Федор Шахмагонов - Ликуя и скорбя

— Не твой ли рязанец ко мне за медом забрался? Рязанцам московский мед не сладок!— спросил Дмитрий у Олега.

— А вот мы его спросим!— ответил Епифаний.— Ежели рязанец, я сразу угадаю!

Игната откачали водой.

— Чей ты?— спросил Дмитрий.— Кто тебе разрешил в моем лесу бортничать?

Игнат узнал князя Дмитрия, узнал и его брата, и ближнего боярина Бренка, и Епифания, и Олега рязанского. Испугался куда сильнее, чем медвежьей головы в дупле. Но ему невдомек, что ни князь Дмитрий, ни Епифаний Коряев его узнать никак не могли. Некому было подать Игнату поглядеться в зеркало, на кого он стал похож.

— Твой я, князь! — едва слышно вымолвил Игнат от страха перед большим рязанским боярином.— А бортничаю по ряду с боярином Родионом Нестеровичем!

— Вот!— воскликнул Епифаний.— Рязанцы не лезут на московскую землю!

Дмитрий переглянулся с Олегом. Никак не получалось отвязаться от боярина. Понял Дмитрий, что Олегу не с руки отгонять боярина, продолжил свою игру.

— Сказать всякое можно! Слушай, бортник! Как ты докажешь, что мой ты человек?

— Ты же, князь, Андрюшку моего крестил и крестнику рубль на зубок положил!

Дмитрий покачал головой.

— Разве ты Игнат Огородник? Не похож! Где твоя лесная изба?

— Тут, недалече!

— Веди, тогда поверим!

Не понимал, что так упорствует в неверии князь. Спешил напомнить ему, чтобы узнал.

— Женка моя гадала тебе, князь! Иль забыл?

— Много мне женок гадало!— ответил Дмитрий.— Веди, бортник, в свою избу!

Олег подыграл Дмитрию.

— Гляди, бортник! Ежели ты рязанский и не докажешь князю Дмитрию, что его человек... Гляди, бортник, рязанцы знают силу моего гнева!

Игнат взялся за стремя Дмитрия вести всадников в лес.

Олег, Владимир Андреевич и Дмитрий пошли за Игнатом. Сунулся было за ними Епифаний, князь Дмитрий сверкнул глазами из-под бровей на боярина, негромко, но внятно обронил:

— Я своих бояр не беру!

И голос негромкий, да и ломок, не набрал княжеского баса, да ожег взгляд, и дрогнул Епифаний. Ждал, что Олег позовет, Олег не позвал.

Дмитрий спешил, потому и был краток:

— К тебе, Олег, дружен Мамай. Рязань слабее, Мамай поможет Рязани, Москва сильна — Москве не поможет! Сказано тебе, Олег, Москва не протянет руку на Рязань, свои окраины к Орде близки, дай бог их оборонить. Москва, Рязань да Тверь — вместе не дали б хода Орде на Русь. И ты и я, мы, как Ингварь Игоревич, можем просить и умолять Михаила идти в бой. Не пойдет! Как не пошел на зов Ингваря Игоревича рязанского великий князь владимирский Георгий. Ныне Михаил побежал в Литву звать Ольгерда на Русь! Коли Ольгерд придет с войском, с кем ты, Олег?

— Целуй крест, что на Рязань не посягнешь!— ответил Олег.

Дмитрий и Владимир поцеловали крест Олегу.

— Давай твой крест!— сказал Олег.

Дмитрий протянул крест. Олег широко перекрестился. Поцеловал крест. Обнялись с Дмитрием.

— Доколе? Доколе будут жечь русскую землю? — вспыхнул Олег.— Нет года, нет лета на рязанской земле, чтобы не грабили, не пустошили! В норах живут люди, в нору и князю скоро уползти! Спасал Рязань, елозил по земле перед Мамаем... Кто Мамай? Разве царственная в нем кровь? Разве царственная кровь в жилах Чингисхана? Пастухи и грабежники! Подымайся, Дмитрий! На Москву надежа!— Голос у Олега вдруг упал:— Рязань пожалей, не тронь... Придет время, и спелое яблоко упадет на корни, так и Рязань пойдет под руку к Москве. Пусть то не при мне будет!

