Жеральд Мессадье - Сен-Жермен: Человек, не желавший умирать. Том 2. Власть незримого

— Разве Господь не создал всеобщей гармонии? — вновь заговорил Себастьян, сохраняя на губах ироническую улыбку и прекрасно понимая, как это должно раздражать пастора. — Вы не согласны с тем, что не может существовать гармония без законов?

Король и причетник поспешили согласиться с этим высказыванием, что вызвало у пастора настоящую ярость.

— А вы, сударь, полагаете, будто законы Господа вам ведомы?

— Разве Он сам в своем милосердии не открыл нам хотя бы некоторые из них? — ответил Себастьян. — Именно Он поведал нам, что существует четыре времени года, что лунный месяц длится двадцать восемь дней, что нужно сеять весной, дабы собрать урожай осенью, и что главное во всем — это находить равновесие между антагонизмами. Так с чего бы Ему запрещать постигать и другие законы, например то, что с помощью огня можно извлечь чистый металл из очищенного минерала?

Король прищелкнул языком, с удовольствием пробуя вино, довольно, впрочем, посредственное. Норгад метал громы и молнии.

— Господь сам покарал это безумие всезнайства, — прогрохотал пастор, терзая свой кусок кролика, — когда изгнал из рая пару чад своих, отведавших плод с древа познания.

— Тогда зачем же Он посадил это дерево в раю? — притворно удивился Себастьян.

Король хохотнул, и причетник тоже не смог сдержаться.

— Сударь, оспаривать замыслы Господа — это богохульство!

— Пастор, если бы Господь хотел запретить нам размышлять о своих замыслах и намерениях, Он не возвел бы нас в ранг человеческих существ, наделенных разумом. Мне представляется, что это именно вы, пастор, сомневаетесь в Его мудрости.

Норгад побледнел.

— Я вижу, сударь, что вы одержимы манией все оспаривать, именно эта напасть породила в Париже распущенность и нечестивость!

— Ну-ну, пастор, — счел необходимым вмешаться король, — люди в доброй компании могут позволить себе пофилософствовать.

Монарший призыв к соблюдению приличий несколько успокоил Норгада; он продолжил тоном, который счел весьма ироничным:

— Мне было бы любопытно узнать, какие же тайны удалось открыть графу де Сен-Жермену.

— Соблаговолите потерпеть до конца ужина, — ответил Себастьян, — и вы будете удовлетворены.

Пока Фридрих V и Сен-Жермен беседовали на не столь животрепещущие темы, салат и десерт, представлявший собой что-то вроде кокосового крема, были с аппетитом съедены. Подали кофе. Время от времени Норгад бросал на Сен-Жермена исполненные ненависти взгляды.

— Я сейчас принесу кое-что из своей комнаты, — сказал Себастьян, — а затем попрошу, чтобы вынесли светильники. Мне потребуется полумрак.

Когда Себастьян вернулся с ларцом, в котором находилась иоахимштальская земля, в зале оставался всего лишь один подсвечник. Сен-Жермен поставил ларец на обеденный стол, отпер его и отбросил крышку. Из глубин стал подниматься голубоватый отсвет. В недpax ларца иоахимштальская земля лучилась, как никогда прежде. Казалось, с течением времени и пребывая в ограниченном и закрытом пространстве, таинственная субстанция поглотила свои собственные отходы и подверглась сублимации.

— Что это? — вскричал король.

— Ваше величество, держитесь на расстоянии, это может быть опасно, — попросил Себастьян.

— Но что это за материя? — изумился Свендгард.

— Неизвестный элемент, который поглощает все, с чем соприкасается.

Пастор схватил наполовину полный бокал воды.

— Осторожно… нет!.. — воскликнул Себастьян.

Но Норгад уже выплеснул воду в ларец. Вскоре из глубин шкатулки стала подниматься голубоватая фосфоресцирующая дымка. Но внутри ларца иоахимштальская земля по-прежнему оставалась нетронутой. Потрясенный, Норгад отступил и перекрестился.

— Вы были неосторожны, — укорил его Себастьян. — А теперь взгляните сюда.

Из маленького мешочка, который он принес с собой, граф вынул пластинку хрусталя и поместил на ларец. Сверху положил руку. Трое свидетелей склонились над ним, не отрывая взгляда. Плоть сделалась совершенно прозрачной, можно было различить кости фаланг пальцев. Король и Свендгард одновременно вскрикнули от изумления. Себастьян поспешно убрал хрустальную пластинку и захлопнул ларец.

— Даже самые маленькие частицы, которые испускает это вещество, слишком сильно воздействуют на человеческую природу, — объяснил Себастьян.

Он тщательно запер крышку ларца и поставил его на пол, на некотором расстоянии от себя. Слуги, которые присутствовали при этой сцене, не могли очнуться от изумления. Король отдал приказ внести светильники и потребовал графин водки.

— Вот, пастор, одно из моих открытий, — сказал Себастьян Норгаду, который испепелял его яростным взглядом.

— Объясните же, в чем дело, — попросил король.

— Похоже, ваше величество, что эта природная субстанция является концентрацией всемирной энергии. Она поглощает все живое и передает свою силу элементам, с которыми вступает в контакт. Ее излучение способно пронзать материю. Ее имя мне неведомо. Я ее называю Phoenix redivivus.

— А кто-нибудь еще знает о ее существовании?

— Нет, ваше величество, за исключением тех, кому я ее демонстрировал, а таких весьма немного.

— Истинное имя этой субстанции, вне всякого сомнения, Люцифер! — воскликнул Норгад, не в силах более сдерживаться. — Вы не соизволили объяснить, где вы ее добыли, но для меня в этом нет никаких сомнений, граф! Этот песок собран в преисподней! Простите меня, ваше величество, но я видел достаточно. Спокойной ночи.

Пастор встал и решительными шагами покинул комнату.

Король, Себастьян и Свендгард удивленно переглянулись. Затем король громко рассмеялся.

На следующий день во время конфиденциального свидания король попросил, чтобы его проинформировали насчет целей и статуса всемирного Общества друзей. Не оставляло сомнений, что Фридрих V мечтал к нему присоединиться, но прежде хотел узнать, во что он все-таки намеревается ввязаться; подобный собрат мог быть чрезвычайно полезен братству, которое охватывало всю Европу. Себастьян изложил королю цели Общества. Он представил своему собеседнику восемь правил так, как они были сформулированы в Вене, [4] См. том I. (Прим. автора.) и спросил, одобряет ли монарх их.

«Разум, управляющий миром, несравнимо глубже разума самого глубокомысленного мудреца. Его законы — Порядок и Гармония через примирение противоречий. Возвышенным умам надлежит всегда сознавать это.

Возвышенные умы стараются действовать согласно внушению неизреченного Духа, то есть в согласии с теми его замыслами, которые проявляются в этом мире, а не потакая своим страстям, поскольку страсти преходящи и противны Гармонии.