Марина Алексеева - Пираты Короля-Солнца

Ролану зааплодировали все, включая моряков. Он гордо улыбнулся.

— А теперь, мой мальчик, барабань погромче, и мы в торжественной обстановке подпишем эту бумагу, как гарантию того, что во время плаванья на нашей славной 'Короне' не будет никаких эксцессов!

Ролан выбил дробь.

— За борт — вражду! За борт — интриги! За борт — оскорбления, раздоры и прочие… гадости! Мы все, здесь собравшиеся, должны быть едиными и сплоченными! Мы должны быть друзьями, черт побери! Давайте, ребята, подписывайте поскорее! Ну, кто тут у нас старший по званию? Г-н де Бражелон, прошу!

О, как Анри де Вандом надеялся, что Рауль что-нибудь натворит! Придумает что-нибудь экстраординарное! Такое, такое, разэтакое, что и самому Д'Артаньяну не придет в голову! Во многом герцог прав, и все же — вешать людей благородного происхождения на этой палке — это уж слишком! "Придумай что-нибудь, — внушал Анри Раулю, — Придумай! Неужели не можешь? За тобой пойдут все, у тебя получится. Ну что же ты!!!

Рауль взял перо, повернулся к Пиратам и сказал:

— Это не обсуждается. Мы должны подписать. Пусть победит дружба. Подписывайте, господа Пираты! Так надо, правда.

И подписал! Но на середине фамилии опять поставил кляксу — то ли у него рука дрогнула, то ли назло — Анри так и не понял. Но Пираты поняли отлично и из вредности наставили клякс на приказе.

— Вам угодно издеваться? — спросил Бофор.

— А! Над нами можно издеваться, почему бы и нам не поиздеваться ответ? — заявил Анри.

— Все свободны, — вздохнул герцог.

— Наконец-то, — пробормотал Рауль.

Он не удержался от насмешливого жеста — помахал рукой ноку рея.

— Прощай! — сказал он.

— Ты это кому? — спросил Оливье.

— Это я…нок-рею.

Анри де Вандом постоял, постоял, посмотрел на злополучный нок-рей / так бы и отпилил его, окаянного! / и побежал за Раулем. Прочие Пираты сбились в кучу и начали оживленно обсуждать ситуацию, а моряки вернулись к своим повседневным делам.

Анри решительно постучался — как и в первый раз в ритме 'Фрондерского ветра' .

— Не заперто! — донеслось из каюты.

— Что вы наделали! Что все это значит! Как вы могли! Я никогда не ожидал, что вы пойдете на компромисс!

— Здрасьте! Снова вы, Вандом! Сколько можно! Я спать хочу!

— Врете вы все! Внаглую врете! Я же вижу, вы притворяетесь, вы вовсе не хотите спать!

— Хочу, ей-Богу, хочу! Оставьте меня в пок-о-о-ое!

— Вы притворяетесь! Вы даже зеваете притворно!

— Ей-Богу, не притворяюсь!

— Зевайте поосторожнее, сударь! Вы рискуете ВЫВИХНУТЬ ЧЕЛЮСТЬ! Что вы смеетесь? Я прекрасно знаю, кто автор этой фразы!

— И кто же сей автор?

— Д'Артаньян.

— Д'Артаньян. Если вы коллекционируете изречения Д'Артаньяна, в лучшие времена я вам подброшу парочку афоризмов гасконца, и вы в любом обществе сможете блистать остроумием.

— Выслушайте меня! Это очень важно!

— Анри, вы потрясающий нахал! Врываетесь в чужое помещение с безумными глазами, лепечете какой-то вздор, когда вас просят, про-сят — не до-ку-чать! Вы просто…персонаж!

— Кто я?

— Персонаж Мольера. 'Докучные' . В лучшие времена, если будет настроение, расскажу подробнее.

— Сам персонаж! — буркнул Анри, надувшись, так, как дети говорят 'сам дурак' .

— А сейчас, умоляю, дайте поспать.

— Спать ночью надо!

— А я хочу сейчас!

— А я вам не дам!

— Вот интересно! Анри, не испытывайте мое терпение. Когда я сплю, я не представляю опасности. Вот так-то. Лучше всего спать — самое мирное безопасное занятие. И вам то же советую — спать. До самого Алжира.

