Юрий Рожицын - СМЕРТЬ НАС ОБОЙДЕТ

Постоял в дверях, пока глаза привыкли к зеленому свету ночника, тогда и разглядел немца. Уронив голову на руки, облокоченные на стол, всхлипывал и постанывал рослый эсэсовец. Бернард!— догадался Сергей, — тот, что зверски избивал Георга! Крадущимися шагами приблизился к черномундирнику, приноровился и изо всей силы ударил ножом. Но с эсэсовцем пришлось повозиться, он оказался живучей, чем хлипкий гестаповец. Долго бился в руках Груздева, сучил ногами, вырывался. Когда безвольно обвис, парень почувствовал, что взмок, а белье хоть выжми.

Тяжело дыша, потянулся к столу за сигаретами, но пришлось отказаться от своего намерения. Мелькнула соблазнительная мысль захватить комиссара гестапо живьем, но, подумав, сообразил, что ничего нового тот не скажет, зато хлопот с ним досыта хлебнешь. Заглянул в гостиную. Спит хмырь! Откинулся в кресле, одна нога на ящике для дров, другая сползла на пол. Тощий, длинный, как оглобля. Видать, жилистый, проснется — возни не оберешься. Шагах в трех, когда крался, гестаповец приподнял голову и они встретились взглядами. Даже в неярком свете камина стало видно, как судорогой перекосилось его лицо, рука молниеносно нырнула в карман, рот открылся для крика...

Вытирая о полу его френча лезвие ножа, Груздев содрогнулся от отвращения. Противно убивать сонного врага, но иного выхода не нашлось. В открытой схватке они с Костей не справились бы с черномундирной сворой. Эсэсы стреляют быстро и метко. Нечаянно разбудишь — сам в покойники угодишь. Гитлеровцы подолгу не раздумывают.

Рука тряслась. Вытер мокрую ладонь о гестаповский френч, посмотрел на стену, где раньше висел штуцер. Пусто... С новой силой подкатила к сердцу жаркая волна ненависти: такого человека, гады, загубили! А он, дурак, еще совестью мается, когда эсэсы не щадят ни старого, ни малого, ни правого, ни виноватого...

Внизу с фрицами кончено, а наверху?! По знакомой, множество раз хоженной лестнице, держась поближе к перильцам, чтоб ступеньки не скрипнули, поднялся на второй этаж. Заглянул в спаленку Женевьевы. Никого! И в той, где они с Костей ночевали, пусто. На носочках вдоль коридорчика, бесшумно раскрывая двери, добрым словом поминал заботливого хозяина, смазавшего шарниры жиром. Неужели гитлеровцы засели в засаде на улице? Нет, на дворе они не остались.

А-а, вон где они пристроились! В хозяйской спальне вчетвером разлеглись поперек сдвинутых кроватей. Чувствуют себя в полной безопасности и дрыхнут без задних ног. Автоматы под боком, руки на оружии. С ножом к ним не подступишься, от гранаты проку мало. Осколки обязательно обойдут одного-двух немцев, и тогда самому кисло придется. На испуг их не возьмешь, надо мозгами шевелить... Прокрался в угол к шифоньеру, где тень погуще, взвел пистолет и гаркнул во всю глотку:

— Хальт!

Спящих будто матрасные пружины подбросили. Спросонья растерялись, недоуменно вытаращились, не понимая, откуда захлестали пистолетные выстрелы. И сразу бешеный Костин топот по лестнице. Ворвался со шмайссером наперевес, глаза шальные.

— Порядок! — невозмутимо проговорил Сергей. — Не стреляй!

— Слава богу! — обессиленно опустил тот автомат. — Мы с Женькой от страха за тебя чуть с ума не сошли.

Женевьева, как ее Костя ни уговаривал, отправилась за Сергеем. Застыла в дверях гостиной, не страшась застывающей на полу крови. Парень, поколебавшись, переборол отвращение и полез обыскивать карманы комиссара гестапо, тревожась, как бы в них не оказалось опасных для подпольщиков документов. Вытащил пистолет, записную книжку, вчетверо сложенный лист плотной бумаги. Забрал револьверы Бернарда и гестаповца. Женевьева тенью следовала за ним, а на кухне, оборотясь к распятью, печально произнесла:

— В твои руки, господи!

