Робер Гайар - Мария, Владычица островов

Но вместо того чтобы отпустить ее руку, Жак притянул Марию к себе. Обняв ее, он толчком ноги закрыл дверь. Девушка опешила от удивления и не успела дать отпор, но, почувствовав на себе плен его рук, сжалась всем телом.

- Вы угодили прямо в львиное логово, моя прелесть, - шепнул он ей в ухо, - делайте, что хотите, только без крика. Здесь мы гораздо ближе к вашему отцу, чем у вас. Предположим, он проснется и обнаружит вас в моей комнате, и что тогда?

Она попыталась оттолкнуть его, но он прижал ее руки к стене, чтобы излишними телодвижениями она не наделала шуму. Он так близко придвинулся к ней, что слышал частое биение ее сердца под плотной тканью ночной рубашики. Внезапно ее тело обмякло в его объятиях, и он почувствовал пьянящий аромат ее прерывистого дыхания. Казалось, он держал в руках какое-то грациозное животное. Он провел рукой по ее ягодицам и, когда она резко дернулась, высвобождаясь, нагнулся, пытаясь поймать ее губы.

- Пустите меня! - снова сказала она, но уже не так громко, помня его резонное предостережение. И в этот момент она заметила бледный кружок света от лампы, спрятанной за кроватью, и поняла, что, если отец вздумает проснуться и прийти сюда, ей не объяснить свое присутствие в этой комнате. Он и не подумает поверить в эту историю с трутницей, если увидит, что с лампой все в порядке!

- Вы солгали мне! - сказала она в бешенстве. - Зачем вы меня позвали? Вам должно быть стыдно за свое поведение, оно недостойно джентльмена.

Его нисколько не тронуло это обвинение.

- Мария, - сказал он, - вы прекрасны. Так прекрасны, что я не в силах устоять. Это мое единственное оправдание. Будьте милосердны, Мария, не заставляйте меня страдать!

Мария была вне себя от гнева. Треперь Жак едва напоминал ей героя ее девичьих грез. Все мечты разлетелись в пух и прах. Тот, о ком она думала, как о господине, оказался просто неотесанным мужланом.

- Вы мне противны! - сказала она надменно. - И тем больше мое отвращение к вам. Всего час назад я мечтала о вас, и в этих мечтах вы были моим возлюбленным. Поэтому я и не услышала вашего стука в дверь. Но теперь... Теперь я хочу только одного - чтобы вы повернулись и ушли.

- Вы неправильно меня поняли, я всего лишь пошутил... Простите, если я снова вас напугал.

- А я не испугалась, - холодно возразила она, - я могу постоять за себя. Но если вы думаете, что держать женщину против ее воли - это большая доблесть, вы ошибаетесь. Я презираю вас...

Она слишком много говорила, чтобы Жаку это понравилось. Он крепче сжал ее в объятиях и закрыл ее рот поцелуем. Почувствовав, как ее тело ослабело в его руках, он решил, что теперь она сдастся без борьбы, но тут она резко вырвала одну руку, а затем и совсем освободилась из плена.

Ее порывистое движение застало его врасплох. Он слышал, как что-то упало и предположил, что это был кремень из трутницы.

Она чуть было не выбежала из комнаты, но он нагнал ее в один шаг и схватил за талию. В короткой борьбе они опрокинули стул, кстати, тот самый, на который Жак положил свою шпагу. Звук от ее падения способен был перекрыть любую бурю.

Задыхаясь, молодой человек выпустил девушку, которая застыла в оцепенении, представив возможные последствия этого грохота. Отец очень чутко спит - конечно же, он проснулся.

- Тш-ш! - прошептал Жак. - Не двигайтесь... В конце концов мне ни к чему вас компрометировать. Что бы ни случилось, предоставьте все мне...

Они услышали, как заскрипели все четыре ножки кровати, отвечая на попытки Боннара стащить с нее свое громадное тело.

- Он идет! - в ужасе сказала Мария. - Я пропала!

- Предоставьте все мне, - уверенно сказал Жак.

Подойдя к кровати, за которой стояла лампа, он потушил свет, и комната погрузилась в кромешную темноту. В этот же самый момент у Боннара заскрипела дверь.

- Он идет сюда, - в страхе прошептала Мария.

- Подойдите ко мне, - твердо сказал Жак, нащупав в темноте ее руку, делайте, что я скажу и доверьтесь мне. Ничего с вами не случится.

Они услышали, как Боннар идет по коридору, шлепая по полу босыми ногами.

- Это ты, Мария? - спросил он сердито.

- Ни слова! - прошептал Жак прямо ей в ухо.

Вместо ответа она зарылась головой в его плечо. Жак был ее единственной надеждой. Кто же еще поможет избежать самого худшего? В конце концов он представил достаточно доказательств своей изворотливости, и, наверное, у него имеется в запасе еще много всяких уловок, которые он вытащит, как фокусник из рукава.

- Это ты, Мария? - спросил Боннар опять.

Жак отстранил Марию и подошел поближе к двери.

- Ради Бога извините, что я вас разбудил, Боннар. Я всегда очень беспокойно сплю. Вот и сейчас - опрокинул стул, на котором лежала шпага.

- Вам нужен свет?

- Нет, спасибо, - сказал Жак.

- Я забыл оставить трутницу, я вам принесу ее.

- Нет никакой нужды в этом, спасибо. Спокойной ночи, я уже опять почти уснул.

- Спокойной ночи! - сказал Боннар.

Услышав, как захлопнулась дверь, они оба издали вздох облегчения.

- А теперь пустите меня, - вновь потребовала Мария.

- Нет, - твердо сказал Жак, - вот теперь я вас не отпущу. - Бережно взяв ее за руки, он немного помедлил и продолжил:

- Я понял, что недооценивал вас. Я посчитал вас одной из девиц, которые встречаются в каждой таверне и рады угодить любому постояльцу. Теперь я вижу, как был не прав. Идите ко мне. Ни к чему прятаться за кровать. Ваш отец уже спит. Расскажите мне о себе.

- В другой раз... Сейчас отпустите меня.

- Нет, - сказал он, - не надо откладывать! Может быть, мне скоро придется уехать из Дьеппа, и я не смогу простить себе, если не узнаю вас лучше...

- Но я уже не могу простить, - сказала она печально, - что вы разрушили мою прекрасную мечту о вас.

- Вы все еще дуетесь на меня?

- Конечно. Вы разрушили самое дорогое. Вы были так мужественны и безупречны, когда я увидела вас внизу, а теперь... теперь я обнаружила, что вы просто грубый и неотесанный, да к тому же еще - лгун...

- Вам хватило нескольких секунд, чтобы вынести мне приговор! А я вот и не разглядел вас как следует, я даже не увидел, какого цвета ваши глаза...

- Я не сразу пошла спать, я наблюдала за вами, стоя за дверью у лестницы.

Обезоруживающая искренность девушки заставила его пересмотреть свои первоначальные планы. Могла ли она на самом деле быть такой невинной и чистой? Чтобы отмести все сомнения, он обратился к ней нарочито грубо:

- Ну как же, как же! В вашу таверну приходит столько постояльцев, большинство из них - моряки, долгое время пробывшие в море без женщин. Неужели я первый, кто попытался проникнуть в вашу комнату?

- Нет, почему же, был один такой, - охотно ответила она, - но он был так пьян, что не пришлось даже звать отца, чтобы вышвырнуть его. Я очень сильная!

- А по собственной воле вы тоже никого не впускали?