Жеральд Мессадье - Цветок Америки

Реймон д'Амбуаз вновь нахмурил брови, но ему пришлось смириться с тем, что его намерения были оглашены.

— Епископ поручил мне передать вам его ответ, — продолжал отец Лебайи.

— Прекрасно, я выслушаю вас наедине, — сказал Реймон д'Амбуаз, вставая.

— Не думаю, — произнес отец Лебайи, — ибо епископ настоятельно рекомендовал, чтобы это было сделано публично. Впрочем, уже завтра утром соответствующее объявление будет вывешено на дверях собора Сен-Морис, дабы каждый мог с ним ознакомиться.

Все застыли. Отец Лебайи взглянул на посетителей насмешливым взглядом, которому очки придавали холодность.

— Монсеньор Морни, — заявил священник, — полагает, что астрология достойна всяческого уважения, поскольку это предписано святым Евангелием. В нем прямо говорится о важности передвижений звезд. Ибо только благодаря звездам волхвы смогли найти ясли Вифлеемские и воздать почести Господу нашему.

Некоторые из посетителей встали, оглушенные услышанным. Один пробурчал что-то невнятное. Реймон д'Амбуаз вытянул шею в сторону священника. А тот невозмутимо продолжал:

— Монсеньор Морни ознакомился с катренами мессира Франца Эккарта де Бовуа и не обнаружил в них ничего, что посягало бы на устои христианской веры.

Отец Лебайи вытащил из внутреннего кармана сутаны свиток с печатью и протянул его Реймону д'Амбуазу:

— Вот ответ епископа, который завтра весь город сможет прочесть на дверях собора Сен-Морис.

Тут и Жанна поднялась с кресла.

— Мессиры, — провозгласила она громким голосом, — полагаю, что ваш визит завершен. Извольте покинуть мой дом.

Растерянные, онемевшие, они взглядом вопрошали друг друга.

— Я хотел бы узнать… — начал один из них.

Но никто не обратил на него внимания.

Продолжая сидеть, он повторил свою незаконченную фразу. Жоашен подошел к двери и раскрыл ее, чтобы сделать еще более очевидным приглашение выйти вон. Реймон д'Амбуаз повернулся к Жанне — она метнула на него убийственный взгляд. Он посмотрел на Франца Эккарта, потом на отца Лебайи и получил в ответ столь же нелюбезный взор. Он направился к двери. Остальные последовали за ним, и среди них тот, кто хотел бы узнать неведомо что, а теперь с тихим ворчанием плелся сзади. Они медленно пересекли сад и сели на лошадей.

На голову Реймона д'Амбуаза упало птичье дерьмо. Он побагровел, выругался. Провел рукой по волосам, затем стал вытирать испачканные пальцы.

Жоашен согнулся от смеха. Отец Лебайи позволил себе улыбнуться. Жоашен, не дожидаясь просьбы, сходил за графином вина и бокалами. Первый бокал подал священнику.

— Парижский парламент здесь совершенно ни при чем, — сказал отец Лебайи. — Иначе он сначала обратился бы к парламенту города Тура, а епископ получил бы официальное уведомление, ведь речь идет о вопросах веры. Эти люди явились, чтобы запугать вас и, возможно, спровоцировать. Здесь пахнет заговором семьи д'Амбуаз. Монсеньор Морни догадался об этом, когда прочел ваши пророчества.

Священник с удовольствием продекларировал наизусть два катрена:

Моруа Лебайи то и дело фыркал от смеха.

— Ну, вы и придумали! Трон каменный не деревянный… [36] В оригинале двойная игра слов: трон каменный — трон Петра, т. е. папский престол; эпитет «деревянный» — en bois — совпадает по звучанию с фамилией Амбуаз. (Прим. перев.) — повторил он, и тут его настиг приступ хохота, который передался Жанне, Жоашену, Жозефу и даже Францу Эккарту. — Вот, значит, как, — продолжал он, немного успокоившись, — обида, нанесенная Жоржу д'Амбуазу, приравнивается к оскорблению величества. [37] Ставший аббатом в пятнадцать лет, епископом в двадцать четыре, кардиналом в тридцать восемь, Жорж д'Амбуаз, будучи еще и папским легатом обеих Галлий, в течение трех десятилетий был самым верным проводником политики Людовика XII. Этот неудачливый кандидат на папский престол поставил на службу монарху все свои опасные дипломатические способности, не забывая, однако, о собственном и семейном благополучии. Со смертью короля его карьера, естественно, завершилась. Неизвестно, какой была его роль в созыве собора в Пизе, который должен был сместить папу Юлия II как раскольника, но очевидно, что он подталкивал Людовика XII к такому решению, надеясь получить тиару понтифика в результате этого переворота (который потерпел крах). Жорж д'Амбуаз был одним из тех многочисленных священнослужителей, чьи скандальные поступки, непотизм и страсть к роскоши привели к Реформации. Будьте осторожны! Экий вы шутник!

По правде говоря, Жанна не замечала прежде этой насмешливой жилки у Франца Эккарта. Священник остался ужинать.

Жанна в очередной раз убедилась, какой прекрасный результат приносят щедрые пожертвования приходу.

Франц Эккарт написал Франсуа, чтобы рассказать о визите интриганов д'Амбуазов, и попросил не печатать более «Речения звезд».

Дорогой сын, я слишком забочусь о благосостоянии семьи, чтобы отказать в твоей просьбе. Но ты должен знать, что два печатника — один из Парижа, второй из Авиньона — завладели сборником твоих катренов и наживаются на его издании. Мне сообщили, что парижанин продал уже две тысячи экземпляров, а авиньонец — тысячу восемьсот. Поскольку сам я продал почти три тысячи по восемнадцать солей каждый, что составляет две тысячи сто шестьдесят ливров, из которых тебе полагается седьмая часть, то есть триста восемь ливров, я спрашиваю себя и тебя, что предпочтительнее: лишиться этого дохода и отдать всю прибыль бесчестным ворюгам или богатеть самому и обогащать «Мастерскую Труа-Кле».

Жду твоего ответа.

Франц Эккарт прочел это письмо Жанне. Они сидели в его кабинете, на четвертом этаже.

— Жребий брошен, — сказала она. — Слишком поздно тебе возвращаться в тень. Около семи тысяч человек уже ознакомились с твоими катренами. Ты наживешь много врагов, но появятся и друзья.

Решение монсеньора Морни было вывешено на дверях собора Сен-Морис. Отныне все жителя Анжера знали, что Франц Эккарт де Бовуа астролог. Фредерика, по ее собственным словам, от этого «умом подвинулась». К Францу Эккарту она относилась теперь с боязливым почтением.

— И зачем я только поддался искушению! — жаловался он.

Два дня спустя пришло шесть писем: все они были адресованы «Мессиру Францу Эккарту из „Мастерской Труа-Кле“ в Страсбурге» и переправлены в Анжер заботами Франсуа.