Андрей Марченко - Письмо никому

Из кармана Егор вынул окуляр, приложил к глазу, рукой покрутил линзу…

— Угу… — кивнул он. — Они… На похоронах они ничего не нашли и решили перетрусить всю квартиру. Ищут копию шифровки.

— А почему вы так спокойно реагируете? Они же вас обходят!

— Потому что там копии шифровки нет… Зря роют землю…

— А вы откуда знаете?

— Я там уже был…

— Как?

— Да элементарно: в очереди за маргарином вытащил у нее кошелек. Снял слепок с ключей. Подбросил их обратно. Затем, в часы досуга сделал копию. Потом купил у вас на почте две дюжины открыток. На них написал старушке вызов в собес для повышения надбавки к пенсии. Время поставил как раз на перерыв, к тому же, для пущего столпотворения оставшиеся двадцать открыток побросал в ящики другим бабулькам. Те прибыли сами и привели каждая человек по пять обиженных, кому таковые «письма счастья» не пришли. А там и без них столпотворение — приходи любоваться… Короче, пока они там выясняли, я квартиру-то и обыскал…

— И вы успели обыскать всю квартиру?..

— Всю — не всю, но что-то успел. Потому как знал, где не надо искать. Жене он не рассказывал об этой бумазейке, вероятно, не желая ее впутывать. Потому стандартные мужские загашники исключены. В них он, вероятно, безуспешно тридцать лет прятал заначки… Не надо было искать там, где бы старушка могла прибраться… Короче, швы на линолеуме проверил, всякое такое. Двадцать пять рублей, кстати нашел…

Порывшись свободной рукой в кармане, действительно, извлек на свет купюру в двадцать пять рублей: еще сиреневую, советскую с Лениным:

— Хотите, подарю?

Антон покачал головой. Егор кивнул и убрал деньги и свой монокль в карман:

— Ну ладно, пошли отсюда…

— Уже?..

— А чего тут стоять мерзнуть? Или хочешь, чтобы нас все же заметили. Мне-то все равно, а твою сумку за версту видно.

Конечно, Егор преувеличивал — рассмотреть их было почти невозможно. Но, с иной стороны, он был прав: температура не располагала к длительному наблюдению.

Назад шли уже не спеша.

В киоске Егор, не спрашивая разрешения у спутника, купил две бутылки пива. Одну тут же вручил Антону. Почтальон не ел с утра, бутылку принял скорей из жадности. Почему-то подумалось, что его попытаются споить…

Но Егор говорил все больше сам, и пожелай почтальон что-то сказать, скорей всего, ему бы не удалось вставить свое слово.

— Вероятно, старик сделал с бумаги копию. Где-то спрятал ее. Логика простая. Если тайник был в вещах, то каждая пройдет через руки «грузчиков», которые в своей жизни провели, наверное, десятки обысков. Если же копия шифровки в квартире, то опять же она — в их руках. Им остается перевезти хозяев, отодрать паркет, неспешно отколоть каждую плитку кафеля, разобрать каждый выключатель на предмет тайника.

На улице было холодно настолько, что в киосках пиво не охлаждали — холодильники стояли выключенными, зато бойко торговали. А стоило походить по улице немного с бутылкой, как пиво в ней охлаждалось до такой степени, что стыли зубы.

— А жена, думаете, не в курсе была? — делая глоток, спросил Антон.

— Думаю, нет…

— А отчего?..

— Может, не стал ее в это впутывать. Может, из-за безопасности, типа растреплет всем… Всякие жены бывают.

Теперь к бутылке приложился Егор. Пил долго, будто сейчас не зима, а жаркий июль. Потом внимательно посмотрел в стекло: много ли напитка осталось.

— Я даже скажу, какой будет их следующий ход.

— Мда?.. — позволил себе усомниться Егор, делая глоток маленький. Пиво на морозе сделалось злым, колючим.

— У семейства имеется дачка. При ней гараж с раздолбанным «Москвичом». Они попытаются обыскать и их…

— Вы уже там были?..

— А как вы думаете, где я пропадал всю эту неделю, откуда знаю, что «Москвич» именно раздолбан? Эти клоуны, — кивнул Егор головой назад, — работают, будто у них вечность. А я должен сыграть на опережение.

— Вероятно, на даче сейчас разгром, как после обыска?..

— Отчего вы так решили?.. Это вы фильмов про милицию пересмотрели. Вообще, обыски бывают двух типов. Во-первых, давят на хозяев — вспарывают перины, рвут книги, высыпают крупу на пол, в ожидании, что хозяевам станет жаль своего имущества и они все сами выдадут, чтобы сохранить какую-то часть имущества. Даже если ломится конфискация имущества — такой обыск унижает. Этот обыск больше похож на налет. А вот, когда действительно что-то ищут — тут все делается спокойно, с расстановкой. И люди должны отдыхать, чтобы не замыливался глаз. Надо посмотреть — везде ли обои приклеены ровно, не пучит ли где линолеум…

Прошли к дому, где обитал Егор. Казалось, и сейчас тот отправит Антона. Но произошло иначе.

— Почтальон?

— А?..

— Заработать не хочешь?

— А что надо делать?

— Всего ничего. Смотреть в окошко — всего два дня. Ну, положим, шесть часов?..

— Надо подумать…

Егор похлопал его по спине — ну пошли, подумаем…

В тепле столковались довольно быстро.

Егор предложил не такие уж и большие деньги. Не то чтоб они были лишними для почтальона, но он бы легко смог бы без них обойтись. Но, если говорить честно, то на подобную работу он согласился и вовсе бы бесплатно, просто чтобы быть в деле, стать причастным.

— Будешь следить за подъездом, где живут наши конкуренты…

Особо слуху Антона польстило слово: «наши».

— Так вот, — продолжал Егор. — Двоих ты знаешь лично. Наблюдай, во сколько они выходят, может, с ними будет еще кто-то, еще появится. Меня интересуют их машины. Если вызовут такси — номер машины и службы…

Для последнего задания Егор достал из кармана свой окуляр. Антон тут же счел нужным с ним поиграть: действительно, увеличивало прилично.

Затем повел к наблюдательной позиции — шел уверенно, было видно, что он ею пользовался раньше.

Металлическая дверь подъезда оказалась запертой на кодовый замок, но Егор знал код и впустил в подъезд Антона.

Дом был старый, еще сталинской постройки, с широкими лестничными площадками, с окнами на лестницах. Поднялись почти к чердачной двери.

Но на чердак заходить не стали. Именно на этой площадке остановились.

Егор указал на подоконник:

— Здесь…

— А они меня не увидят?

— У них окна выходят на другую сторону. Все понятно?.. Просто шесть часов не отвлекайся — и все.

Антон кивнул. И, действительно, все шесть часов он исправно просидел на подоконнике.

Хлопали двери внизу. Кто-то разговаривал, ругался, вверх поднимался дым от папирос. В какой-то квартире ребенок мучил пианино.

Как ни странно, до Антона никому не было дела. На эту площадку практически никто не подымался, было не до того.

Лишь раз, из квартиры на пятом этаже выгуливать собачку вышла девушка. Пока возилась с замками, собачка убежала вместе с поводком. Но побежала не вниз, на воздух, а рванула вверх, к наблюдательному месту Антона. Наверное, почувствовала чужого.