Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 1. Предсказание императора

Макси посмотрел на горящий масляный ров и только теперь понял, почему его расположили не перед батареей, а сбоку. Ров должен был освещать происходящее. Огонь предназначался не для защиты, а для иллюминации. Его люди погибали, чтобы повеселить англичан!

Еще три пули тяжко ударились в спину Купидона и выбили его тело из рук Макси. Тот посмотрел на своего старого друга и закричал остальным:

— Чэ! Чэ! — Назад! Назад!

Это было одно из немногих китайских слов, которые Макси знал, и ему еще никогда не приходилось употреблять его на поле битвы. Но с этим новым оружием у него не оставалось выбора.

Из почти двухсот человек, с которыми Макси выбрался из города, к канализационной решетке вернулись только семнадцать. Когда месяц вышел из-за тучи, в зыбком лунном свете они увидели тела своих товарищей, устилающие поле, и англичан, пьющих за здоровье того, кто крутил рукоятку плюющейся пулями дуры.

Макси ощутил что-то жидкое на своем лице. Поначалу он подумал, что это кровь Купидона, но потом понял, что ошибся. То были его собственные слезы.

Ричард был свидетелем ужасной бойни. Макси он не видел, но, после того как стрельба прекратилась, бросился на поле боя и обнаружил красный платок на одном из убитых тайпинов.

А затем он услышал клекот и поднял голову. Стервятники. Их темные силуэты заполнили небо, заслонили звезды. Мертвецы на поле боя неизменно привлекали падальщиков, а сюда их слетелось больше, чем Ричард когда-либо видел. Больше и по числу, и по размеру. Ему было отвратительно видеть, что англичане преспокойно вернулись к игре в бильярд в то время, как грифы терзали куски печени, вырывали сизые дымящиеся кишки из тел мертвых и умирающих.

Он наклонился и снял красный платок с тела истерзанного крупнокалиберными пулями пушки Гатлинга. Аккуратно складывая его, он размышлял над тем, как пробраться в Нанкин и спасти брата с его семьей от неизбежного кровопролития, которое вот-вот должно было начаться в столице Небесного царства.

Ричард стоял на вершине холма и смотрел на поля к югу от города, где когда-то была ферма Макси… Теперь от нее виднелись лишь обугленные стены да обгоревшие печные трубы. Ричард огляделся, пытаясь точно определить место, где находились останки дома Макси.

Маньчжурские солдаты рыскали повсюду. Иногда треск пожаров заглушал отчаянный женский крик. Изнасилование никогда не обходится без криков, а на войне оно часто превращалось в спорт с множеством азартных зрителей. Как ни странно, вопли жертв еще сильнее распаляли ярость маньчжуров.

Они несколько раз останавливали Ричарда, но форма британского офицера и отличное знание китайского помогли ему миновать все посты.

Только на рассвете он сумел найти дорогу, поговорив с двумя насмерть перепуганными женщинами, которые указали на холм к востоку от того места, где он находился.

Два дня понадобилось Ричарду, чтобы разыскать жену Макси. Одну из дочерей маньчжурский солдат вырвал прямо у нее из рук, и с тех пор девочку никто не видел, вторую жестоко изнасиловали, и теперь она пряталась за юбками матери. Жена Макси держала младшую дочь на руках, словно боясь даже на секунду расстаться с ней. Но сама малышка смотрела на Ричарда без страха.

Внезапно женщина резко выдохнула и указала пальцем на Ричарда. Только тут он сообразил, что на шее у него повязан красный платок Макси.

— Нет-нет, не думайте ничего подобного! — поспешил он успокоить ее. — Я не нашел его тела. Если кто-то и способен уцелеть в аду, так это мой брат Макси.

Он отдал ей красный платок, и женщина судорожно прижала его к груди. Затем он отдал ей все деньги, которые у него оказались с собой, хотя и сомневался в том, что от них будет хоть какой-то прок в зоне военных действий. После этого Ричард принялся расспрашивать женщину о Нанкине: о входах и выходах, о путях для эвакуации.

Они договорились о месте встречи.

— Когда? — спросила жена Макси.

Сначала Ричард не знал, что ответить, но потом в голову ему пришла удачная мысль:

— Следите за маньчжурскими флагами. Когда они двинутся к городу, отправляйтесь в условленное место, чтобы встретить нас. Если маньчжуры войдут в город, все будет кончено.

Но осада все тянулась и тянулась. Первыми ее жертвами стали, естественно, кошки и собаки. Они попросту исчезли. Потом в древней столице пропали растения и трава, а вскоре — даже сорняки с обочин улиц. Люди пухли от голода, у них раздувало животы. Повсюду то и дело вспыхивали драки за любой кусок съестного. И наконец к запуганным, ослабевшим жителям Нанкина пожаловал еще один и, пожалуй, самый страшный гость — холера.

И все же город держался. Стены, поврежденные дневными обстрелами, восстанавливали ночью, пожары, вспыхивавшие от зажигательных снарядов, тушили организованные, хотя и изрядно поредевшие отряды тайпинов.

Между осаждающими и осажденными началась странная, но негласно санкционированная торговля. Сначала горожане выменивали на еду мелкие предметы обихода, затем в качестве валюты в ход пошел антиквариат, и наконец на пищу стали менять все подряд. Именно так, в обмен на двух жирных свиней, тайпины уступили маньчжурскому командующему труппу Сказительницы.

— Добро пожаловать, — сказал маньчжурский генерал Сказительнице, откровенно любуясь ее красотой.

— Вы поклонник искусств, коммандер?

— Если воплощением искусства являетесь вы, то я, безусловно, его поклонник.

— Так, может быть, мы дадим представление сегодня вечером?

— Конечно.

В тот вечер труппа играла в буквальном смысле за еду, и во все последующие вечера командующий с гордостью ощущал, что его развлекает труппа артистов Пекинской оперы.

На четвертый месяц осады по городу распространился слух о том, что Небесный Царь бежал вместе с сыном, и, наконец, неизбежный взрыв возмущения обездоленных, истощенных людей поставил город на грань капитуляции.

Макси сорвал голос, доказывая, что открыть ворота — смерти подобно.

— Маньчжурам будет позволено отомстить вам так, как они того пожелают. Британцы уже получили чего хотели. Они поломали ваш запрет на опий. Осталось лишь устроить бойню. Откроете ворота — и она случится.

Через три дня главные ворота Нанкина, древней столицы Китая, широко открылись и из города вышла делегация. Двенадцать одетых в белые шелковые одежды сановников церемонным шагом шли, чтобы объявить о капитуляции города. Маньчжуры обезглавили их и устремились по направлению к воротам.

Стоя на холме, жена Макси увидела, как флаги начали двигаться в сторону города, и поняла, что конец близок. Она прижала к груди малышку, взяла за руку вторую дочь и осторожно направилась к месту встречи, о котором они с Ричардом договорились.