Сергей Булыга - Шпоры на босу ногу

Однако пушки пушками и император императором, но о лошадях нельзя было забывать, лошадей нужно было беречь. Поэтому, примерно через час такой езды, сержант велел остановиться, и все спешились, размундштучили и осмотрели лошадей. Потом сержант скормил Мари последний кусок сахару. Тем временем отряд, как он и приказывал, построился. Однако настоящей, тщательной проверки сержант устраивать не стал, а, экономя время, только указал на самое недопустимое – то есть сказал Курту, чтобы тот был поаккуратней с железом и заправлял его так, чтобы не мучить лошадь. Лошадей нужно беречь, уже просто сердито добавил сержант. Курт крепко обиделся, но промолчал. Только негромко сам себе сказал, что и людей тоже! Но сержант на это сделал вид, что ничего не расслышал.

Зато от Чико он уже так просто не отделался. Чико сказал:

– Курт, не ворчи! Ты лучше слушай музыку!

Какую еще музыку, сердито подумал сержант. Да и все другие, судя по их лицам, тоже ничего тогда не поняли. Тогда Чико указал рукой в ту сторону, откуда были слышны пушки, и сказал:

– А что, разве не музыка? Да это просто небесная опера! А вот не заиграли бы ее, так мы и сейчас бы торчали в той проклятущей деревне!

То есть сказал, ну и сказал, как после думал сержант. Нужно, думал, было опять сделать вид, будто не слышит. Но это уже после так подумалось! А тогда, сразу, сержант, обидевшись, сказал:

– Почему бы это вдруг торчали? Ничего подобного! А так бы и шли, как и сейчас идем!

– Э! – недоверчиво покачал головой Чико. – Теперь, конечно, всё можно сказать. Только откуда бы мы это знали, если бы не пушки, где сейчас кто? Разве в вашей карте про такое сказано?

И вот тут, как, опять же, после рассуждал сержант, нужно было опять промолчать, многозначительно свести брови и приказать садиться в седла. Но сержанта, наверное, черт тогда дернул! И он сердито сказал:

– Что карта? Вот уже далась вам эта карта! Карта, между прочим, свое дело сделала и привела нас куда надо!

Вот до чего он тогда договорился.! Солдаты с удивлением смотрели на него. И сержант уже понял, в чем дело, почему он такое сказал – это всё из-за того, что он пытается выгородить Оливьера. Нет, даже не только его, но вместе с ним и маршала, и императора, и вообще всю Францию! Перед этими трусливыми, лживыми союзниками! Которые каменными жерновами висят на шее Франции! А эти, отряд, на его! Но что поделать, не сгибаться же теперь, очень сердито и даже азартно подумал сержант…

И вот тут-то его понесло! Он даже выпятил губу, он это чувствовал, ему было очень противно, он же прекрасно представлял, какой у него стал дурацкий, напыщенный вид! Ну да это не страшно, а даже лучше! Потому что глупость сойдет за отвагу, а напыщенность за ордена и эполеты! Остается только голос – и сержант откашлялся, приводя его в должный порядок. И, расправив усы, начал так:

– Да, карта привела туда, куда и было надо, а что?! И еще одно что: я, что ли, должен был об этом сразу всем сказать?! Не разобравшись, что там, в той деревне, к чему? А вдруг там кто был? Вдруг кто скрывается?! Вот я и не спешил пока, а сперва присмотрелся. И заодно вам дал передохнуть. И пока вы там передохивали… Или передыхивали, а? – Сержант нарочно здесь так пошутил, солдаты любят шутки… – Так вот! А я совсем не передыхивал, а я смотрел в оба! Потому что я знал, что так просто ничего не бывает. Матушка-толстуха Франция просто так своих сынов не бросает! Поэтому я понимал, что как бы ей сегодня не было трудно, и как бы эти олухи из штаба не спешили, но про меня всё равно не забыли! И так же, кстати, и про вас…

Тут сержант замолчал, дал им это осмыслить – и уже спокойно, по-простому, как равный равным, добавил:

– Да, про вас тоже не забыли! – и снова замолчал. Солдаты тоже пока что молчали. Потом Франц спросил:

– Кто не забыла?

– Кто, кто! Толстуха! – сказал Курт.

Сержант очень зло глянул на Курта, но сдержался. После еще раз огладил усы и спросил:

– Ветряк в деревне видели? – Подождал, пока они вспомнят, и еще спросил: – И куда его крылья повернуты, тоже? – И, убедившись, что до них как будто начинает доходить, продолжил: – Правильно! Не по ветру были крылья. А точно в заданном нам направлении. И на карте, но я вам показывать ее не имею права, она секретная… Так вот, и на карте тоже, если присмотреться, при ветряке имеется отметка ногтем. Для внимательных! И попрошу не ухмыляться, господа! Потому что такое дело, которое сегодня утром мне было поручено, доверяется далеко не всяким. Потому что, когда они все это задумали, то всё у них так получилось, что далеко не всякий с этим смог бы справится. Вот им и пришлось обратиться ко мне, а не к кому-нибудь другому.

И на этом сержант замолчал, потому что посчитал, что всё остальное они должны сообразить сами. Это во-первых. А во-вторых, и это, увы, в основном, из-за того, что, с раздражением думал сержант, он уже и так наговорил им кучу всяких глупостей. А еще: известно, что как долго ни молчи, после никогда об этом жалеть не будешь. Но зато наоборот: что ни скажи, после почти всегда об этом подосадуешь. Вот о чем он тогда думал.

А о чем тогда думали его солдаты, неизвестно. Зато сам разговор тогда был вот какой. Курт сказал:

– Значит, если я правильно понял, кто-то еще раньше нас прибыл в ту деревню и поставил ветряку крылья так, чтобы они показывали на переправу. Через реку. Как ее?

– Березину, – сказал Франц.

– Да, – кивнул Курт, – через нее. И там же, на той переправе, ну, или рядом с ней, сейчас работают эти все пушки. По императору. Так?

– Нет, – сказал сержант. – Не совсем. Пушки, насколько я определил по звуку, работают дальше, в десяти верстах севернее, на следующей переправе. А ветряк указывал сюда, то есть туда, – он указал, – на эту переправу.

– А! – сказал Курт. – Ясно! Вот теперь правильно! Значит, сейчас там, на севере, самое месиво. Для отвлечения внимания! А он, низом, и сам низенький, сюда. Ну, это очень похоже на правду!

Сержант скрипнул зубами, но смолчал. И еще даже успел подумать, что гаже этих слов он давно ничего не слышал.

Но, как тут же оказалось, он ошибался. Потому что Франц спросил:

– А что, если вдруг тот ветряк развернули совсем не ваши соотечественники, а, например, местные партизаны?

– Какие еще партизаны?! – грозно спросил сержант. – Забудь про партизан! Понятно?!

Франц засмущался и смолчал. Но тут опять встрял Чико – он воскликнул:

– Понятно, господин сержант, и еще как! – И даже махнул рукой для верности, и продолжал: – И вот именно поэтому мы теперь так спешим, что здесь же нет никого и никто нам не угрожает. И даже то, что вы, господин сержант, пугали нас в деревне казаками, так это тоже было просто так, точнее, для поддержания дисциплины! Я правильно вас понял?!