Евгения Яхнина - Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья

— Если бы только я мог!

— Ты? — Шарль оторопел. — Ну, если ты отступаешь перед девушкой, что же остаётся мне?

Жак ничего не ответил, и они продолжали идти молча. Потом Шарль сказал, как бы продолжая давно начатый разговор:

— Помнишь, ты рассказывал мне о Муции Сцеволе, как он участвовал в заговоре против этрусского царя Порсенны?

— Помню, конечно. Ну и что?

— Так вот, я запомнил слово в слово, как ты говорил: когда Муция схватили, он, чтобы доказать свою неустрашимость, в присутствии царя положил правую руку в огонь жертвенника, и она сгорела…

— И поэтому ему дали прозвище Сцевола, что означает по-латыни «Левша». Ну и что же дальше?

— Я этого не забыл и уже дважды пробовал…

— Что пробовал? — заинтересовался Жак.

— Жёг руку…

Жак весело рассмеялся.

— Это здорово! Но я думаю, дружище, что ты зря подвергал себя мучениям. Подожди жечь руку, она может тебе ещё очень пригодиться, и в самом недалёком времени…

— Ты имеешь в виду Виолетту?

— Да нет, она ни при чём. Просто, когда послушаешь, что говорят в Пале-Рояле, поневоле сжимаешь кулаки и думаешь: «Они могут мне пригодиться».

— Ты прав! — горячо отозвался Шарль. — Будь уверен, тебе не придётся за меня краснеть. Кем-кем, а трусом я не буду…

Жак только собрался ответить Шарлю, но тут его внимание привлекла фигура двигавшегося им навстречу человека.

— Какое знакомое лицо!.. — Жак повернулся к Шарлю. — Где я его видел?

Почтенный господин в скромном чёрном костюме и берете, типичный представитель третьего сословия, не торопясь приближался к ним. Где же мог Жак видеть это лицо? И вдруг из-под тяжёлых век на него глянули водянистые глаза. Пустые глаза!

— Да это же Бианкур! Тот Бианкур, к которому я ходил покупать книги! — шепнул Жак другу. — Только что за маскарад? Ведь он дворянин, и ему не пристал этот костюм! Да ещё чёрный берет на голове! Это он! Это он! Теперь у меня больше нет сомнений!

— Выходит, он не только доносчик, а ещё и сыщик? — растерянно спросил Шарль.

— Как их там ни называй: сыщиками, доносчиками, шпионами, у них ремесло одно.

Между тем Бианкур остановился, словно поджидая их.

— Идём!.. — решительно скомандовал Жак и двинулся напрямик к застывшему на месте Бианкуру. — Вот видишь, встречи с нами ты не избежал! — загремел голос Жака. В ушах юноши ещё звучали вольнолюбивые речи ораторов Пале-Рояля, а человек, погубивший Фирмена, стоял перед ним. — Не уйти тебе от расплаты! Но прежде отвечай, где Фирмен Одри?

Что-то грозное почудилось Бианкуру в позе надвигавшихся на него юношей. «Неужели этот безобидный мальчишка — один из авторов письма? Кто его науськал? — промелькнуло в голове у Робера. — Но ему-то что до Фирмена? Что может быть у них общего?»

— Какой Фирмен? — опомнившись, сухо спросил Робер и поспешно опустил руку в карман, словно что-то там нащупывая. — Я не знаю никакого Фирмена.

— Не лги! Не отпирайся!.. — Жак весь кипел от ненависти. В порыве безудержного гнева он схватил Пуайе за шиворот и стал его трясти.

Шарль бросился с другой стороны и уже занёс было руку, но его остановил голос Бианкура:

— Вдвоём на одного?!

Пальцы Жака невольно разжались, поднятая рука Шарля опустилась.

— Скажи, где Фирмен, и мы тебя отпустим! — прокричал Жак.

— Н-не знаю… я… — запинаясь, произнёс Робер.

