Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 1. Предсказание императора

Цзян чувствовала себя неловко под отсутствующим взглядом Рыбака.

— Что заставляет тебя так смотреть на меня, старый друг? — спросила она.

— Мой возраст, — уклончиво ответил тот.

— Мы все стареем, Рыбак, но некоторым из нас по мере приближения конца начинают сниться дурные сны. Ты часто кричишь во сне в последнее время?

Рыбак ума не мог приложить, откуда Цзян узнала об этом, и испугался из-за того, что его самое сокровенное вдруг стало известно другим.

— Тебе снится твой сын, которого победил Убийца?

Рыбак медленно кивнул. Жизнь развалилась на куски с тех пор, как не стало его любимого сына. Птицы отказывались ловить для него рыбу, его жену парализовало, и, мучимая жуткими болями, она вскоре умерла. Теперь по ночам он лежал в постели один, а в ушах звучала мольба его прекрасного сына: «Помоги мне, отец! Помоги мне!»

Конфуцианец сделал шаг вперед и положил руку на плечо Рыбака.

— Мы все приносим жертвы ради будущего нашего народа. Ради Семидесяти Пагод.

Рыбак снова кивнул, не поднимая глаз.

— На нас троих лежит тяжелая ноша, — продолжал Конфуцианец, — и она принимает самые разнообразные формы. Моя бабушка…

— Мы собрались здесь не для того, чтобы жалеть самих себя, — со злостью оборвала говорившего Цзян. — Мы обязаны выполнить свой долг, и сейчас нам предстоит принять важное решение. Мои люди доносят, что Небесный Царь пытается войти в контакт с рыжеволосым фань куэй, а народ в сельской местности настолько взбешен «лекарством», которым его угостили маньчжуры, что, если бы эти двое объединились, восстание могло бы вспыхнуть с новой силой.

— Нам это нужно? — спросил Рыбак.

— Вот для того-то мы и собрались. Мы должны решить, что поможет нам закончить осуществление Пророчества о Белых Птицах на Воде — поражение тайпинов или их поддержка.

— Какая разница, что мы думаем? Мы не властны ни над Небесным Царем, ни над рыжеволосым фань куэй.

— Над Небесным Царем мы и впрямь не властны, а вот о жизни и смерти рыжего фань куэй нам есть что сказать. — Остальные посмотрели на Цзян так, словно она говорила загадками. Женщина вздохнула. — Рыжеволосый фань куэй находится в безопасном месте. Его спасла и укрыла моя дочь, Сказительница. Она загримировала его, переодела и выдала за одного из артистов своей труппы.

— Мой племянник, Убийца, тоже в этой труппе?

— В ней самой, — ответила Цзян. — Итак, господа, как видите, выбор у нас имеется. Без рыжеволосого фань куэй Небесный Царь — ничто. Если фань куэй жив, он, без сомнения, вновь присоединится к Небесному Царю, и восстание опять возгорится. С другой стороны, если наш Убийца избавит мир от рыжеволосого…

Цзян не закончила фразу, позволив ей повиснуть в воздухе самой глубокой пещеры Муравейника, чтобы остальные ощутили важность выбора, который им предстояло сделать.

Но Резчик не слушал ее. Он во все глаза смотрел на Бивень Нарвала и все еще закрытый второй портал.

Труппа Сказительницы медленно продвигалась на восток, время от времени давая представления, чтобы прокормиться. Несколько ночей они спали под открытым небом и на голодный желудок. Но, несмотря на все эти невзгоды, они репетировали центральный акт «Путешествия на Запад», в который добавили комическую сцену в исполнении нового актера и его неулыбчивой маленькой дочери. Эту сцену прогоняли так часто, что некоторые актеры перестали смывать грим и снимать парики, особенно новый комик, который играл Заблудившегося крестьянина, актер, под гримом которого — это знала только Сказительница — скрывался рыжеволосый фань куэй, защищавший Нанкин на стороне тайпинов.

