Жеральд Мессадье - Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 1. Маска из ниоткуда

Его каюта была тесной каморкой с натянутым гамаком. Человек среднего роста не мог там выпрямиться во весь рост, но Джону она показалась прелестной.

Саутгемптон до ужаса потряс Джона Таллиса (поскольку это все еще был он). Все эти корабли, эта суета, тяжело груженные повозки, доставлявшие товары к причалам, эти крики… Он почувствовал себя потерянным.

С двумя тяжелыми мешками в руках он покинул порт и заглянул в первую же увиденную таверну. Август близился к концу, стояла страшная жара, а путешественник забыл попить в последние часы плавания. И не было больше ни лимонов, ни рома. В таверне Джон выпил целую пинту эля и захотел есть. К тому же служанка, хорошенькая рыжеволосая девица неполных восемнадцати лет, с приветливой и кокетливой улыбкой предложила подать подогретую ветчину с мадерой и картофелем. Он согласился.

Едва Джон успел опустошить свою тарелку, как девушка снова выросла перед ним.

— A ruddy good appetite you'ave, m'lord. [19] Ну и аппетит же у вас, мой господин (англ.).

Весь ее зазывный вид располагал к галантному ответу. Джон посмотрел на красотку и подумал, что у него уже нет тела. Меньше всего его сейчас привлекали шашни с этой девицей, к тому же трактирной служанкой.

— Мне надо в Лондон, — ответил он.

— Тогда у вас целый час, — сказала девица, и он не совсем понял: может, она намекает, что у него достаточно времени для любовного десерта?

Но его холодность была вполне красноречива.

— Почтовая станция в двух шагах, — продолжила девица настойчиво.

Джон кивнул, расплатился и вышел со своими мешками.

— Fare well, pretty lord, [20] Доброго пути, господин красавчик (англ.). — бросила она ему чуть насмешливо, когда он был на пороге.

Посыпались шуточки захмелевших едоков. Джон их не понял, но смутился. Разве он не такой, как все люди? Девица предложила себя ему. Из корыстных побуждений, конечно, но также повинуясь естественной потребности, столь же естественной, как голод и жажда.

Неужели брат Игнасио лишил его мужского естества, сделал бесполым?

Джон пошел на почтовую станцию и для пущей уверенности, что точно доберется до Лондона, забронировал себе место. Хотя глупо, подумал он. Ведь когда он приедет в столицу, будет уже ночь. И что тогда делать? Куда податься? Пусть даже он уже не такой невежда в английском, как по прибытии в Стейтенвилл, но едва ли знает его достаточно, чтобы найти себе ночлег.

Однако Джон смутно предчувствовал, что именно в Лондоне сыграет первую крупную партию в своей жизни.

В карете, запряженной четверкой лошадей, он пристроил мешок с ларцом у себя в ногах (другой поместили на крышу с остальным багажом) и вооружился терпением против дорожной тряски.

Через час он заметил, что сосед напротив время от времени испытующе смотрит на него. Это был элегантно одетый мужчина лет сорока, сидевший рядом с напудренной и одышливой матроной, которая беспрестанно возводила к небу страдальческие глаза и сокрушенно вздыхала. Тогда сосед обращал к ней ободряющие слова.

Во время перемены лошадей Джон Таллис вышел вместе с остальными размять ноги и удовлетворить естественную нужду в окрестных полях. Затем они пообедали в таверне. Большой стакан эля и яблочный пирог вернули беглецу некоторое присутствие духа.

Карета прибыла в Саутгейт, пригород Лондона, около шести часов вечера. Было еще светло. Джон Таллис растерянно огляделся.

— У вас есть экипаж, сэр?

Джон обернулся — это был незнакомец из кареты. Юноша не знал, что ответить.

— Если соблаговолите указать адрес, где вы намереваетесь остановиться, — продолжил незнакомец, — я вас охотно подвезу.

— Благодарю, — пробормотал Джон в замешательстве.

— Меня зовут Соломон Бриджмен, — представился незнакомец. — Торгую пряностями и ценным деревом. Мой дом на Бромптон-роуд.

«Для меня это все равно что на Луне», — подумал Джон.

Но, сообразив, что молчит в ответ на слова незнакомца, вдруг испугался, что покажется неучтивым, и сказал:

— Меня зовут Джон Таллис.

Но никакого адреса, разумеется, он не смог бы назвать и при желании. Бриджмен бросил на него короткий испытующий взгляд, потом показал рукой на закрытую коляску, запряженную парой лошадей. Он велел кучеру опустить верх, чтобы по дороге можно было любоваться пейзажем. Джон занял место рядом с Бриджменом и опять положил мешок с ларцом у своих ног. Вскоре коляска завернула в маленькую гавань и, к тревоге Джона, въехала на паром.

— Тут нет моста? — удивился он.

— Только один, но его сейчас перестраивают. Вот уже несколько недель сносят стоявшие на нем дома.

«Как можно ездить по мосту, если на нем дома?» — недоумевал Джон, видевший только мосты Перу и Мексики.

Когда они оказались на другом берегу и стал виден собор Святого Петра, по поводу которого Джон не осмелился задавать вопросы, хотя ему и не терпелось узнать, что это за гигантское здание вздымается в небо, [21] В 1710 г. собор Св. Петра, сгоревший во время Большого пожара в 1666 г., был заново построен по чертежам Кристофера Рена. Имея 157 метров до верхней точки купола, он был самым высоким храмом в мире. (Прим. автора.). Бриджмен спросил у своего попутчика:

— Забыл, какой адрес вы мне назвали?

— У меня его нет, — ответил Джон, решившись на откровенность. — Я никого не знаю в Лондоне. Не подскажете мне приличную гостиницу?

Бриджмен, казалось, задумался.

— Я так и думал, — пробормотал он.

Потом опять посмотрел на Джона Таллиса и заявил:

— Мой дом достаточно велик, чтобы я мог предложить вам гостеприимство без всякого неудобства для нас обоих.

Джон обдумал предложение, одновременно подозрительное и обнадеживающее. Подозрительное, потому что никак не объясняло интерес незнакомца к его особе, а обнадеживающее, потому что наконец-то он повстречал благожелательного человека, у которого можно добыть ценную информацию.

— Благодарю вас, вы очень любезны, — выговорил Джон неловко.

Соломон Бриджмен и вправду располагал средствами для гостеприимства: его дом оказался большой трехэтажной постройкой в незнакомом Джону Таллису стиле; главное здание с двумя прилегающими крыльями располагалось посреди парка. Сама мысль, что он мог бы тут кого-то стеснить, явно отдавала иронией. Когда коляска остановилась перед крыльцом, прибежали двое слуг, помогли пассажирам выйти и взяли багаж, кроме, разумеется, мешка с ларцом. Бриджмен распорядился, чтобы гостю приготовили в правом крыле «синие покои», как он это назвал, и предложил разделить с ним ужин в центральном здании. После чего один из лакеев проводил Джона Таллиса в его новое жилище.

Чуть не заблудившись на обратном пути, юноша все же добрался до главного здания, где слуга проводил его к хозяину. Тот ждал гостя, стоя в величественном, но лишенном помпезности зале, все стены которого были уставлены книгами. Недлинный стол был накрыт на двоих, приборы помещались по обе стороны большого серебряного канделябра. Бриджмен предложил гостю рюмку портвейна, от которого тот не отказался.