— Чё, чё? — повернулся к ней Сергей.

Она вплотную подошла к нему, провела пальцами по морщинкам на лбу, приподнялась на цыпочки и поцеловала.

— У каждого свое ремесло!

От ее горькой печали и у него заныло сердце. Не оттого, что убил гитлеровцев, эту погань не жалко, а потому, что самому невольно приходится ожесточаться, если хочешь уцелеть. Вон Костя, не пощадит в бою вооруженного фрица, пристрелит из автомата или пистолета, а услышал о ноже и скис. Будто Сергею легче с врагом расправляться! Но когда от тебя зависят жизни близких людей, подавишь и брезгливость, и жалость, и сострадание. На одну ногу с черномундирниками он и не собирается становиться, но всегда постарается, хотя бы на секунду, их упредить.

— Скидай автомат, — сказал он Косте, когда тот спустился на кухню, увешанный шмайссерами, — да пошуруйте с Женькой насчет жратвы.

Они с карбидным фонарем пошли в погреб, а Сергей задумался, глядя на груду автоматов и пистолетов. С собой не потащишь, несподручно, и уничтожить жалко. По паре запасных обойм они прихватят, остальные куда девать? Штурмовой автомат придется шмайссером заменить, патронов к нему на донышке магазина осталось... Припрятать?! Эриху оружие пригодится. За стайкой в землю цинковый ящик закопан. Как-то вывозил навоз, заприметил в траве выцветший квадратик. Приподнял дерн и схоронку обнаружил. Видать, Георг ее для какой-то цели сгоношил. Пожалуй, надежнее места не сыщешь.

Автоматы на левую руку повесил, кобуры с пистолетами на правую и в сени. Отодвинул ногой гестаповца от порога и на минуту задержался. А ведь здесь можно фрицам подарочек приготовить!.. На дворе серая, мокрая темень. Рассвет приближается, надо поторапливаться. Лучом фонарика пошарил по земле, отыскивая схоронку, влез в лужу, оступился в рытвину, перепачкался в грязи, но вскоре нашел тайник. Сложил автоматы и пистолеты в ящик, деревянную крышку с дерном на место опустил, подровнял, вилами навозу подкинул. Вроде неприметно, но что другое в темноте и спешке придумаешь?

Вернулся, а в дверях встревоженные Костя и Женевьева исходят злостью.

— Ты нам долго намерен нервы трепать, кустарь-одиночка? — напустился на земляка рассвирепевший Лисовский. — Ишь, красавец-мужчина, на друзей плюет!

— Какие мои годы, исправлюсь, — пошутил Сергей и посерьезнел. — Я маракую ловушку, хочу фрицев подловить.

— Проще простого, — нашелся Костя. — Сольем бензин из мотоциклов и...

— Не голова, а сельский Совет, — рассмеялся Груздев. — А про бензин-то я забыл.

В сарае, прикрытые брезентом, горбатились три мотоцикла. Костя их осмотрел, проверил моторы и остановил выбор на тяжелом "БМВ" с коляской.

— Надежная машина, — сообщил он, — я больше месяца на такой гонял. Остальные раскурочим, в металлолом превратим.

Сергей выцедил горючее в ведро и канистру, отнес в дом. Походил, прикидывая, как лучше устроить минированную ловушку. Нашел в сенях ящик с инструментом, отобрал, что ему потребуется, и приступил к делу. Намертво укрепил две лимонки, одну над дверью, другую над порогом, поочередно вытащил из запалов предохранительные чеки, а в отверстия вставил оголенные концы проволоки. Осмотрел прихожую, подолгу останавливая взгляд на каждой вещи, вздохнул и вылил бензин из ведра на пол. Канистру поставил к порогу, поближе к гранате. Прикрыл дверь, просунул руку в узкую щель и привязал к защелке проволоку. Теперь стоило потянуть ее на себя, сработает запал, произойдет взрыв и вспыхнет горючее. Фрицам и в голову не придет, что им уготована ловушка.