Крис Хамфрис - Дракула. Последняя исповедь

Влад несколько мгновений внимательно смотрел на хищника и его жертву, потом поднял голову и взглянул на членов совета Брашова. От его взгляда не укрылись ехидные улыбки, которые никто и намеревался прятать. Затем Дракула посмотрел на возвышение, устроенное в конце прохода, и на человека, сидевшего там. Валашский князь сразу уловил печаль в серых глазах графа, заметил, что Хорвати взглянул налево, тоже посмотрел в ту сторону, на Яна Жискру, и кивнул. Он все понял.

Двенадцать воинов, освещенных солнцем, быстро прошли по проходу. Некоторые из них держали в руках мечи, другие — булавы. Черный Илья увидел это, попытался обнажить меч, но на него тут же обрушились два удара. Один из них угодил в руку, другой — в живот. Илья упал на пол. Стойку тут же разоружили, приставив к горлу кинжал. К Дракуле воины пока не прикоснулись, но стояли вокруг него, приготовив оружие к бою. Возможно, его не трогали лишь потому, что он высоко поднял руки.

Влад подождал, пока уляжется шум, поднявшийся в зале, и просто спросил:

— Почему?

Члены совета зашевелились, но Дракула обращался вовсе не к ним, а к тому венгру, который теперь стоял в десяти шагах от него, у противоположного края длинного и широкого стола.

Прежде чем ответить, Хорвати вздохнул и кашлянул, дабы убедиться в том, что голос его звучит уверенно.

Он говорил медленно, почти нараспев, так как писцы, которые сидели в зале, должны были в точности записать все, что он скажет:

— Влад Дракула, бывший воевода Валахии! Мы с великим прискорбием узнали о твоем предательстве. Ты называл себя воином за веру, покорным подданным нашего доброго короля Матьяша, но предал владыку земного и владыку небесного.

Влад заговорил не сразу, но голос его звучал уверенно и сильно:

— Как же я оказался предателем, если всю жизнь совершал поступки, противоположные тому, что сейчас было сказано?

— У нас есть письма, Дракула!

— Какие же?

— Вот эти. — Граф указал на три свитка, лежащие перед ним на столе. — В одном из них ты обращаешься к своему двоюродному брату Стефану, воеводе Молдавии, такому же предателю, как и ты. Второе письмо адресовано великому визирю Турции, последнее же — самому султану, которого ты не раз провозглашал своим злейшим врагом. Эти три письма свидетельствуют о том, что ты лелеял планы предательства. Они подтверждают, что ты просил войска у моего суверена не для того, чтобы послать их против султана, а совсем наоборот — чтобы свергнуть при их помощи самого короля Матьяша. Ты собирался использовать золото, которое дал бы тебе город Брашов, для подкупа подданных короля. И наконец, эти письма говорят нам о самой отвратительной твоей задумке. — Хорвати взял один пергамент и поднял его, чтобы все видели. — Ты хотел похитить короля Матьяша и доставить его, униженного и босого, в плен к туркам.

В зале поднялся ропот. Члены совета бурно обсуждали обвинения Хорвати. Некоторые вскакивали со своих мест, громко выкрикивали проклятия, называли Дракулу предателем и даже плевали в его сторону, совсем уж осмелев.

Влад стоял неподвижно, не обращая на них никакого внимания. Он смотрел только на одного человека, на Хорвати.

Венгр поднял руку, призывая к тишине, потом продолжил:

— Все это написано здесь, подписано твоим именем и скреплено твоей печатью. Данные факты обязательно будут внесены в протоколы заседания совета города Брашова. Мы велим напечатать сообщения об этом. Их разнесут по всем городам и весям, чтобы люди узнали о твоей измене.

Хорвати опустил пергамент, заметил, что ладонь у него дрожит, и осведомился, понизив голос:

— Тебе есть что сказать?

— Только одно.

Влад наклонился и положил руки на стол. Несмотря на то что движение его было медленным, даже плавным, солдаты на всякий случай сделали шаг вперед и подняли мечи.

— Я знаю, почему жители Брашова хотят сделать это. Они слишком долго ненавидели и боялись меня. Я знаю, почему король Венгрии решил поступить так. Трон шатается под ним. Корвин жаждет укрепить его с помощью золота Папы, которое он взял для Крестового похода. Я не знаю лишь одного. Почему ты с ними? — Он поднял глаза на Хорвати. — Почему ты поступаешь так и позволяешь им действовать подобным образом? Брат-дракон, ты ведь знаешь, что это унижение отразится на всем нашем братстве. Вот где настоящее предательство! Оно станет проклятием для всех членов ордена и затупит, может быть, навсегда, копье правды и веры. Это происходит именно теперь, когда ему, этому копью, как никогда нужно быть острым, поражать быстро и верно.

Хорвати почувствовал, как у него подогнулись колени. Он тоже наклонился, уперся в стол и смотрел на человека, стоявшего напротив. Деревянная столешница, на которую оба они опирались, была тем последним, что еще объединяло их, мостиком над бездной.

— Я делаю то, что обязан делать, Дракула. Ради моего государства, короля…

— Ради себя самого! Я уверен, что ты поднимешься еще выше и быстрее, получишь больше привилегий в благодарность от Ворона, если сделаешь меня пленником и доставишь ко двору твоего властелина.

Влад напрягся, протянул вперед обезображенную руку. Четыре пальца были широко расставлены в предупреждающем жесте.

— Вот что я скажу тебе, Янош Хорвати! Ты никогда не найдешь удовлетворения в своем успехе, как бы высоко ни поднялся. Мое проклятие всегда будет сопровождать тебя. Я навечно проклинаю тебя и твою семью! Ты очень скоро узнаешь, что это — не пустые слова. Они так же реальны, как лжива та фальшивка, которую ты зачитывал здесь. Иначе я никогда не назывался бы сыном Дьявола! — Последние слова он произнес громко, почти выкрикнул.

В зале повисла тишина.

— Взять его! — спохватившись, скомандовал Жискра.

К Дракуле приблизился воин и протянул руку. Влад наклонился, ловко проскользнул под ней, завернул ее за спину и отбросил кричащего от боли человека так сильно, что тот налетел на второго воина, поспешившего к нему на помощь, и сбил того с ног. Князь воспользовался моментом, схватил со стола золотого ястреба и швырнул его в лицо венгра. Золотой клюв, нависший над телом зайца, впился в левый глаз Хорвати. Граф пронзительно закричал, пошатнулся.

Солдаты гурьбой набросились на Дракулу. Он больше не проронил ни слова и не сопротивлялся.

Замок Поэнари, 1481 год

— И он оказался прав.

Тишина наконец-то воцарилась в зале замка Поэнари. Хорвати замолчал. Прекратились вздохи и восклицания, время от времени доносившиеся из исповедальни, в которой находился богомолец.