Сергей Зайцев - Секира и меч

– Князь не мог убить! – перебил его Фома. – Князю это не нужно, как не нужно тебе убивать своих пчел. Посему и говорить об этом – только время попусту терять. Нам надо думать, в каком лесу убийцу искать, кому отомстить…

– Об этом можно спросить у Глеба, – вдруг сказал Кирилл.

– Вот тоже – вспомнил! – зашумели братья. – Мы не видели его уже несколько лет.

Кирилл кивнул на распахнутое окно:

– Вон он идет, посмотрите!…

Двигая лавки, опрокидывая табуреты, все бросились к окну. И увидели Глеба. Тот шел по Сельцу, вскинув на плечо боевой топор; к поясу был прицеплен меч в ножнах.

Лицом был бледен Глеб, младший сын Аскольда. Хмуро глядел он по сторонам. Под его тяжелым взглядом улица будто вымерла: не бегали, как обычно бегают, дети, не грелись на солнышке старики.

На окно родительского дома глянул Глеб, отпрянули от окна старшие братья.

– Чем не разбойник? – тихо сказал Фома. – Эй, заприте покрепче дверь! На порог его не пускайте!…

Младшие братья и не думали слушаться:

– Такого не пустишь в дверь – он в окно вломится. Кирилл сказал:

– Пусть заходит. Брат все же!

Быстро сели на свои места, сделали печальные лица. С опаской косились на дверь.

Вот дверь тихо отворилась, и вошел Глеб. Сумрачное лицо. Секиру скинул с плеча, поставил в угол. Меч с поясом снял, повесил на колышек у двери.

Кивнул братьям, воззрившимся на него тревожно:

– Я с миром. Или вы чего-то иного от меня ждете? Фома сцепил под столом вспотевшие, дрожащие руки:

– Мы от тебя давно ничего не ждем.

– Отрезанный ломоть!… – задиристо воскликнул кто-то из средних, но Фома посмотрел на того зло.

А Глеб пропустил обидные слова мимо ушей. Сел к столу, с торца сел, – что ближе к выходу. Отщипнул от краюхи крошку, плеснул в глиняную чашку вина.

Сказал негромко:

– Встретил я людей в лесу. Сказали мне про беду. Встретил и в поле людей. Показали они место, где родителей наших нашли. Встретил пастуха за околицей. Он пугал меня лесными разбойниками и стращал половецкими ханами. А правды не сказал! Кто убил? У кого рука поднялась на стариков?

На брата недобро взглянул Памфил:- Из леса приходил кто-то. Не из твоих ли дружков? Не из разбойников ли?..

При этих словах сжались, побелели кулаки Глеба. Вмешался Фома:

– Молчи, Памфил! Не время затевать ссоры. А ты, Глеб, не слушай его. А слушай меня, старшего брата. Я вас обоих когда-то нянчил, саживал к себе на колени, баловал пряником…

Выпил Глеб вино, сказал спокойно:

– Тот старик, которого вы прислали, говорил…

– Мы не присылали никакого старика, – перебил его Кирилл.

Услышав эти слова, Глеб побледнел.

– Значит, это был отец, – сказал он совсем тихо.

– Как отец? Когда? Родителей наших уж два дня как нет, – зашумели братья. – Ты в своем ли уме?

Глеб кивнул:

– Теперь я понял. Это отец приходил. Он ведь один знает ко мне дорогу… Вернее, приходил дух его…

Возмущались братья:

– Почему не к нам? Почему к тебе, к разбойнику приходил?..

Пытался угомонить, шипел на братьев Фома. Когда ему это несколько удалось, спросил он Глеба:

– Скажи, брат, что он говорил тебе, этот… дух? Что отец говорил?

Грустным стало лицо Глеба:

– Он пришел среди ночи, как всегда приходил. Я уже ждал его…

– Оказывается, отец приходил к нему! А мы и не знали, – удивленно посмотрели друг на друга Афанасий и Борис.

