Ф. Ван Вик Мейсон - Серебряный леопард

– Теперь вы… приходите мне на помощь в тяжелую минуту, – прошептал сэр Тустэн. – Слава Богу, что вы появились здесь до того, как я отправлюсь дышать дымом Чистилища.

Сэр Эдмунд наклонился, чтобы осмотреть рану. Но тут же выпрямился, содрогнулся и отвернулся в сторону.

– Эдмунд, старый друг, я… Я бился как мог, но… но…

– Да, тут теперь страна мертвых. Вы заслуживаете большей славы.

– Но… но я не смог спасти вашу леди.

– Мою леди?! Аликс приехала на одной из галер? – Эдмунд зашатался и упал на колени.

– Ничто не могло удержать эту благородную душу от стремления оказаться рядом с вами.

– Но… но ее не убили? – Он вдруг с ужасом вспомнил голые, истерзанные тела, валявшиеся у дороги. Была ли хоть одна из убитых белокурой? Этого он не мог вспомнить.

– Нет. При последнем натиске… сарацины прорвались… перебив моряков. Вел их… высокий неверный в золоченой кольчуге. – Голос ветерана прервался, он закашлялся, и алая слюна потекла на весь изорванный плащ крестоносца. – На его тюрбане было перо цапли. Я видел, как он схватил вашу возлюбленную… поднял в седло… и увез ее. Я не мог помешать…

Сокрушительная усталость, накопившаяся за все прошедшие недели, вдруг сковала его тело, силы покинули Эдмунда, земля, казалось, закачалась под ним, когда он еще ниже склонился над одноглазым воином.

– Есть ли… среди вас священник? – шепнул Тустэн. – На мне много тяжелых грехов.

– Увы, нет.

Сэр Этельм и сэр Рюрик вынесли умирающего рыцаря из чащи, а сэр Изгнанник подсунул ему под голову свернутый плащ. Сэр Тустэн ушел в прошлое, отрывочно бормотал что-то о былых битвах, о штурме городов и великих подвигах, о доблести воинов, свидетелем которой он был.

– Все это, – послышался его затухающий голос, – не превосходило единоборства между английским рыцарем… и ломбардцем. Ну да, это было… превыше всего. Прими, Господи, душу скромного рыцаря.

Ветеран погрузился в забытье, и, когда на небосводе появились первые звезды, сэр Тустэн завершил на Святой Земле свои военные кампании и свою жизнь.

Иерусалим раскинулся на каменистом холме, его древние стены величественно вздымались к небу, полыхавшему, как печь, от восхода солнца до темноты. По взаимному соглашению крестоносцы заняли вокруг Священного города три стратегически важные позиции. К северу от Аль-Кудса герцог Готфрид де Бульон и два Робера – из Нормандии и из Фландрии – разбили свой лагерь, согласившись наступать на Иерусалим с этого направления. Силы графа Танкреда заняли позиции вдоль старой дороги в Яффу, тогда как упрямый старый Раймонд граф Тулузский разбил палатки к западу от города на Сионском холме.

Но независимо от места расположения лагерей крестоносцы равно страдали от жары, пыли, сухих ветров и мух-кровососов.

С самого начала не хватало воды – неверные засыпали все колодцы на расстоянии в несколько лиг. Воды не оставалось и в пересохшем русле реки Кедрон.

Вода была дороже бриллиантов и золота – бурдюк пресной воды стоил пять кусков серебра. Лошади, коровы, козы и овцы погибали от жажды. Их трупы источали ужасное зловоние, что вызывало тошноту даже у самых стойких франков. Более ведомые верой, чем здравым умом, закаленные воины Креста прислушивались к словам болтливого юродивого, появившегося среди них. С вытаращенными глазами и взлохмаченной бородой, одетый в лохмотья святой человек проповедовал, что, если все франки соберутся с духом для совместной атаки к девяти часам следующего дня, Священный город будет взят ими.

Пророчество, облетев лагеря, захватывало все больше и больше воинов, которые издавали клики радости и настаивали на немедленном выступлении. Они не обращали внимания на слова более трезвых людей, которые говорили, что еще не готовы штурмовые лестницы, нет таранов и осадных машин, необходимых для успешного штурма.

Сторонники юродивого одержали верх, и, как писал сэр Шарль-летописец, за ночь кое-как были подготовлены переносные лестницы, а тяжелые палаточные шесты превращены в примитивные тараны.

На следующее утро христианское воинство ринулось в атаку с таким пылом, что, несмотря на огромные потери, осаждающим удалось взобраться на более низкую и местами осыпавшуюся внешнюю стену. А особо рьяные даже овладели на короткое время некоторыми укреплениями города, но вскоре были отброшены, получив тяжелые раны, или же приняли смерть от длинных тростниковых стрел, выпущенных нубийскими и египетскими лучниками. Поражение погасило пыл крестоносцев, и надежды на скорую победу развеялись, когда раненые стали умирать как мухи, а острая нехватка воды стала еще более мучительной.

Истерзанные жаждой животные ревели днем и ночью, пока, наконец, большинство из них не подохло; зловоние стало еще более невыносимым. Остальных пришлось отогнать к колодцам за холмами. Все казалось потерянным.

Летописец, писавший об этих событиях в середине июля, был потрясен, когда ему пришлось уплатить два серебряных шиллинга за глоток тухлой воды из бурдюка.

«Наши властители обнаружили, – писал он под ритмичный глухой стук молотков, сколачивавших передвижную осадную башню, – что в результате нападения на генуэзские суда в Яффе почти все дерево для сооружения различных осадных приспособлений оказалось либо сожжено, либо изрублено. Поэтому граф Танкред, как всегда опережая других властителей, направил лесорубов в лес, расположенный на расстоянии тридцати лиг, и повелел им рубить, освобождая от сучьев, деревья подходящего размера».

Прошло много дней, пока первые бревна, которые с трудом перетащили погонщики на волах, появились на месте, которое потом стало известно под именем Долины Проклятых. Опытный инженер Гастон из Беарна принялся за сооружение осадных машин, в том числе двух огромных подвижных башен, более высоких, чем стены Иерусалима на наиболее низких участках. Один из них Гастон обнаружил у северо-восточного угла города, а второй – напротив лагеря Раймонда и его провансальцев.

«…Эти осадные башни, – писал летописец, – были весьма внушительными сооружениями. Каждая из них имела три этажа. На нижнем уровне должны были укрываться те, кто станет толкать башню к стенам; средний уровень, самый широкий, имел наклонную плоскость. В нужное время с нее должен спускаться перекидной мост, по которому устремятся в атаку воины Креста, а с верхнего уровня лучники и метатели дротиков начнут обстрел неверных, пытающихся отбросить нападающих.

Офицеры, имеющие опыт осадных работ, наблюдали за сооружением катапульт, предназначенных для метания камней и железных стрел, а также за постройкой особых подмостей, на которых устанавливались огромные тараны».