Эрнест Риттер - Зулус Чака. Возвышение зулусской империи

Неистовый, не терпящий подчинения нрав толкал мальчика на бунтарские поступки. Его обуревало недовольство, и оно порождало в нем желание отличиться любым способом. Победа в состязаниях должна была служить противовесом убийственной насмешке, которую Чака читал — так ему по крайней мере казалось — в глазах каждого.

— Ничего, мой ум-лилване (огонек), ты обладаешь исибинди (печенью, что означает «храбростью») льва, и придет день, когда ты станешь самым великим вождем в нашей стране, — говорила ему Нанди. — Это видно по твоим глазам. Когда ты сердишься, они сверкают, как солнце, и все-таки ничей взор не может быть таким нежным, как твой, когда ты стараешься утешить меня.

Так передают ее речи зулусские хронисты.

Однажды Мкаби — Великая жена Сензангаконы, сделавшая немало добра Нанди, — приехала навестить ее в сопровождении своей невестки Мкабайи и четвертой жены Сензангаконы — Лангазаны. Все они старались ободрить Чаку, рассказывая о случаях, когда с достижением половой зрелости полностью исчезали следы замедленного развития. До последнего дня жизни Чака не забывал своих благожелательниц и, придя к власти, назначил их на самые высокие должности. Они сделались настоящими королевами военных краалей и оставались ими до самой смерти.

Во время визита родственников Чака отличился. Он убил в вельде черную мамбу [34] М а м б а — разновидность ядовитой змеи.— Примеч. пер. , от укуса которой погиб племенной бык. Этот подвиг требовал большого мужества и сноровки, а Чаке в ту пору было всего тринадцать лет. Вождь э-лангени Мбенги вызвал подростка и сказал ему перед всем народом: «Мальчик! Сегодня ты совершил подвиг, достойный храброго мужчины». И Мбенги подарил Чаке козу. В тот же вечер Чака угостил козлятиной членов своей семьи и других пастухов. Он был очень горд, но его ненависть к э-лангени не стала меньше.

Когда Чаке исполнилось пятнадцать лет, стало заметно, что он приближается к половой зрелости. Следовательно, вскоре ему предстояло отправиться в королевский крааль Сензангаконы, чтобы совершить церемонию, обязательную для всех подростков этого возраста, и получить от отца свой первый передник — умутша. Чака был чрезвычайно обрадован тем, что к этому времени он развивался уже совершенно нормально.

После первой ночной поллюции подросток покидал свою хижину до восхода солнца, тайком выводил из крааля весь скот и угонял его в вельд. Этим способом он публично заявлял о происшедшем.

После восхода солнца к нему присоединялись другие пастухи. Между тем его сестры и жившие по соседству девушки набирали побольше прутьев. Наступало и проходило время дойки, но ни одна корова не возвращалась с пастбища. Обнаружив это, взрослые собирали девушек и посылали их с прутьями в руках за коровами и нагим правонарушителем. В вельде между юношами и девушками, естественно, возникал бой — в ход шли палки и прутья. Вскоре девушки постарше брали верх над подростками и загоняли их вместе с коровами домой.

В краале подросток, достигший зрелости, получал от отца различные снадобья и воду, нагретую раскаленным докрасна топором. Затем нагой мальчик надевал умутша. После этого подростки и взрослые девушки задавали ему трепку, — так во многих наших школах встречают «новеньких». Далее следовали бесчисленные обряды, включающие временную изоляцию, омовения и, наконец, пост.

В ходе инициации и позднее подросток получал подробные познания о физиологии женщины.

Девушка по случаю первой менструации также содержалась в изоляции, длившейся порой несколько месяцев [35] В г у a n t А. Т. Olden Times in Zululand and Natal. L., 1929. В дальнейшем цитаты из этой работы приводятся без ссылок.— Примеч. пер. . Завершалась она пиршеством, на которое девушку приглашал избранный ею юноша. Он именовался «Тот, кто приветствует птичку в силках».

Зулусы не знали таких варварских обычаев, как обрезание женщин, принятое у некоторых племен Центральной Африки.

В надлежащее время Чака отправился в крааль Сензангаконы и проделал все церемонии, связанные с наступлением половой зрелости. Но когда царственный отец преподнес ему умутша, он с презрением отбросил этот наряд. Всем своим поведением он вызвал всеобщую антипатию и вскоре был вынужден вернуться к матери.

Чака стремился продолжать ходить нагим по вполне определенной причине: все должны были увидеть, что он стал физически полноценным мужчиной. В особенности же ему хотелось, чтобы в этом лично убедились его однолетки из клана Э-Лангени, и прежде всего его прежние мучители, которым теперь оставалось только завидовать ему. Однако общественное негодование заставило его одеться, как положено зулусскому джентльмену, и, в частности, носить ум-нцедо, то есть колпачок, прикрывающий крайнюю плоть. Это остроумное приспособление круглой формы диаметром около дюйма [36] Дюйм равен 2,5 см.— Примеч. пер. напоминало по форме маленькую чашу. Оно изготовлялось из пальмовых листьев и было чрезвычайно легким. Зулус считал себя совершенно одетым, только если на нем было ум-нцедо, и Чака не жалел об этой уступке общественному мнению, коль скоро она не скрывала от посторонних глаз тот факт, что он теперь был «в норме».

Однако Чака по-прежнему таил в душе горькую обиду на э-лангени, травивших его как незаконнорожденного, и на всех, кто так несправедливо обошелся с его матерью, особенно на Сензангакону. Чака был полон твердой решимости возвеличить свою мать и тех, кто был к ней добр, и отомстить тем, кто оскорблял Нанди и издевался над ним. Эта решимость подкреплялась железной волей, которая в свою очередь опиралась на исключительную физическую силу. Таков был Чака в пятнадцать с половиной лет.

Остальные пастухи очень не любили Чаку, особенно те, кто был старше его на год или на два, ибо он оставлял их позади в спорте и во всех других занятиях. К тому же он беззастенчиво и с великой легкостью захватывал руководство любым делом. Из тех же мальчиков, что были младше Чаки, одни обожали его как героя, а другие ненавидели за то, что он и от себя и от них безжалостно требовал дисциплины, неутомимости и энергии.

Около 1802 года в стране э-лангени начался голод, и Нанди не могла больше прокормить детей. Это бедствие известно у зулусов под наименованием мадлату-ле («Пусть каждый ест, что может, и помалкивает»). Люди ели плоды аронника и корни диких растений. Нанди с детьми отправилась в Мпалалу, где у истоков реки Аматикулу, с ама-мбедвени («подклан» г'вабе) жил человек по имени Гендеяна, которому она раньше родила сына — Нгвади. Ее встретили ласково, и некоторое время она со своими детьми жила у Гендеяны.

Для Чаки, которому уже исполнилось пятнадцать лет, в чужом краале не было подобающего места. Родичи со стороны отца и матери настаивали на его возвращении. По совету Нанди он отправился в клан Ц'уну к Мац'ингваану — грозному соседу своего отца. Рассказывают — впрочем, сообщения об этом внушают сомнение, — что Сензангакона послал подарки вождю Ц'уну, чтобы тот нарушил закон гостеприимства и убил Чаку. Но вождь благородно отклонил его домогательства и уведомил Чаку, что не может больше ручаться за его безопасность.