Сергей Булыга - Шпоры на босу ногу

Солдаты невесело засмеялись.

– Ну и ладно, – обиделся Чико. – Вы у нее еще попляшете. Да и, в конце концов, что должно случиться, то всё равно случается. Потому что такая судьба! Так что… Так, хорошо! – вдруг как-то очень бодро сказал он и стал шарить у себя за пазухой. После вдруг замер, сказал: – А ну-ка гляньте, где сержант! Эй, Франц!

Франц осторожно выглянул на улицу и заговорщицки сообщил:

– Деньги считает. Давай!

И Чико вытащил из-за пазухи…

… А сержант тем временем стоял возле притихшей Мари и вертел в руках пачку так и не пригодившихся ему ассигнаций. Проклятая деревня, думал он, ни императора, ни армии здесь и в помине не было! Что же теперь делать дальше, куда вести солдат?! Оставаться здесь и ждать неизвестно чего, это, конечно, очень глупо и, главное, небезопасно, потому что сюда, того и гляди, вот-вот нагрянут партизаны. Ведь не зря же их ветряк ими развернут…

И тут сержанта осенило! Ну, конечно, подумал вдруг он, ветряк развернут именно на переправу! Потому что именно там они надеются перехватить свою самую заветную добычу – императора! И они, будьте уверены, не Оливьер – они не ошибаются! Потому что разведка у них то, что надо! Так почему бы, подумал сержант, не воспользоваться их такими точными сведениями? Ведь ему что было велено? Не в пункт ему придти, а груз доставить. Лично! Императору! Вот он и доставит – раньше всех, на переправу! И, приняв наконец, решение, сержант облегченно вздохнул. Вот уж действительно, как говорят, будто ядро с души свалилось! И теперь, с легкой душой, сержант осмотрелся…

И опять увидел старика. Старик больше не ругался, он молчал. И вид у старика стал как бы даже симпатичный. Вот разве что одет он был как-то уж слишком скромно. Ну, это легко исправить! Подумав так, сержант подошел к старику и с улыбкой протянул ему деньги – всю пачку. Но старик оттолкнул его руку. Сержант снова предложил, но старик еще решительнее отказался. Тогда сержант собрался было предложить еще раз, и уже по-настоящему настойчиво…

И только тут он вдруг заметил, что девочка, еще совсем недавно стоявшая рядом со стариком, куда-то исчезла! И наглая собака тоже! Сразу почуяв недоброе, сержант торопливо осмотрелся по сторонам… И увидел именно то, чего более всего опасался: свежие следы – две тоненьких цепочки – пересекали огороды и тянулись прямо к лесу. А там, в лесу…

Партизаны! О, ч-черт! Сержант поспешно сунул деньги старику, но тот опять их не взял, и ассигнации рассыпались по снегу. Но сержант уже не видел этого – он, подбежав к Мари, вскочил в седло и поспешил к своим солдатам!

А те со всех сторон плотно обступили неаполитанца и с любопытством следили за его действиями.

– Нет такого замка, который не открыли бы умелые руки, – важно приговаривал Чико, перебирая в руках увесистую связку отмычек. – Сейчас мы вскроем карету так, что не то что сержант, но даже Белая Дама, и та ничего не заметит! – и с этими словами он рванул дверь хлева на себя.

Но дверь почему-то оказалась закрытой изнутри!

– Эй, Гаспар! – забеспокоился Чико. – Ты чего это там делаешь?

Гаспар не отзывался.

– О! Вах! – глубокомысленно изрек Саид. – Эта Белая Женщина – настоящий шайтан! Она оседлала и душит, душит нашего несчастного Гаспара!

Но Чико было не до шуток.

– Гаспар! – и он рванул дверь посильнее. – Ты где, Гаспар? Ты жив? – и он еще раз рванул дверь, уже изо всех сил.

Кованая клямка загремела, но не подалась. Солдаты озадаченно переглянулись. Всем сразу стало как-то не по себе – ведь шутки шутками, но тут было над чем призадуматься!

Однако призадуматься не получилось – перепуганный кучер уже выглядывал из двери.

– Ты что!? – сердито крикнул Курт. – Все под себя загребаешь? Ах ты лавочник проклятый!

