Эрнест Риттер - Зулус Чака. Возвышение зулусской империи

Затем он перечислил награды оставшимся в живых: одинаковое вознаграждение всем воинам плюс премия за каждого убитого врага или подвиг в бою. Взводные получили вдвое больше, чем рядовые, ротные — в четыре раза больше. Командиров полков Чака наградил не менее щедро, в соответствии с их заслугами. Другие офицеры высокого ранга — Мзиликази, Мдлака и Мгобози — получили в среднем по пятьсот голов скота.

Чака лично входил во все детали отбора и распределения скота, которым наградил своих соратников.

Прежде всего он выбрал самых лучших животных для королевских стад. Это не было эгоистичным поступком — его стада являлись национальным имуществом, казной государства, из которой можно было черпать в трудные времена. Далее, руководствуясь подлинно демократическим принципом, он отобрал лучший скот для рядовых воинов, потом для взводных и так далее. В результате этого единственного в своем роде метода распределения наиболее высокопоставленные офицеры получили самый низкорослый скот, хотя каждому из них досталось куда больше голов, чем их подчиненным. Чака, смеясь, сказал своим военачальникам, чтобы они не огорчались. Пусть радуются тому, что у них много скота, а отборные племенные быки из королевских стад, которые будут им предоставлены, быстро устранят все недостатки. К тому же, по доброте сердечной, он прибавит к этим быкам несколько лучших племенных коров. Таким путем Чака удовлетворил военачальников, рядовые же воины стали просто боготворить короля, который с такой справедливостью заботился об интересах простых людей.

Прибыв в крааль Звиде, Чака приказал поймать и доставить ему невредимой живую гиену. Звиде удалось бежать, но Нтомбази была захвачена зулусскими воинами и заперта в ее большой хижине, где находилось около тридцати черепов вождей (включая Дингисвайо).

Чака расположился во временной штаб-квартире, устроенной за пределами крааля: обычай не разрешал зулусам жить в чужом селении, покинутом хозяевами или завоеванном во время войны. Однако в день, назначенный для суда над Нтомбази, он вошел в королевский крааль и уселся на том месте, где прежде вершил суд сам Звиде. Сюда-то и доставили Нтомбази.

Хотя ей было уже за семьдесят, по виду ей можно было дать едва пятьдесят. Она сохраняла энергию и осанку женщины среднего возраста. Нтомбази была человеком с «тенью», как говорят зулусы, то есть с характером, с ярко выраженной индивидуальностью, и злобный, гордый взор ее говорил о неукротимом духе. Даже теперь, будучи беззащитной пленницей, чьим мечтам о завоеваниях не суждено было сбыться, она сохраняла какое-то дикое величие и с места в карьер стала оскорблять зулусов и поносить Чаку. Когда же он приказал ей замолчать, Нтомбази насмешливо возразила ему:

— Сначала вынеси приговор, а затем устраивай комедию с судом.

— Да, ты стоишь перед судом, но я хочу выслушать тебя и установить, можешь ли ты сослаться хоть на одно обстоятельство, которое смягчит мой приговор.

И Чака перечислил вождей, черепа которых Нтомбази повесила в своей хижине, но умолчал пока о Донде, об отце Мзиликази и зяте Звиде — Машобаане и о Дингисвайо, своем великом друге и благодетеле.

— Зачем ты приказала убить этих вождей, захваченных большей частью вероломно? — спросил Чака.

— Чтобы приобрести власть над другими, как это делаешь сейчас ты сам, — с вызовом ответила Нтомбази.

— Это уважительная причина, но почему ты прибегла к вероломству, так что доброе имя народа нгуни завоняло? Наши законы гостеприимства никогда не допускали таких злодеяний.

— Власть ударяет в голову и не заботится о выборе средств. Очень скоро ты и сам узнаешь об этом, — спокойно ответила Нтомбази.

— Зачем ты отрубила им головы и повесила в своей хижине? Это противоречит всем добрым обычаям нгуни. Так поступают только колдуны.

— Я сделала это для того, чтобы приобрести власть всех убитых. Если простой вождь стоит выше законов о колдовстве, то насколько возвышаюсь над ними я, королева. Как же можно обвинять меня в колдовстве?

Чака, никогда не упускавший случай высказать свою точку зрения, которая с годами становилась все более рационалистической, возразил колдунье:

— Ты отвечаешь умно, но скажи мне, чего достигла ты всем своим колдовством в борьбе с моей армией, лучше обученной и лучше руководимой? Если бы Звиде обращал больше внимания на обучение и вооружение армии — особенно во время нашей первой войны, — оба вы находились бы не там, где сейчас. Колдовство только может помочь слабым уверовать в себя, но в борьбе с более сильным противником оно бесполезно.

— А как же тогда мы захватили могущественного Дингисвайо? — с лукавой усмешкой бросила Нтомбази.

— Напрасно ты похваляешься таким подлым делом. Этот великий и добрый король погиб из-за доброты своего сердца и излишней доверчивости. Я часто предупреждал его о том, что великодушное отношение к Звиде и к тебе не встретит и не может встретить благодарности. Думать иначе — это все равно что рассчитывать на признательность раненой гиены, которую человек излечил. Зачем ты подстрекала Звиде убить Дингисвайо и отплатить за добро злом?

— Чтобы приобрести власть, добиться главенства над всеми нгуни.

— А зачем тебе понадобилось надругаться над его телом, отрубив голову?

— Чтобы приобрести всю власть, какая жила в нем.

— Что ты скажешь о зяте твоего сына — Машобаане и о моем друге Донде, которого ты пригласила на пляски любви, а потом вероломно убила и обезглавила?

— Я поступила так ради власти, которую могли дать мне их головы.

— А где теперь вся твоя власть? Нтомбази со злобной усмешкой указала на свою хижину, а потом на собственную голову.

— Те, кто занимаются колдовством, прибегают к помощи гиен. Не так ли?

— Да, так, — сказала Нтомбази, надеясь поселить в сердце Чаки страх перед сверхъестественным.

— И вы располагаете полной властью над этими зверями?

— Да, полной властью, — выразительно ответила Нтомбази.

— Это хорошо, — сказал Чака и добавил мягким тоном, не предвещавшим, однако, ничего хорошего; — Можешь вернуться в хижину — средоточие твоего могущества — и глазеть там на головы твоих жертв. Быть может, в присутствии тридцати молчаливых свидетелей обвинения ты даже поразмыслишь над тем, какой награды ты заслужила за вероломство. А чтобы тебе не было скучно, я дам тебе друга — единомышленника, который поможет тебе скоротать время. Мои воины не причинят тебе никакого вреда — только не дадут выйти из хижины. Еду и питье будут приносить только тебе, а друг твой должен будет сам позаботиться о пропитании.

Нтомбази беспокойно переступала с ноги на ногу.