Он сразу как-то обмяк, во всём его облике появилось что-то жалкое и униженное. Съехавший набок берет придавал его лицу какое-то комическое выражение. Куда вдруг исчезла его спесь!

— Мы хотим знать правду! Говори же! — И Жак снова схватил его с силой за плечо.

— Он погиб в Бастилии! — с трудом вымолвил Бианкур.

— Когда?

— Давно, давно… Он погиб давно… — скороговоркой ответил Бианкур. — Я сожалею, раскаиваюсь…

— Ах, так?! Значит, ты в самом деле Робер Пуайе, предатель и доносчик! — И хотя Пуайе вызывал у Жака физическое отвращение и ему было противно прикасаться к нему, он ещё крепче вцепился в его плечо.

— Это было так давно! Теперь я сожалею, раскаиваюсь… — лепетал Пуайе.

— Убирайся! — с презрением крикнул Жак и с силой отбросил от себя Робера.

Из кармана предателя выпал на землю небольшой кинжал в ножнах, украшенных драгоценными камнями.

— Так ты не только предатель и трус! Ты ещё и убийца! Убийца исподтишка! Не зря ты носишь с собой кинжал! — гневно прошипел Жак и снова крикнул, сжав кулаки: — Убирайся поскорей! Я за себя не отвечаю!

Не дожидаясь дальнейших угроз, Пуайе пустился наутёк.

Шарль наклонился, поднял обронённый им кинжал и протянул другу.

— Возьми, может, пригодится…

— Зачем я его отпустил?! Но я не мог… «Вдвоём на одного», как он это сказал, у меня руки опустились. А у него-то кинжал за пазухой!.. Нет, надо было его убить!

— Убить человека? Неужели ты…

— А разве Гамбри не убили? Честного, справедливого, мужественного? Этот Пуайе — негодяй! Сколько преступлений на его совести! И, может быть, не одно убийство!.. Недаром он задумал удрать в Англию…

Взволнованные, друзья не заметили, как, свернув дважды, подошли близко к самой Сене.

И вдруг… Кто бы поверил! Навстречу им двигалась фигура всё того же Пуайе-Бианкура.

— Смотри, опять он!

— Послушай, Жак, а если он нам солгал? Вдруг Фирмен жив и вовсе не в Бастилии, а где-нибудь в другом месте. Давай спросим….

Погружённый в свои мысли, Бианкур увидел друзей, только когда они оказались шагах в двадцати от него. Он сделал какое-то странное движение — не то хотел броситься на них, не то схватить что-то.

«У них кинжал! Я сам его дал им в руки! — с ужасом подумал Пуайе. — Бежать! Бежать!»

Боясь повернуться спиной к друзьям, чтобы они не напали на него сзади, он стал пятиться к реке.

— Трус! — крикнул с презрением Жак.

Бианкур продолжал отступать, хотя ни Шарль, ни Жак не думали его преследовать.

— Осторожно, там вода… Упадёте! — невольно вырвалось у Шарля.

Но его предупреждение опоздало, а может быть, потрясённый, испуганный Робер не слышал его. Так ли, иначе ли, только он рухнул прямо в Сену. При падении он зацепился за одинокий куст, росший у края воды, и на какие-то короткие секунды повис на нём, пытаясь удержаться. Но тут же сорвался и исчез в зеленовато-серой воде.

Шарль окаменел.

Жак, взволнованный не меньше Шарля, повинуясь бессознательному порыву, ринулся к воде, чтобы прыгнуть в неё и спасти утопающего, но вдруг остановился у самого края. За короткую минуту в его голове пронёсся целый рой мыслей: «Тонет! Пойдёт ко дну! Спасти! Помочь! Кому — убийце Фирмена?»

— Этот человек утонул!.. — заикаясь, пролепетал Шарль.

— Человек? Нет, предатель! — сказал тихо Жак. — И он сам вынес себе приговор!