– Я не лавочник, я аптекарь, – совсем не к месту уточнил Гаспар и боком-боком попятился в сторону.

И только уже Чико собрался первым войти в хлев…

Как въехавший во двор сержант торопливо воскликнул:

– В седла, ребята! Уходим!

Чико спрятал отмычки за пазуху и спросил:

– А что случилось?

– Скоро здесь будут казаки! Всем ясно?!

Солдаты хоть и насторожились, но в седла явно не спешили. А тут еще Гаспар испуганно спросил:

– А куда нам теперь ехать?

– Как куда?! К императору! – крикнул сержант.

Но солдаты стояли на месте. Мало того:

– А где, – спросил Саид, – наш паша над пашами?

А Курт:

– Господа, я считаю, – так начал было он…

Но, правда, глянув на сержанта, он тяжело вздохнул и замолчал. Но, тоже правда, и сержант прекрасно понимал, что это не победа, а только короткая передышка, что еще совсем немного, и солдаты окончательно перестанут ему повиноваться! И их можно понять. Он ведь обещал им, что приведет их в ставку – и не привел. Так почему они теперь должны опять ему верить, что будто бы какой-то ветряк будто кем-то нарочно для него повернут так, чтобы он без ошибки…

Ну, и так далее! То есть, мало бы до чего еще тогда сержант дорассуждался! Но тут вдруг где-то далеко за лесом раздался выстрел – пушечный! И тотчас же еще один! Еще! Лицо сержанта сразу просветлело.

– Император! – радостно воскликнул он. – Вы слышите пушки Великой Армии?! Теперь вы поняли, куда я вас веду? Теперь, надеюсь, верите? Так что давай скорей! Мундштучь давай! Садись! Гаспар! И ты не спи! Карету мне сюда!

Но все и без того мундштучили, садились, и Гаспар метался при карете – и всё это ловко, четко, без всякой задержки! Просто любо-дорого было смотреть!

Вот только что некогда было. Потому что отряд пусть пока и нестройно, но зато довольно быстро уже выезжал со двора…

И – вдоль и вдоль по улице! И там уже как следует построились – и за околицу! А там с дороги повернули в поле! И полем двинулись, все время забирая влево, то есть прямо на пушечный грохот! Ведь там, где пушки, там свои, а где свои, там ставка, император! Значит, карета будет наконец доставлена по назначению и слово чести будет сдержано! Весь сияя от счастья, сержант оглянулся…

И увидел старика, который вышел за околицу и, размахивая руками, кричал им вслед что-то обидное. А потом, вконец распалясь, повернулся к отряду спиной и, развязывая портки, готовился показать «супостатам» то место, на котором обычно сидят. Гм, дикость, Азия! Сержант смущенно отвернулся и даже пришпорил Мари.

День был погожий, поле достаточно ровное, время от времени в поле встречались перелески. Так они тогда и передвигались – от перелеска к перелеску. Потому что прямо только ворона летает, и то только тогда, когда никого рядом нет. А был ли кто тут с ними рядом в этом поле, за всеми этими пологими холмами, предположить было невозможно. Поэтому сержант то и дело подгонял свой отряд, напоминая солдатам, что они всё ещё на чужой территории и поэтому им нужно торопиться. А еще, и это уже чтобы они не очень-то падали духом, сержант время от времени – и предварительно отъехав несколько вперед, – останавливался, демонстративно прислушивался к раздававшейся откуда-то издалека пушечной стрельбе, делал отмашки руками, будто считал залпы, а после важно сообщал, что вот они еще приблизились. А после – вот еще. А вот совсем еще. И тут же, пришпорив Мари, опять вырывался вперед и ехал один впереди. Он это делал специально, чтобы никто не приставал к нему с разными вопросами. Потому что не хотел он ничего объяснять! Да и что было объяснять или даже просто говорить? Только про пушки да про императора, который с каждой минутой, с каждым шагом становился к ним все ближе и ближе. Так сержант и без того такое говорил – на расстоянии. Да еще не забывал покрикивать, чтобы они не отставали, потому что пушки, потому что император! А через две, три сотни шагов он опять напоминал про пушки и опять про императора. А потом еще раз опять. И еще, и еще…