Энн Бенсон - Огненная дорога

— Способность прощать, бесспорно, качество хорошее, в особенности когда речь идет об отце и сыне. Однако я не промотал богатство отца, и у меня нет сыновей, поэтому в чем смысл этой притчи применительно ко мне, я по-прежнему не понимаю.

Пристально вглядываясь в его лицо, де Шальяк сказал:

— К нам из Англии дошли слухи, что есть некая особа, которую можно назвать вашей дочерью.

Алехандро пронзило холодное копье страха.

Заметив это, де Шальяк улыбнулся, почти злорадно.

— Впрочем, эта притча не о сыновьях или дочерях, а, скорее, о даре, который не был использован с умом. Видите ли, в Авиньоне вы получили дар, от меня самого, от его святейшества Папы — и промотали этот дар.

Он поставил бокал и кивнул слуге, который тут же принес тарелку с едой и водрузил ее на стол между собеседниками.

Де Шальяк понюхал исходящий от кушанья пар.

— Прекрасно. — Наслаждаясь ароматом грибов и специй, он на мгновение прикрыл глаза. — Однако давайте временно отложим этот разговор. Он слишком волнующий, а это вредит пищеварению. В наши дни такие деликатесы — большая редкость, поверьте мне. — Он взял нож, отрезал кусок мяса и положил его в рот. — Пожалуйста, ешьте. Хотя вы выглядите в общем неплохо, но прибавить жирку вам не помешает.

Алехандро в молчании принялся за мясо, подозрительно следя взглядом за хозяином и думая: «Такое впечатление, будто он планировал мое возвращение».

— Теперь вы должны рассказать мне о своих странствиях, лекарь. После вашего бегства из Кентербери мы о вас почти ничего не слышали.

«Мы?» Кто, собственно говоря, эти «мы»? Наполовину бессознательно Алехандро крепче стиснул нож, так что вены на руке набухли. Мелькнула мысль вскочить и вонзить лезвие в горло этого опасного, высокомерного человека, захватившего его в плен.

Опасаясь насторожить хозяина, Алехандро положил нож на стол, но руку все время держал рядом. Что, если все же… Это можно сделать в мгновение ока, однако охранники тут же набросятся на него, и что он выиграет?

Более того, так мог поступить зверь, не человек. В отличие от этого мерзавца, испанского епископа, де Шальяк обладал умом, который стоило сохранить для человечества.

«И я до мозга костей устал от всех этих смертей, — признался сам себе Алехандро. — Нет, должен быть другой способ».

Он убрал руку от ножа и вздохнул.

— Мои странствия — история долгая и печальная. Вряд ли она развлечет вас.

Однако де Шальяк широко улыбнулся.

— А вот я думаю иначе — если вы не изменились с тех пор, когда мы разговаривали с вами в последний раз. Однако я вижу признаки того, что некоторые качества по-прежнему при вас. Вы все еще человек-загадка. Иначе откуда та Рукопись, которая была с вами, когда я нашел вас?

При упоминании о рукописи на лице Алехандро возникло выражение тревоги.

— Не бойтесь, — продолжал де Шальяк. — Вы не можете не понимать, что я больше, чем кто-либо другой, пекусь о сохранности таких вещей. И буду обращаться с ней очень бережно.

Алехандро немного расслабился.

— Начните с Кентербери. Что было до этого, мне, в общем, известно. При любом европейском дворе вы услышали бы немало песен, слагаемых о вас трубадурами. Вы стали чем-то вроде легенды, знаете ли.

Гильом Каль выжидал, пока совсем стемнеет и парижане, по крайней мере те, у кого есть чем подкрепиться, разойдутся по домам на ужин.

— Даже в такие недобрые времена те, кто патрулирует улицы, сделают перерыв, чтобы немного перекусить, — сказал он. — Париж не до конца утратил свою цивилизованность.

Тем не менее у него хватило ума не входить через главные ворота Дома с колоннами, [17] Дом с колоннами — здание на восточной стороне Гревской площади, подробно описанное, в частности, в романе Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери». Одно время в этом здании помещалась городская ратуша. где Этьен Марсель жил после того, как стал купеческим старшиной и парижским прево; искушать судьбу не имело смысла. Вместо этого они прокрались к двери кухни, заглянули в окно и увидели служанку, стоящую у плиты и старательно помешивающую содержимое железного горшка.

Гильом трижды постучал по стеклу. Однако служанка повернула голову не к окну, а к двери; на ее лице возникло выражение радостного ожидания.

— Наверное, у нее есть любовник, — прошептал он. — Думаю, стук — это их условный сигнал.

Так оно, скорее всего, и было, поскольку девушка быстро вытерла о фартук руки и пригладила волосы.

— Держи наготове свой нож, — велел Гильом Кэт.

— Гильом! — в ужасе прошептала она. — Это же просто девушка! Она даже моложе меня…

— Я не собираюсь причинить ей вред, хочу просто припугнуть ее. Убеждать и одновременно угрожать ей ножом я не могу. Все, что от нее требуется, — это чтобы она отвела нас к Марселю.

— Ты что, не знаешь Марселя в лицо?

— Никогда не встречался с ним, хотя мы и братья по духу.

Больше Кэт не успела сказать ни слова, потому что девушка распахнула кухонную дверь, выглянула из нее и вышла наружу, предвкушая, что ее заключат в объятия.

Не дав ей издать ни звука, Гильом схватил служанку и зажал ей рот рукой.

— Нож! — приказал он.

Кэт вытащила его из чулка и, заметно нервничая, ткнула девушке под нос. Глаза той расширились от ужаса, и, к удивлению Кэт, она не заметила, как дрожит рука с ножом.

— Марсель дома? — грубым шепотом спросил Гильом.

Поскольку его рука все еще прикрывала ей рот, девушка истово закивала.

— Отведи нас к нему, — потребовал он. — Я не хочу причинять тебе вреда, но меня никто не должен видеть, и, защищаясь, я пойду на все. Сейчас я уберу руку, но если закричишь, тебе будет очень больно, не сомневайся.

Повинуясь молчаливому приказу спутника, Кэт прижала кончик ножа к шее девушки сзади. Гильом убрал руку, перехватил нож, свел руки служанки за спиной и подтолкнул ее вперед.

— Веди нас.

По узкой, темной лестнице она повела их в глубь освещенного факелами особняка, и там, в большом зале, они увидели сидящего к ним спиной человека. Он склонился над каким-то пергаментом, читая при свете ярко горящих свечей.

— Мсье прево, — пролепетала девушка.

— Да? — рассеянно ответил он.

— Здесь к вам… гости пришли.

Этьен Марсель отложил письмо, повернул голову и, увидев, кто захватил служанку, резко встал, твердо глядя на пришельцев и положив руку на рукоять короткого меча.

— Отпустите ее! — приказал он. — Только трус прячется за женщиной.

— Я не трус, мсье, и пришел к вам с добром. Однако откуда мне знать, какая встреча меня ожидает? Вот я и постарался, чтобы все прошло гладко. Никто не пострадает, уверяю вас.

Гильом отпустил руки девушки, она тут же отскочила от него и в страхе прижалась к хозяину. Гильом вскинул руки, показывая, что у него только нож, и сделал знак Кэт, стоящей у него за спиной. Она взяла маленький нож и сунула его за чулок.