Князь Дмитрий и не рожден был, княжил в Москве великий князь Симеон Иванович, сын Калиты, а Ольгерд уже брал руками ратную славу. Не боялся Симеона Гордого, приходил под Можайск, города не взял, пожег посады, пустошил землю, увел полон, увез на возах грабленое. Измыслил однажды скинуть Симеона и взять под себя все княжество Владимирское, послал брата послом в Орду заручиться ханской помощью.

В Орде обеспокоились. Нет, Литва не страшила хана Джанибека. Но в Орде на Ольгерда смотрели не как на литовского князя, а силу его видели в том, что под его рукой лежали русские земли, и земли эти русские намного превосходили литовскую землю, и людство русское превосходило по числу людство литовское. Помоги Ольгерду, так станет Русь единой не с востока, так с запада. Князь Ольгерд называл себя литовским князем, а в Орде его считали князем русско-литовским. Ведали, что женат он

на сестре тверского князя Михаила, а сестра его замужем за Дмитрием суздальским. Хан Джанибек не откликнулся помогать Ольгерду против Москвы.

Джанибека нет, в Орде замятия, и не по родственной просьбе устремился Ольгерд на Москву, а исполнить давнее свое намерение пригнуть шею Москве, расширить свое княжение.

Дмитрию рассказывали его киличеи, коим доводилось ходить в Литву, что Ольгерд зело «премудр», многими языками «глаголет», власть держит грозно, бояре слова поперек молвить не смеют, сжал их в горсть стальной перчаткой. Не любитель ни забав, ни утех, ни игрищ, и охотой не забавляется, улыбки на его лице никто не видел. Лицо в поперечных шрамах, в сечах получал удары, нанося удары и врагам. Ни меда хмельного, ни вин греческих, ни фряжских в рот не берет, книгочей, ведомо ему, как древние вели свои великие войны, а больше всего схож на князя Святослава. Тот прыгал на врага барсом, а этот серым волком. Незримо и неслышно водит войско, перед врагом встает, когда его не ждут! Сила его в конных рыцарях, что переняли вооружение и удар клином у Ливонского ордена. Стрела не берет доспехи литовских всадников, копья у них длинные, стеной идут, опрокидывают и ордынскую конницу.

Поднялись па этот раз сигнальные дымы не с юга и не с востока. Можайск дал знать, что идет враг. Гонцы скакали с известием, что враг идет, а уже бежали беженцы из Боровска, из Калуги, из Вереи.

— Ольгерд идет!

Ольгерд идет, а Боброк устраивает войска в Белоозере, с ним и половина его стрелков. Оберегать Москву должен Дмитрий Монастырев, оружейный староста, у него под рукой полк стрелков. Оберегать Москву оставлена вся конная дружина воеводы Александра Ивановича, пешие воины Акинфовичей, городовой пеший полк Василия Вельяминова. Навстречу Ольгерду намерились послать конные полки.

Из Тайницкой башни Василий Вельяминов раздавал оружие. Александр Иванович набатным звоном окликал дружину из посадов.

Князь Дмитрий сказал брату Владимиру:

— Скачи в Переяславль рязанский! Напомни Олегу крестное целование! Зови Владимира пронского, кличь Тита козельского. Олег возглавит полки!

Олег встретил Владимира мрачно. Сигнальные дымы видны и в Переяславле на Трубеже. Послали гонцов к Владимиру пронскому. Олег посадил дружину на коня, Епифанию повелел:

— Скачи, боярин, к хану, кланяйся Мамаю. Пришел Ольгерд воевать Русь — быть ему сильнее хана! Поспешай!