, подскакал к нему и узнал в нем Джуггута Сингха.

— Так это вы! Ну, старина Джуггут, это не очень-то любезно с вашей стороны.

— Мне приказали, — трепеща всем телом от страха, сказал Джуггут. — Я не виноват. Я… Я ничего в этом не понимаю.

— Да, это видно. Дайте-ка я покажу вам. — Он взял ружьё из дрожащих рук Джуггута. — У вас патрон заклинило, друг мой. Так оно не выстрелит никогда. Здесь нужна сноровка — вот так! Учитесь, Джуггут.

— Что вы сделаете со мной? — вскричал евнух. — Она бы убила меня, если бы я отказался.

— Не верьте этому, Джуггут. В теории она сильна, как слон Джамбо [22], но слаба на практике. Пожалуйста, езжайте вперёд.

Они направились к городу — впереди Джуггут на верблюде, то и дело опасливо поглядывавший назад. Тарвин, успокаивая, сдержанно улыбался ему, прижимая конфискованное ружьё к бедру. Он заметил, что это очень хорошее ружьё, если уметь им пользоваться.

Подъехав ко входу в покои Ситабхаи, Джуггут Сингх спешился и проскользнул во двор — живое воплощение страха и стыда. Тарвин поскакал за ним и в ту минуту, когда евнух готов был скрыться за дерево, окликнул его.

— Вы забыли своё ружьё, Джуггут, — сказал он. — Не бойтесь вы его. — Джуггут нерешительно протянул руку за ружьём. — На этот раз оно никому не причинит вреда. Идите к своей госпоже, скажите ей, что вы вернулись, и поблагодарите её.

Ни один звук не долетал до него из-за зелёных ставен, когда он выезжал из дворца, а Джуггут глядел ему вслед. И в воротах на него ничего не свалилось, и обезьяны были привязаны крепко. Очевидно, Ситабхаи ещё продумывала свой следующий ход.

Однако свой собственный ход Ник уже рассчитал.

Он поехал в мечеть за городом, поднял с постели своего друга в шёлковом халате цвета голубиного крыла и заставил его отбить следующую телеграмму:

«Миссис Матри, Денвер. Ожерелье ваше. Готовьтесь надеть его и прокладывайте дорогу через Топаз. Тарвин».

Затем он направился к Кейт. Оставив Фибби на привязи за наружной оградой миссии, он пошёл по тропинке к веранде, любовно поглаживая карман застёгнутого на все пуговицы сюртука, где лежала Наулака. В его глазах светилось довольство собой и миром. когда он приветствовал миссис Эстес.

— Вы, верно, узнали что-нибудь приятное, — сказала она. — Заходите в дом, прошу вас.

— Да, очень, очень приятное, а может быть, даже сверхприятное — не знаю, как назвать, — ответил он с улыбкой, проходя за ней следом в гостиную. — Мне бы очень хотелось рассказать вам об этом, миссис Эстес. Мне страшно хочется рассказать хоть кому-нибудь, но эта история не предназначена для здешних мест. — Он огляделся. — Я бы нанял глашатая с оркестром и оповестил бы всех, если бы это было в моей власти, и мы устроили бы здесь небольшое четвёртое июля [23]с фейерверком; и я с радостью прочёл бы туземцам Декларацию независимости. Но нет, нельзя. Хотя кое-что я все же смогу рассказать вам, — прибавил он после минутного размышления. — Вы ведь знаете, почему я так часто прихожу к вам, миссис Эстес, правда? То есть, конечно, вы всегда были добры ко мне, и я успел полюбить вас и ваш дом, и мне всегда здесь было хорошо с вами — но я сейчас говорю о другом. Вы ведь понимаете меня, правда?

Миссис Эстес улыбнулась.

— Думаю, что да, — сказала она.

— Ну и отлично! Отлично! Я так и думал. И я надеюсь, вы мне друг?

— Если вы хотите знать, желаю ли я вам добра и счастья, то, конечно, желаю. Но вы же понимаете, что я чувствую себя ответственной за судьбу мисс Шерифф. Иногда я даже думала, что должна сообщить об этом её матери.

— О, она знает! Она все отлично знает! И можно даже сказать, что она ничего не имеет против. Сложность не в этом, понимаете, миссис Эстес?

— Понимаю. Кейт девушка исключительная — очень сильная и очень славная. Я полюбила её всем сердцем. Она такая мужественная! Но мне кажется, что было бы гораздо лучше для неё, если бы она бросила все это. Лучше бы она вышла замуж, — сказала она задумчиво.

Тарвин взглянул на неё с восхищением.

— Какая вы мудрая женщина, миссис Эстес! Какая мудрая! — прошептал он. — Я говорил ей то же самое, и не раз и не два — десятки раз! А вам не кажется, что было бы лучше, если бы она вышла замуж прямо сейчас — как можно скорее, не теряя времени даром? Понимаете, я должен уехать из Ратора. Вот в двух словах и все, миссис Эстес. И не спрашивайте почему. Это совершенно необходимо. И я должен увезти Кейт с собой. Помогите мне, если любите её.

Услышав этот призыв, миссис Эстес ответила так, как только могла ответить: она пойдёт наверх и скажет, что Ник хочет поговорить с Кейт. Она довольно долго не возвращалась. Тарвин ждал терпеливо, с улыбкой на устах. Он не сомневался, что Кейт в конце концов уступит. Упоённый своей первой удачей, он и предположить не мог, что она откажется ехать с ним. Разве он не владел Наулакой? А Кейт неразрывно связана с ней. И тем не менее он был готов принять любую помощь со стороны, и ему было приятно думать, что миссис Эстес уговаривает её.

Кейт отворила дверь и вошла в комнату. Однако одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что дело представлялось ей совсем не таким простым, как Тарвину. Но он простил ей это: ведь она не могла знать, на чем основывается его внутренняя убеждённость. Он даже успел полюбоваться её серым домашним платьем, отделанным чёрным бархатом, которое она надела вместо привычного белого.

— Я рад, что вы на время сменили белое платье, — сказал он, поднимаясь ей навстречу, чтобы пожать руку. — Это добрый знак. Он свидетельствует о том, что вам лучше покинуть эту благословенную страну. Именно в этом настроении я и надеялся увидеть вас. Я хочу, чтобы вы бросили думать о ней, отказались от неё, порвали с ней! — он держал её смуглую ручку в своей огромной ладони и внимательно смотрел ей в глаза.