После долгой ночной репетиции Сказительница отослала актеров отсыпаться.

— А вы задержитесь, — сказала она.

Макси застыл как вкопанный.

— Вы достигли некоторого прогресса в исполнении роли, но до подлинного мастерства вам еще далеко.

Макси в том ни секунды не сомневался, но предпочел сказать другое:

— Ваш английский — великолепен.

— Вы слишком великодушны. Мой английский великолепен лишь потому, что ваш китайский — омерзителен.

— «Омерзителен» — серьезное слово для того, кто лишь недавно начал говорить на английском языке.

— Это слово означает лишь то, что оно означает: липкое, вязкое, текучее дерьмо.

— Наверное, я просто ни разу не слышал его в правильном контексте, — понимающе кивнул Макси.

— Вы тоскуете по своей жене?

Вопрос удивил Макси. Он старался не думать о ней.

— У меня не было возможности спасти ее.

— Это понятно, но я спросила вас о другом. Вы тоскуете по своей жене?

Подумав несколько секунд, Макси задал встречный вопрос:

— Вы когда-нибудь были замужем?

Сказительница кивнула, и ее прекрасные черты окутала вуаль печали.

— Очень давно и очень недолго. Его забрал у меня тиф.

— Я сожалею.

Сказительница пожала худыми плечами.

— Так вы тоскуете по жене?

— Мы были очень разными. Она так и не выучила английский, а я не знал ни слова на языке хакка. Мы общались…

— Через прикосновения? — предположила Сказительница.

— Да, — кивнул Макси. — Она была хорошей женщиной — честной и трудолюбивой. И любила детей. — Он помолчал и добавил: — Ее приставил ко мне второй Небесный Царь, Царь Запада.

— А-а, еще один младший брат Иисуса.

Макси кивнул.

— Для чего же, по-вашему, к вам приставили эту жену, если большинству тайпинов строго-настрого запрещено общаться с лицами противоположного пола?

Макси посмотрел на Сказительницу, на ее волевые черты, полные губы, на то, с какой элегантностью она держалась.

— Ответьте на мой вопрос, пожалуйста, — попросила она.

В глубине Макси что-то раскрылось, и с его губ сорвался глубокий вздох. Он знал ответ на ее вопрос, знал с самого начала, но не признавался в том даже самому себе. Но сейчас, сидя рядом с этой прекрасной зрелой женщиной, он ответил без затей:

— Для того, чтобы она следила за мной и докладывала властям о моих действиях.

Сказительница сдержанно кивнула.

— Значит, в глубине души вы по ней не тоскуете?

Макси не ответил, да в этом и не было надобности. Внезапно на глазах у него появились слезы.

— Не надо, — сказала она. — У вас потечет грим, а снова наложить его вы не сумеете.

— Долго еще будет продолжаться этот фарс? — осведомился Макси.

— Это зависит от того, насколько хорошо вы выучите роль. Если будете играть хорошо, никто не заподозрит, что под кошмарным гримом Заблудившегося крестьянина прячется второй из самых опасных разыскиваемых в Поднебесной преступников.

Убийца ожидал приказа с того самого вечера, два дня назад, когда во время его выхода на сцену из первого ряда зрителей встал человек и сделал знак пальцами. Тот самый знак, которому отец научил его много лет назад. И вот теперь Лоа Вэй Фэнь ждал приказа. Ждал с нетерпением. И вот приказ поступил. На обратной стороне камня для письма Лоа Вэй Фэнь обнаружил записку, нацарапанную незнакомым почерком, но с приложенной печаткой его дяди, чтобы у Убийцы не возникло сомнений в ее подлинности. В записке говорилось: «Заблудившийся крестьянин — это рыжеволосый фань куэй. Он и его дочь должны умереть, но пусть это произойдет прилюдно, чтобы восстание никогда больше не возродилось и не терроризировало народ Китая».