Фома зыркнул на них грозно:

– Не перебивайте. Глеб продолжал:

– Он был бесплотен. Это я сейчас понимаю. А тогда не подумал об этом. Он был – видение. Он стоял в челне… А через минуту уж становился звуком. Отец был криком птицы, плеском волн, был эхом. Еще я помню, он был дуновением ветра – холодного, внезапного. Он разговаривал со мной как бы отовсюду. И ниоткуда…

Фома почувствовал, будто мурашки побежали у него по телу. Спросил:

– Что говорил-то он?

Но Глеб словно не слышал вопроса:

– Он был весь в белом…

– А что говорил? – спросил и Кирилл. Глеб поглядел на него печально:

– Говорил, спросить надо о чем-то у Мстислава, Святополка и Корнила.

– Спрашивали уже! – вставил Андрей. – Вон Кирилл и спрашивал.

– Что они сказали? – обернулся Глеб. Памфил посмотрел на младшего брата исподлобья:

– Сожалеют князь и люди его. Говорят, хороший был воин Аскольд. А про мать говорят: счастливая была женщина – родила стольких сыновей!…

– И все? – вскинул брови Глеб.

– Еще скорбят, – добавил Кирилл, – что защитить их не успели… Кабы, говорят, платили наши родители вовремя князю в казну, успел бы защитить их князь. А не платили они – оттого у дружины были лошади некормлены, еле двигали ноги, оттого и не успели защитить…

Нахмурился Глеб:

– И вы не увидели здесь намека? Не услышали насмешки?- Искали мы намек, – кивнул Памфил. Фома повысил голос:

– Но говорил уверенно князь, что следы убийцы ведут к лесу, – старший брат испытующе посмотрел в глаза Глебу. – Скажи нам, Глеб, не в твоем ли лесу прячется убийца?

Как сухая сосновая ветвь, вспыхнул Глеб:

– Кроме волков, я не знаю в лесу убийц.

– А может, ты дружков покрываешь? – предположили Афанасий и Борис. – Может, известна тебе рука убийцы?

Глаза злые обратил на них Глеб:

– По-моему, братья, вы не очень умны. Хотя меня и постарше!…

Никифор, доселе молчавший, голос подал:

– А может, он сам?.. Все притихли. Фома спросил:

– Что сам? О чем ты?..

Никифор в волнении сглотнул слюну:

– Сам он, может, родителей наших… за что-то… А теперь зубы заговаривает!… Говорит, дух отца приходил!… Почему к нам не приходил? Почему никто из нас вообще не видел никаких духов? А он видел…

Все задумались, внимательно посмотрели на Глеба.

– Вы с ума никак посходили? – потемнел лицом Глеб.

Фома так рассудил:

– А что, братья! Я хоть и не показываю на Глеба пальцем, а не вполне уверен в его непричастности. Мог ведь быть обижен наш Глеб на родителей. А значит, и выместить обиду мог!

Глеб от возмущения утратил дар речи. Братья слушали очень внимательно. Фома про- должал:

– Зачем, к примеру, какому-то разбойнику убивать в поле старого пахаря и его жену, у которых нечего взять? Разве что дохлую клячу… Но лошадь осталась на месте… – Фома ощупывал Глеба взглядом. – Мы думали тут: князь с дружиной убить могли. Другим для острастки. Чтоб вовремя платили в казну… Но зачем князю убивать работника? Зачем ему ссориться с семьей его, в коей столько взрослых сыновей? Зачем князю ссориться с Сельцом? Припугнуть ведь и иначе можно…

– Вот и мы думаем… – вставили Афанасий и Борис.

– Есть сомнения у меня, что вы думаете, – наконец ответил Глеб. – Головы ваши – как пни еловые.

Вспылил Афанасий:

– А вот я сейчас схвачу твою секиру… Крикнул Борис:

– Я меч твой схвачу… Печально покачал головой Глеб: