Ефим Лехерзак - Москва-Лондон

из подобных школ. Все, что они там изготовят или произведут, вырастят или построят, должно непременно находить своих покупателей и приносить ощутимую прибыль. Детей этих необходимо хорошо кормить и прилично одевать. Быт их также следует организовать наилучшим образом.

Но ни о какой заработной плате им не может быть и речи, ибо эти дети всего лишь ученики, а за учебу в обычных условиях необходимо, как известно, платить долго и много. Короче говоря, Том, найди в Англии людей, способных вместе с тобою в деталях продумать и просчитать все это дело. Мне оно представляется весьма выгодным коммерчески и необходимым политически… гм… принимая во внимание наш новый курс на приобретение общинных земель…

— Да, черт возьми, Томми, со стороны это будет выглядеть чрезвычайно благородно и даже, пожалуй, патриотично! — воскликнул Одрич весьма возбужденно. — Право, твоя удивительная голова способна вырабатывать совершенно потрясающие идеи и мысли!

— То-то же, старина… Обожаю, когда мне говорят подобные вещи… Мог бы и не быть столь кратким… И все-таки, Том, могу дать тебе всего лишь месяц, только один месяц на размышления!

— Хорошо, Томми. Есть что-нибудь еще?

— Как всегда, масса всяческих дел для тебя, дружище! Боюсь, однако, что сегодня у нас с тобою слишком мало времени, чтобы обсудить их. Ты

не станешь возражать, если Роберт передаст тебе еще кое-какие мои просьбы и указания?

— Черт возьми, Томми, какие, право, церемонии!

— Благодарю тебя, Том. Не стану больше тебя задерживать, зная твою потрясающую занятость. Однако послушай-ка, старина, а не украсть ли нам у самих себя недельку-другую для отдыха где-нибудь в свое удовольствие? Что ты на это скажешь, Том? Продумай и это, доктор Одрич… вернее — дружище Том!..

— С удовольствием, доктор Грешем! А пока — все-таки работа. Сегодня вечером тебе будет очень нелегко, Томми. Не слишком ли большой груз взвалил ты на себя? Ты, разумеется, уже все продумал, взвесил и просчитал, все предусмотрел и прочувствовал, но все-таки умоляю тебя быть предельно осторожным и выдержанным в осуществлении твоих планов… и видов на Марию…

— Не следует об этом, Том. Это — за пределами работы нашего ума… это — совершенно за его пределами… и возможностями…

— Да, вероятно… Ну, благослови тебя Господь, Томми. Я буду молиться за тебя и твой успех. Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.

— Благодарю тебя, дружище, но я бы хотел еще на несколько минут задержать тебя.

— Ради бога, Томми. Время в твоем распоряжении.

— Еще раз благодарю тебя, Том. Видишь ли, на днях меня посетил мистер Уильям Форрест. Тебе о чем-нибудь говорит это имя?

— О господи! Этому-то святому крикуну и стихоплету чего от тебя понадобилось? Уж не собираешься ли ты на старости лет удариться в поэзию под наставничеством этого субъекта? Или он и тебя явился поучать, как и этих несчастных королей?

— Да нет, — засмеялся Грешем, — пока все-таки он ограничивается лишь государями и их приближенными. Но если говорить серьезно, то в его поэме «Приятная поэзия деятельности государя», которую я прочел, к сожалению, совсем недавно, а ты, я полагаю, и вовсе не читал…

— И правильно полагаешь, Томми! В моей голове уже не хватает места для переваривания и обработки всех твоих идей, и заколачивать туда еще какие-то бредни этого неистового проповедника я не только не хочу, но и не могу. Однако если у тебя есть время и желание просветить меня насчет стихоплетства этого субъекта — валяй, я тебя слушаю, хотя и абсолютно убежден, что из стихов невозможно выжать что-нибудь полезное и нужное в жизни…

— А вот вообрази себе — можно! — воскликнул Грешем, пристукнув обеими ладонями по подлокотникам кресла.

— Например?

— Он требует запрещения вывоза шерсти из Англии, яростно клеймит всех тех, кто живет в роскоши и праздности, а тех, кто проводит время в тавернах, харчевнях, публичных домах и играет в карты, кости, беспробудно пьет, он настоятельно рекомендует королю нещадно и публично бить плетьми и насильно заставлять работать. По-моему, это уже кое-что, не правда ли, дружище?

— Ну, положим… Хотя об этом и в прозе, и в стихах вечно и совершенно бесполезно со всех мыслимых трибун или вообще где попало орут, надрываясь от натуги праведной, все политиканишки, дабы обратить на себя внимание толпы, этой главной тягловой силы любых социальных потрясений. И ты хочешь, чтобы я записал себе на память всю эту дребедень блаженного Форреста? В стихах? В прозе? Как-то по-среднему?

— Нет, дорогой мой, этого ты можешь не записывать. Но вот одна его мысль мне показалась весьма занятной и даже совсем неглупой. Я дал ему слово обкатать ее на опыте. Дело в том, что он предлагает ввести всеобщее обязательное образование в стране с четырехлетнего возраста. Ты представляешь себе, Том, к десяти-одиннадцати годам все люди в Англии получат необходимое образование и смогут либо начать уже зарабатывать себе на хлеб, либо продолжить учебу и к шестнадцати годам окончить университет! Блестящая, потрясающая, превосходная идея! И действительно, пора уже самым серьезным образом начать думать о том, как нам превратить нашу Англию в самую образованную страну Европы! Нам это становится жизненно необходимо! Иначе мы власть не удержим…

— Ее еще нужно иметь… Пока же она еще за горами… Но, черт возьми, Грешем, оставь ты хоть самую захудалую проблему для решения государственной власти! Должна же она заниматься еще чем-нибудь, помимо пожирания налогов?! Впрочем, боюсь, ты, как всегда, прав — на нее надежды мало… Но тогда…

— Тогда плюнем на большую политику и просто попытаемся заставить миссис Педагогику плодоносить!

— Черт возьми, Томми, ты собрался изнасиловать эту древнюю мумию? — засмеялся Одрич.

— А почему бы и нет? — смеялся и Грешем. — Пусть я буду первым мужчиной, оплодотворившим мумию! А теперь — дело, Том, дело. Продумай вместе с Форрестом или без него, как создать пяток таких школ с отлично организованным платным обучением. Я хочу, чтобы для начала это были дети купцов, и ты знаешь почему. Плату за обучение предусмотри не меньше двукратной стоимости содержания одного ученика в год. Разумеется, сюда должны войти все расходы на содержание учителей, строительство этих школ и все такое прочее. Для начала деньги дам я, но через три года я должен буду получить первую и притом значительную прибыль. Подсчитай, кстати, и всю эту сторону дела…

— Разумеется. Но все-таки, по-моему, такая форма обучения детей будет крайне обременительна для их родителей, особенно многодетных.

— Увы — да. Но не следует забывать, что это будут наши купеческие дети, а выколачивать из купцов деньги за обучение и воспитание их же детей мы попросим сэра Джона Грешема, который сделает это, пожалуй, лучше самого Господа Бога! Сколько тебе нужно времени для работы над всем этим?