Игорь Болгарин - Под чужим знаменем

Но если Волин?.. Значит, именно он, Щукин, ввел в штаб предателя. Сама мысль об этом невыносима, но он не имел права ее отбрасывать, он должен был проверить Волина с той же тщательностью, что и других подозреваемых, какой бы удар по его самолюбию ни нанесли результаты этой проверки. Да и время ли думать о самолюбии сейчас, когда может рухнуть многое. Когда где-то рядом живет, ходит, действует враг.

И как бы подводя итог своим раздумьям, Щукин спросил:

– Итак, ваши предположения, Виталий Семенович?

– Задачка, – задумчиво сказал Осипов. – В математике такие уравнения считаются неразрешимыми. – И он искоса посмотрел на своего начальника.

– Ну почему же! Решение есть! – Щукин несколько мгновений молчал, наслаждаясь впечатлением, произведенным на Осипова, затем добавил: – Если, конечно, хорошенько подумать и поискать не облегченных и не банальных вариантов!.. Дело Ленгорна помните?

– Что-то припоминаю… – Силясь вспомнить, Осипов прикрыл глаза, наморщил лоб. – Связано с Брусиловским прорывом, кажется?

– Да. В штабе фронта находился германский агент, это мы знали наверняка. Но кто он?.. Чтобы выявить шпиона, перед наступлением было подготовлено несколько разных донесений. И с несколькими фельдъегерями отправили их в царскую ставку. Донесение, которое доставил флигель-адъютант царицы Ленгорн, стало известно германскому командованию.

Осипов с нескрываемым уважением посмотрел на Щукина. Он сразу же оценил перспективность предлагаемого варианта проверки:

– Но ведь примерно так можно выявить шпиона и у нас в штабе… Составим ложную оперативную сводку и…

– Нет, – охладил пыл Осипова полковник. – Тут нужно сочинить что-то похитрее, позаковыристей, что ли… Подумайте, словом! И не медлите с исполнением – нет у нас на это ни времени, ни права!

Размышляя о ходе летне-осенней военной кампании, Ковалевский уже давно пришел к выводу, что, прежде чем наступать на Москву, нужно обязательно взять Киев. Это обеспечит левый фланг наступления и высвободит целую дивизию. Кроме того, взятие Киева окажет благоприятное моральное воздействие на солдат и офицеров, а также заставит союзников больше считаться с Добровольческой армией. Пользуясь этим, можно попросить у них дополнительной помощи. Ковалевский рассчитывал выпросить у союзников танки. Участие такой невиданной доселе в России техники, как танки, могло во многом решить исход кампании.

Бормоча себе под нос какую-то мелодию, Ковалевский стоял с карандашом и циркулем в руках возле тщательно помеченной кружками и флажками карты. Его сосредоточенный взгляд блуждал над голубой извилистой лентой Днепра, над днепровскими плавнями, плесами и болотами. Иногда циркуль делал несколько шагов по карте и снова застывал на одной ноге, как цапля…

Ах, если бы сейчас у него были танки, Киев был бы взят! Никто еще не мог устоять перед танками. Но их нет, и союзники пока не дали положительного ответа. Они выжидают…

Карандаш Ковалевского нарисовал на карте подкову. Застыл на несколько мгновений и пририсовал к подкове стрелку, острие которой было направлено на большой темный кружок с надписью: «Киев».

– Вызывали, Владимир Зенонович? – вырос на пороге кабинета командующего Кольцов.

– Павел Андреевич, подготовьте письмо Деникину, – попросил адъютанта Ковалевский, не отрывая взгляда от циркуля. – Мне известно, его вскоре посетят представители английской и французской военных миссий. Я хотел бы встретиться с ними лично по делу, Антону Ивановичу известному.

Кольцов, стоя на пороге, тут же записал просьбу командующего в блокнот и снова вытянулся, ожидая последующих распоряжений.

– Зашифруйте и сегодня же отправьте! – добавил Ковалевский и снова уставился в карту.

Подготовив письмо, Кольцов по гулким коридорам штаба направился в шифровальный отдел. Здесь было шумно. Неистово стучали ключи телеграфных аппаратов. Из-под рук телеграфистов ползли, свиваясь, как стружки, ленты телеграмм, донесений и записок.

У широких окон за несколькими столами работали неутомимые шифровальщики – нижние чины под руководством прапорщика, который, увидев Кольцова, не спеша поднялся и замер возле стола.

Кольцов поздоровался и передал бланк.

– Зашифруйте и дайте в экспедицию на отправку!

– Будет исполнено, господин капитан! – еще сильнее вытянулся прапорщик, и сразу стало видно, что мундир на нем висит мешком и что сам он уже пожилой человек.

Открылась дверь, и в комнату вошел Осипов, в руках в него дымила толстая сигара. Увидев Кольцова, он радушно направился к нему:

– А, капитан! Здравствуйте!

– Здравия желаю, – сухо отозвался Кольцов и отвернулся.

– Не желаете ли настоящую «гавану»? – Осипов положил на край стола бумаги, которые принес с собой, и неторопливо полез в карман за коробкой. – Вот. Рекомендую, весьма отменные… Предлагаю, так сказать, трубку мира…

– Не понимаю вас…

– Ах, Павел Андреевич… Иногда такая чушь лезет в голову – от переутомления, что ли. Пришла ко мне дама, ну, просить за одного арестованного. И как это мне пришло на ум… Дай, думаю, проверю железную выдержку капитана, о которой столько говорят.

– Надеюсь, вы понимаете, что пошутили крайне неудачно, – сухо ответил Кольцов.

– Приношу извинения, вполне искренне прошу простить меня, Павел Андреевич, – Осипов отвел глаза в сторону, ему ничего не оставалось, как играть униженного и проигравшего. – Так сказать, осознал и каюсь.

– Ладно, – свеликодушничал Кольцов, – забудем. И впредь будем больше доверять друг другу. – Он небрежно взял сигару и, прикуривая, бросил короткий взгляд на бумаги, лежащие на краю стола. На лежащей сверху было четким почерком выведено: «Динамит доставлен… Киев, Безаковская, 25, Полякову Петру Владимировичу…»

Текст отпечатался в памяти мгновенно. Кольцов подумал: «Это крайне важно…»

…Спустя часа два Осипов доложил Щукину, что порученная ему работа проделана. Все шесть офицеров, включенных в список подозреваемых, с донесением ознакомлены. Текст один и тот же, адреса разные. Теперь остается только ждать…

– Ну и что же вы сочинили? – усмешливо спросил Щукин.

– Э-э… вполне… – не растерялся Осипов под ироничным взглядом начальника. – «Динамит доставлен по такому-то адресу. Взрывы назначены на двадцать седьмое. После операции немедленно уходите…»

– Ваша беда, капитан, что вы в своей жизни ничего, кроме дурной приключенческой литературы, не читали, – криво усмехнулся Щукин.

– Видите ли, господин полковник, по получении такого текста чекисты не станут медлить, – оправдываясь, сказал Осипов. – Речь идет о диверсии, следовательно, человек, указанный в донесении, должен быть немедленно арестован…