— Сударь!

— М-м-м… Не трясите меня!

— Пожалуйста!

— …

— Ну, погоди же!

Анри взял бандану, намочил в кувшине. Но даже мокрая бандана не помогла.

— Да уж, — вздохнул Анри, — Крепкий орешек.

— Какой есть! Ваши жемчужные зубки слабоваты для такого крепкого орешка как я. Вам меня не разгрызть.

— Ваши дурацкие комплименты банальны! И вообще, я же вас не кусаю! Я только немножко побрызгал на вас водичкой, чтобы разбудить, а вам хоть бы что.

— Даже приятно, а то жара. Спасибо за мокрую бандану. Не мешает освежиться. Да она при такой жаре высохнет за пять минут. Что же до банальных комплиментов — виноват, в лучшие времена придумаю, если жив буду, что-нибудь пооригинальнее.

— Заладил: 'В лучшие времена, в лучшие времена' . Когда наступят ваши "лучшие времена"?

— Хе! Спросите что-нибудь полегче! А вообще-то — никогда! Все! Будьте здоровы! Прощайте!

— Хорошо, я уйду, можете дрыхнуть. Но все-таки последнее слово останется за мной — раз вы такой бессовестный эгоист, и вам плевать на всех нас, можете спать спокойно, или притворяться спящим, а я от всей души желаю вам…

— И вам того же. Баюшки-баю.

— Я не закончил, сударь! Желаю, чтобы вам ПРИСНИЛСЯ САМЫЙ СТРАШНЫЙ КОШМАРНЫЙ СОН!

Тут Рауль встряхнулся.

— Зря вы это сказали, Анри. Вы не понимаете сами, что говорите. Разве я вам враг? Я и врагу не пожелал бы такого!

— Я не хотел вас обидеть, — сказал Анри, — Вас что, кошмарные сны мучают?

— Уже нет. Но однажды, — его передернуло, он опять тряхнул головой и задумался — о чем-то своем.

— Расскажите, — сказал Анри, — Сразу полегчает.

— В лучшие времена.

— Я тоже очень-очень боюсь, когда снятся кошмарные сны. Вы на меня так смотрите, словно сомневаетесь, что я могу видеть страшные сны. Вы думаете, что ли, я только прекрасных эльфов вижу во сне?

— Эльф вы и есть, Анри де Вандом.

Этот комплимент Анри счел более оригинальным, чем предыдущий. Паж улыбнулся, но сделал усилие, стараясь сохранить серьезную мину.

— Польщен, но эльфы — это по вашей части.

— В смысле?

— В смысле — у вас эльфийское имя, господин Рауль. Разве вы не знаете этимологию своего имени? Древнеанглийское Рэд плюс Эльф, так ведь?

— У меня волчье имя!

— В смысле?

— В смысле — есть и другая версия, древнескандинавская. По этой версии мое имя от волка.

— Эльфийский волк! Волчий эльф! Противоречивая личность! Скажите-ка мне, господин Эльф, почему вы подписали приказ? После вас все как один подписались! А надо было бороться! Протестовать! Устроить бунт!

— Валяйте дальше. Захватить корабль, сбежать в Америку, в Индию, на Тортугу.

— Но разве можно брать на себя такие обязательства? Скажите, может, я чего-то не понимаю, Де Бутвиль — вам что-то говорит это имя?

— Разумеется.

— Его вызов кардиналу Ришелье достоин уважения?

— Вы уверены, что вызов де Бутвиля был направлен Ришелье? Противника звали иначе! А впрочем, вы правы, маленький Вандом. Дуэль де Бутвиля была протестом.

— И этот протест вы, лично вы — оправдываете?

— Да. Мне жаль Бутвиля, но он был отнюдь не ангелом.

— Ну вот! А, подписав сегодняшнюю бумагу, мы все предали память де Бутвиля, а ведь он погиб в борьбе за наше право — защищать честь ценой собственной жизни! А вы, господин де Бражелон, расписались в собственном конформизме, — и Анри утрированно произнес, передразнивая царедворцев: 'Монсеньор, смиренно и всепокорнейше получив приказ, который вашей светлости благоугодно было… ' [53] Жан де Лабрюйер.